Мокрый снег на берегу реки местами уже начал таять. Из-под него слегка виднелся коварно притаившийся под снегом прошлогодний мусор и лед. Зимой на берегу реки царило белое искристое великолепие. Вся накопленная за лето грязь была надежно скрыта под покровом снега, подобному скатерти, в спешке накрытой на липкий и заплеванный стол. В это время на берегу обычно никого нет. Потоки талой воды стекают с берега, собираясь в бескрайние лужицы на узкой дорожке, которая разделяет реку и остальной божий свет. Иногда этот весенний берег напоминает душу. Обычно не хватает времени решительно выкинуть из души, из памяти весь нанесенный в спешке случайных жизненных событий мусор. Намного проще скрыть его под белоснежной пеленой твоего текущего благополучия, и лишь когда она временно спадает под действием случайно закономерных изменений, с некоторой грустью вновь обнаружить в своем хозяйстве холодный и грязный отголосок того, чего уже нет. Оглядеться по сторонам в порыве навести порядок, увидеть бескрайний запущенный берег, на котором кроме тебя нет ни одной живой души. Еще раз оглядеться, ожидая помощи в твоем благом порыве, и одновременно радоваться и грустить, определенно зная, что мусор останется неубранным, именно потому, что все это сейчас лишь твоя бескрайняя территория, и кроме тебя сейчас и здесь никого нет.
Существует поверье о том, что раньше реки были чисты. Воду из рек можно было пить, стирать в них одежду, и самое главное, в летнюю пору в них можно было вдоволь плавать. Просто плавать. Возможно, так и было. Еще существует мнение, противоречащее священным книгам, о том, что жизнь зародилась в воде, и предки людей обитали в реках и озерах. Не нам это знать. Да и верится в любую из данных версий с трудом. Возможно, их придумали другие дайверы, чтобы облагородить свой труд. Так же, как летуны придумали, что небо было голубым и лишь изредка озарялось светом далеких гроз. Сейчас небо стало устойчиво серым, и грозы его неотъемлемой частью. Сейчас нет времени думать о том, как было, необходимо выживать. Я подошел к кромке реки и, раздевшись, сделал первый осторожный шаг. Река - она очень разная. Иногда быстрая, как шквальный ветер, иногда медлительная, почти стоячая, иногда прозрачная и невесомая, иногда такая плотная, что невозможно не то, что нырнуть, даже погрузить голову. Говорят, что в одну реку не войти дважды. Поэтому первым делом, когда дайвер подходит к реке, он всегда пытается понять, какая она сегодня. От этого зависит, что его далее ждет. Часто, какая сегодня река, видно еще издали, но бывает и так, что река обманывает. А значит - дайвер может не вернуться. Поэтому дайвер всегда пытается понять, какая она, и лишь после этого сделать первый осторожный шаг.
Сегодня река была теплой, хоть и талой, даже приветливой. Как обычно - черно-маслянистой, сразу оставляющей на теле разноцветные разводы. В темноте они светятся. Говорят, эту пленку с разводами необходимо быстрей смывать. Я так и делаю, пользуясь пакетом химзащиты. Но однажды близилась ночь, я решил повеселить детей своим видом и не стал смывать сразу. Меня в страхе избили их родители, и я тогда так и не узнал наверняка - в чем крылась возможная опасность. Отчего-то дайверы быстро умирают. С момента, когда дайвер входит в реку первый раз, до его смерти проходит всего два-три года. Однако на берегу есть шанс, и немалый, умереть еще быстрей. От голода, войн, от эпидемий, кажется, так это называется. Я знаю много не совсем понятных мне слов. Поэтому у дайвера, который в одиночестве живет на берегу, шансов даже больше. Кроме того, дайверы часто погибают в реке, и такая смерть в их среде считается почетной. А раз так, данное призвание имеет свои плюсы, дает человеку гордость, которую давно безнадежно потеряли жители суши. Ступив в реку, ты знаешь, что если сделаешь следующий шаг, то это станет твоей судьбой. Я плаваю уже два года. Это моя судьба, мой выбор, и я уже никогда не смогу сделать другой, даже если бы захотел. А раз так, я делаю второй осторожный шаг.
После того, как все в мире изменилось, я знаю, это назвали глобальным потеплением, реки стали огромны, суша - маленькой и безжизненной. На ней почти пропала пища, люди стали охотиться на собак и ворон, а иногда и друг на друга в темных переулках, среди опустевших зданий. Охотиться тоже нужно уметь, это правда. А вот реки каждый день приносят что-то новое. Редко что-то полезное, обычно что-то загадочное и бесполезное. Но иногда у жителей берегов появляется интерес к очередному плывущему предмету. Как сегодня. В этом случае они просят дайвера его достать, предлагая в обмен еду и одежду, а также непременный пакет химической защиты, который потребуется после заплыва. Без него ни один уважающий себя дайвер не будет вести разговор. Вот так и живем. Жители города никогда не согласятся войти в реку, мы не способны к их жизни, в которой полностью отсутствует определенность и закон. Мы дополняем друг друга. И каждый считает свою жизнь самой правильной. А если и нет, то каждый уже сделал свой выбор. Сегодня жителям суши очень захотелось получить очередной неведомый предмет, приплывший из далеких мест, и я согласился, а значит, сделал третий шаг.
Сразу заходить в реку нельзя. Это гарантированный химический ожог. Если заходить медленно, то река постепенно покрывает тебя серой маслянистой пленкой, которой покрыта вся ее поверхность. Эта пленка служит тебе защитой во время плавания, но убивает тебя, если ее затем долго не смывать. Поэтому ни один дайвер не будет входить в реку с разбегу. Обязательно медленно. Старики говорят, таким образом можно показать твое уважение к реке, и она тебя примет. Самому старому из стариков сейчас двадцать два. Но я не испытываю уважения к старшим. Мне уже двадцать, и я сам уже стар. При встрече я стараюсь не обращать на них внимания. Единственное, в чем все сходятся – зимой плавать лучше. Зимой ершши спят глубоко на дне, а боль от холода не превышает боли от неизменного мелких ожогов, который получаются после очередного заплыва, в непокрытых спасительной пленкой участках тела. И если не пакет химической защиты, то эти ожоги обычно приводят к смерти. Так что ни один дайвер не согласится плыть, не получив пакет химической защиты. А с ним есть шанс неделю поболеть и вновь сидеть, голодать и терпеливо ждать выгодного предложения от жителей суши. Но, если им ничего не нужно – они принципиально тебя не замечают. Говорят - ершши раньше были в палец длинной. Я улыбнулся первый раз за день. Уж в это я точно не верю. Это ты им на один зуб. Поэтому дайверы их не боятся. Смерть быстра и легка. А раз так, то не этого нужно бояться. Сейчас уже наступила весна. Весной бывает даже приятно найти легкую смерть. Я зашел по пояс и погрузил в воду руки. Пусть привыкнут. Цель была в двухстах метрах. Течения сегодня почти не было. Я успокоился и стал внимательно рассматривать незнакомый предмет. От него сейчас зависела моя жизнь, еда, да и не только. Значит, необходимо как следует его рассмотреть и трезво взвесить свои силы. Я зашел по грудь и приготовился плыть. А затем, экономя силы, поплыл и, пока я плыл, мысли сменяли одна другую. Я стараюсь все обдумать. Потому и жив до сих пор, может быть, конечно, мне просто везет, но скорее нет.
У жителей суши существует ритуальная фраза: тебя только за смертью посылать. Ее говорят, если дайвер вернулся без того, за чем его посылали. И часто убивают от огорчения. Поэтому очень важно оценить свои силы, тщательно рассмотреть размеры и массу предмета. Если вернуться без него, или хотя бы без его части, то лучше не возвращаться. Мне пока везло. Иначе один выход – зная, что тебя убьют, плыть на другой берег реки. Никому из дайверов этого не удавалось. А если и удавалось, то они никогда об этом не расскажут. Им больше нет причин возвращаться на этот берег. Да и сложно это. Я однажды сам попробовал и понял, что моих сил доплыть до другого берега точно не хватит. Вдобавок израсходовал единственный пакет химической защиты, который уважающие себя дайверы обычно хранят в тайном месте, опасаясь подвоха со стороны жителей суши. Теперь я полностью от них зависим. Это значит, что мне нельзя возвращаться без того, за чем я сейчас плыву. Обычно мне везло. Надеюсь, повезет и на этот раз. Ходят слухи, что раньше дайверы были не нужны. По реке плавали на деревянных... лодках, кажется. Но теперь деревья исчезли, а попытки сделать плот из металла ни к чему не приводят. Он сразу тонет. Возможно, это очередная сказка - про лодки из дерева. Я не знаю. Я очень мало знаю о том, как все обстоит на самом деле. Я знаю лишь то, что до заветного предмета осталось не более десяти метров. А значит - надо сделать усилие и доплыть. А сказки пусть ими и останутся. Я хочу сегодня вернуться на берег и сытно поесть. Потому и жив, что не верю сказкам, а делаю то, что необходимо для жизни, для выживания. А сказочников я не замечаю в упор.
Предмет был с виду продолговатый, в полтора моих роста с двумя торчащими железяками по бокам. Мне уже было видно, что внутри него, полом углублении, ничего нет. Мне стало страшно. Мне часто страшно. Но теперь мне стало по настоящему страшно. Жители суши предложили мне в обмен на него много еды, традиционный пакет химической защиты и женщину. В еде и пакете химической защиты ничего необычного не было. А вот женщину, сколько я помню, даже сказки дайверам никогда не предлагали. Дайверы для жителей суши даже не низшая каста, они просто другие. И ни одна женщина суши не станет их наградой. Сколько бы ни был важен предмет! Я сразу понял, что сегодня меня ожидает смерть. Уж слишком щедрым был подарок. Но я хотел есть, я хотел обманываться, а еще мне стало интересно, чем же жителям суши так приглянулся этот предмет. Я подплыл к нему и после нескольких неудачных попыток понял, что если положить торчащие железяки внутрь неведомого устройства и толкать его за края, он плывет к берегу, хотя постоянно меняет курс. Неудобно очень. Руки постоянно соскальзывают с неведомой пленки, которой он покрыт. Я же сейчас хотел лишь быстрее подплыть к берегу и уже не мог связно думать. Лишь толкал его к берегу, гадая, зачем же им понадобился этот предмет.
Когда до берега оставалось всего метров пять, женщина, которая видимо была мне обещана, нарушила все мои представления о разумности. Может быть, этому поспособствовал ее совсем юный возраст. Не знаю, сколь может разумен тот, кто сейчас умрет, но она точно нарушила все законы. Женщина. В реку не входят в одежде. Это верная смерть от боли. Одежда тут же разъедается и намертво прилипает к телу, заставляя тело страдать. Женщина, слава богу, была раздета и держала в руках обещанную мне еду и хим. пакет. Но внезапно она без подготовки прыгнула в реку и, держа в одной руке еду и хим. пакет, поплыла мне на встречу. Мне осталось ее только пожалеть. Она все же доплыла и, перевалившись через край предмета, тяжело упала внутрь. Упала, оставляя клочки кожи, а может быть, у меня просто фантазия разыгралась от удивления. С краев свесились две железяки и под возмущенный крик жителей суши предмет стал быстро удаляться от берега. Я совсем удивился, что он не тонет, но времени удивляться не было. Ведомый животным инстинктом самосохранения, я так же схватился за край и перевалился внутрь. Она быстро управляла железяками, благо они были удивительно легкими. Это позволило предмету совсем удалиться от берега. А затем она внезапно остановилась и я с глубочайшим стыдом понял что одежды на нас обоих нет…
- Меня зовут Надя. Ты дайвер, и мне совершенно безразлично, как тебя зовут. У вас всегда есть про запас еще один пакет химической защиты. Давай смоем с себя эту гадость и поговорим, чем ты можешь быть мне полезен. Наверное, ты хорошо знаешь реку?
Она корчилась от боли, но старалась казаться властной. Еще бы. И дайверы в первый раз корчатся. А еще они свято соблюдают традиции, по которым входят в реку. Это их хранит. А она пренебрегла всеми правилами. Я улыбнулся:
- У меня его нет. Я его истратил по глупости.
В ее глазах появился страх. Такой же страх, как у меня минуту назад. Она достала из свертка с едой нож. Ее трясло:
- Тогда мне придется тебя убить. Одного пакета на двоих не хватит. Я всегда думала, мне все говорили: Дайвер всегда имеет про запас еще один химический пакет. Боже! Если бы я знала, я легко бы взяла еще один. А так ты не оставил мне выбора. Или ты не дайвер и тоже позарился на лодку?! Жаль, ты смелый, но мне все же придется тебя убить. Только как бы это сделать, если она раскачивается, ты сильнее, а времени на раздумья мало?
Она заплакала. Ее кожа пошла волдырями. Мне стало ее искренне жаль. Лодка... так вот она какая? Не удивительно, что жители суши тряслись от возбуждения. Не удивительно, что они предложили мне совершенно несуразную плату и сразу возбудили мои подозрения. Так просто, и не нужно – дайверов, их боли, их смертей…Я пытался построить ее все то время, пока плавал. А теперь лодка у меня полностью в руках. Осталось только убить эту сумасбродку. Я сглотнул, слегка успокоил дыхание, и сказал:
- Не нужно. Ты еще молода. Желаю тебе того счастья, которого я был лишен.
Я перевалился через борт и поплыл к другому берегу. Лодка была на том расстоянии от него, на которое я никогда не плавал, тело жгло от предыдущего ожога. Но я сейчас был к нему намного ближе, чем за все предыдущие пару лет. Много раз я плавал за ненужными мне предметами, мечтая бросить их и все же доплыть до другого берега, на котором мне мерещились все чудеса мира. Я всегда этого хотел, даже зная, что их там наверняка нет. А еще, после того, как провалилась моя первая попытка доплыть до предыдущего берега и я использовал заветный пакет химической защиты, я предпринял вторую. Более краткую попытку, мне стало страшно, и у меня больше не было пакета химической защиты. Я долго болел, но все же не умер. Осталась лишь грусть и вера в то, что я все же когда-нибудь это смогу. Дайверу неважно, вернется ли он на берег. Дайверу безразлично, доставит ли он жителям суши заветный предмет . Настоящий дайвер испытывает удовольствие от единоборства со стихией. В этот момент он чувствует себя сильным. Чувствует себя богом, за которым, разинув рот, наблюдают жалкие жители суши. И неважно, что твоя кожа облезает, ты испытываешь нечеловеческую боль, а чаще всего умираешь. Посреди той унылой жизни, которая ныне неизбежно уготована людям, лучше смерти и не пожелать.
- Эй, Ихтиандр! Тебя веслом по яйцам никогда не били?
За мной плыл этот злосчастный предмет. Точнее лодка, о существовании которой, как высшего существа, в момент смерти я очень хотел бы забыть.
- Пожалуйста, залезай в лодку. Я отдам тебе свой пакет химической защиты. Лучше я погибну, чем мне будет так страшно. Река - это не моя стихия! Я думала, попаду в лодку и поплыву навстречу лучшей жизни. Но теперь мне страшно. Глядя, как ты плывешь и чувствуя собственную боль, я понимаю, что река - твоя стихия, а не моя. И меня ждет только смерть. Я не хочу остаться одна! Пожалуйста!
На небе показались первые звезды. Мы лежали в лодке, бегущей по волнам среди тающих льдин и льдинок, и не знали, что нас завтра ждет. Она потеряла свою привычную жизнь, я потерял свою заветную мечту. И мы оба улыбались, даже несмотря на боль, зная, что там куда мы плывем, места для грусти, места для привычной обреченности больше нет…