Глава следующая, про пикник в Ногинске
- А город-то как называется?
- А зачем тебе?
- Да так, на всякий случай, для кругозора.
- Что, не видишь название?
- Да нет, но это не важно, в принципе, я могу спросить и у прохожих.
Толика это несколько задело. Он решил, что если я буду спрашивать у прохожих название города, в котором нахожусь, то прохожие сочтут меня за сумасшедшую, а его за лоха, который сопровождает сумасшедшую, тогда он из себя выдавил:
- Ногинск.
Сказать, что было холодно, это ничего не сказать, во всяком случае, мне было очень холодно. Ни свитер, ни брюки не спасали от пронзительного ледяного ветра. Тем не менее, температура была плюсовой, думаю градуса два-три, но все-таки плюс. Поэтому зелень распускалась, и весна чувствовалась. Солнце светило ярко.
Мне очень хотелось в гостиницу. Горячий чай и теплая постель могли меня в тот момент спасти от простуды, а вообще-то от простуды уже ничего не могло спасти, простуда была в самом разгаре, спасаться уже нужно было от воспаления легких.
Но гостиница оказалась закрытой. Я понимала, что просто так Толик мне уехать не даст, нужно какое-то мероприятие, причем срочно, организм требовал отдыха.
Я спросила у прохожих, есть ли еще где-нибудь гостиница, нам ответили положительно, рассказали, как туда доехать и мы поехали. Гостиница оказалась шикарным дворцом в прекрасном месте у речки. Одного взгляда на это шикарное здание было достаточно, чтобы определить, что комнаты там стоят не 500 рублей, пришлось уговаривать Толика ехать домой. Его такой расклад не устраивал. Он сразу стал обвинять меня в отсутствии романтизма. Мои доводы о том, что последние 10 месяцев романтизма, связанного с отсутствием возможности нормально выспаться и отдохнуть было предостаточно, его не убедили.
Тут мне пришла в голову спасительная мысль. Я поняла, что нужно срочно скормить Толику все продукты из сумки, тогда, возможно, он согласится поехать домой.
Мы решили устроить пикник на природе. Речка, вокруг лес, все это располагало к «романтическому» поеданию продуктов из сумки. Мешала только простуда и ледяной пронизывающий ветер. Пожалуй, настолько холодно мне не было никогда в жизни. Температура воздуха была не больше 2-3 градусов, ветер, а я одета была не по зимнему. Ни свитер, ни плащ не спасали. Ноги в кроссовках замерзли так, что ужас! Ругаться не хотелось, решила потерпеть час и ехать назад, даже если придется услышать в ответ грубую нецензурную брань. Где-то в глубине души я предполагала, что Толик на это уже способен. К этому моменту я уже не рассматривала его кандидатуру ни в качестве мужа, ни в качестве любовника и твердо решила, что если мне удастся вырваться живой и здоровой из этой ситуации, то никаких своих координат я ему не дам.
Не смотря на пронизывающий холод, все было очень красиво, действительно, если бы на мне была бы какая-нибудь дубленочка, да зимние сапожки, и я не была бы простужена, мне бы понравилось Кстати, мы прошли мимо девушек, которые и были так одеты.
Мы облюбовали прекрасное местечко рядом с сосной возле речки, где нашли такой миленький пенек. Я села на пенек, постелила газетку, и стала доставать продукты. Толику что-то не нравилось, но я не могла понять, что. Я ему дала банку с икрой, нож, и попросила ее открыть.
Так на меня уже давно никто не орал! Я была не только напугана, но и удивлена.
- Что за бабы халявщицы пошли! Что, дома не могла бутерброды нарезать? Готовые бутерброды надо было принести и разложить. Расселась тут. Что отдыхать приехала? Или болеть?
Я почувствовала страх, и почему-то решила написать дочке смс. «Я на пикнике в Ногинске.»
- Ты что пишешь?
- Я прочитала ему смс.
- Странные Вы, ей Богу бабы!
Получила ответ. «О Боже! Сегодня же сатанинский день!»
Да, день удался явно сатанинский. Начать с того, что я предпочла Толика Святой Матроне. Все это было похоже на анекдот. Расскажу кому-то – не поверят. Живо представила, как я дома рассказываю своим подружкам о том, что купила мужику банку с красной икрой, а он в ответ назвал меня халявщицей, только за то, что я ее ему на хлеб не намазала.
А Толик продолжал жрать мою еду и изрыгать злобу.
- Это только тебе могли такой хлеб продать. Ты что, не видела, что он подгорел?
Я пила кипяток из термоса и думала только об одном. Скорее бы он уже все сожрал, и можно было бы ехать назад. Толик так не думал. Сожрав всю икру, он приказал мне сидеть и ждать его, а сам куда-то свалил. Пока его не было, я заглянула в его бомжовскую сумку. Там было какое-то тряпье. Видно решил зимнее тряпье на лето увезти на дачу, чтобы дома не мешалась. Если он решит ехать на дачу, то я сбегу.
Вернулся Толик в приподнятом настроении.
- Я нашел гостиницу, 700 рублей за двоих.
- Ты намекаешь, что я должна заплатить?
- Пополам.
- Хорошо.
В кошельке у меня не было триста пятидесяти рублей, поэтому я ему дала пятьсот. Конечно, оставаться с Толиком в гостинице уже было достаточно опасно, но учитывая мою высокую температуру, и то, что ехать собственно некуда. Дома лежать было негде, я решила остаться на ночь в гостинице, попариться под душем, полежать в кровати.
Через пятнадцать минут мы уже были в гостиничном номере. Условия, по сравнению с теми, в которых жила я, показались просто шикарными. Чистая постель, телевизор, душ с горячей водой, чайник, в котором можно вскипятить чай. Я поняла: жить буду.
- Давай сдачу.
- Какую сдачу?
- Сто пятьдесят рублей.
- Когда это было, чтобы Толик кому-то деньги отдавал?! – сказал он очень самодовольно. Да и потом, мне нужно воду купить, очень огурчиков хочется солененьких, как раз все и уйдет.
- Я привезла продукты. Тебе если еще что-то нужно, ты и покупай, мне, лично, кроме горячего чая ничего не нужно.
- Ладно отдам, десятого получу зарплату и отдам.
Испытывая чувство глубокого отвращения, я подумала: «Как я с тобой спать-то буду?» Но, все-таки пришлось. Бедные, замужние женщины, которые не любят своих мужей! Им ведь приходится терпеть эту процедуру достаточно часто. Ну да ладно, чем чужих жалеть, лучше себя пожалеть. Я понимала, что этого избежать было нельзя. Это было намедитировано, об этом мы оба уже успели помечтать в то время, когда еще все предвещало успешное продолжение отношений. Здесь, наверное можно поставить точку, еще один кармический узелок развязался.
Все окупилось тем, что можно было постоять под горячим душем, вспомнились слова А. Чехова «Я по капле выдавливал из себя раба.» Чтобы этого раба из себя выдавить, нужно себя этим рабом в нужной ситуации ощутить. Рабство – это всегда зависимость от кого-то или чего-то.
В данном случае, я оказалась зависимой от своего желания иметь мужа, семью, любовь, наконец. И до последнего ждала. Как в очереди за дифицитом, в советские времена. Людей много, товара мало, тебе уже точно не хватит. Но люди стоят до самого последнего момента, когда – вот он, последний экземпляр попадает в руки счастливчику. И только потом, нехотя, начинают расходиться. Вот и здесь. Уже совсем все понятно, ждать нечего. Кроме хамства, бескультурья и грубости – ничего не будет. Нет, нужно уж совсем точно убедиться, чтобы уже с полной уверенностью уйти – любовь не состоялась. Прости, не за того приняла.
Нужно сфотографировать Толика на память.
-Толик, можно я тебя сфотографирую?
-Это еще зачем?
-Ну, как зачем, на память. Вот у меня уже есть один альбом с фотографиями, которые я в Америке сделала. Я его иногда смотрю, и, как будто в Америке снова оказываюсь. Будет у меня альбом еще и про Москву.
- Нет, нельзя.
- Почему?
- Ты что, сдурела совсем, вот будет у тебя моя фотография, будешь ходить ко всяким бабкам, привораживать.
- Толик, тебя точно не буду привораживать.
Потом, у меня появилась интересная мысль и я продолжила
- Не доверяешь ты мне Толик, боишься чего-то, даже фотографию свою боишься дать, а я вот ничего не боюсь. Хочешь я тебе подарю фотографию, где я голая. Я тебе доверяю. Знаю, что ты ее кому не надо – не покажешь. Только, я там десять лет назад.
- Давай.
- Можно уже тебя фотографировать?
- Нет, сначала дай свою фотографию.
У меня с собой были открытки из Третьяковской галереи, я достала «Вирсавию» К.Брюллова .Обнаженная женщина, лет двадцати, поправляет волосы. Маленький негритенок (извините, сейчас нужно говорить афроамериканец. но, поскольку, действие скорее всего происходит в Италии, назовем его афро итальянец.) держит итальянку за колено и смотрит ей в лицо. Яркий свет, яркие тона картины, мне она нравится, потому, что в ней нет никакой депрессии, как бывает обычно на картинах той эпохи.
Толик взял открытку и стал ее внимательно рассматривать. Нашел, что моя фигура почти не изменилась. (он и не подозревал, какой сделал мне комплимент).
- А почему ты тут такая черная?
- Ну, я же из Киргизии.
- А, ну да. Это ты в Америке? У Вас что, прислуга была, что- ли.
- Да. Это я в Америке. Негра мы нанимали.
- Зачем?
- Ну убраться, спинку потереть, когда купаешься. Уже можно фотографировать?
- Нет.
- Тогда я тоже фотографию заберу. У меня только один экземпляр и остался.
- А можно я ее на мобильник пере фотографирую?
- Можно.
Толик «меня» сфотографировал достаточно самодовольно, себя сфотографировать не дал. Ну и не надо. Как я такого Толика забуду? Будет своим электрикам-сантехникам показывать репродукцию Брюллова. Интересно, кто-нибудь из московских электриков сантехников бывает хотя бы изредка в Третьяковской галерее?! Он, кстати, очень не любит, когда его электриком называют. Говорит, что он наладчик. Где-то там, в приличном месте работал, в МГУ учился, на философском факультете. Врет, наверное.
Не понимают московские нувориши, что москвичей всегда раньше уважали, и весь их снобизм был оправдан тем, что они действительно были намного культурнее, образованнее нас. Лучшие ВУЗы страны были в их распоряжении, театры, выставки, артисты! Мы все это, в таком количестве никогда не видели. Однако жизнь гораздо интереснее, даже учебы в МГУ.
Глава, двадцать седьмая, в которой я болею
Всю ночь у меня был жар, но я спала. Проспала почти десять часов. Проснулась еще больная и уставшая, но уже способная жить дальше. Еще бы одни сутки провести в тепле и такой постели и хватило бы сил до самого отъезда. Настроение было хорошее, однако, Толик был в бешенстве.
- Я тебя ночью чуть не убил.
- За что?
- Люди встречаются, иногда всю ночь наговориться не могут, а ты всю ночь спишь, что ты дома делаешь?
- Я болею Толик, простыла очень, особенно пока сюда ехали. По-моему у меня воспаление легких, но бронхит точно.
- Зачем мне такая жена нужна? Еще зовет куда-то, что бы я, москвич, ехал на край света, и все надо мной смеялись.
- Никто за тебя замуж не собирается, а если по глупости и пригласили, то поблагодари за приглашение, скажи «не поеду» и все.
Мне показалось, что его глаза от негодования налились кровью. Он был в страшном бешенстве.
- Бабы существуют лишь для того, чтобы мужиков обслуживать и приносить удовольствие. Не могла встать пораньше, все нарезать к завтраку, чтобы я встал, и все уже готово все было.
Тут я заметила, что Толик время зря не терял, нарезал бутерброды с остатками моей еды, и за обе щеки уплетает ветчину с сыром и помидорами, не забывая, однако, и про остатки красной икры.
Аппетита у меня совершенно не было, озноб еще не прошел, но хуже было бы, если бы был. Еды уже не оставалось никакой.
Тут я сразу вспомнила, что мне еще нужно благополучно выйти из гостиницы и добраться до Москвы, и это чудовище еще нужно как минимум пару часов терпеть. Я попыталась собрать со стола весь, оставшийся от Толикиной трапезы мусор, за что в ответ услышала страшный ор. Оказывается, это нужно все оставить, как есть, без меня уберут, и постель без меня уберут и заправят. А вот в обуви ходить по номеру нельзя, т.к. он, Толик, еще не обулся. Короче век живи, век учись, и хоть с опозданием, но я узнала, как себя в гостинице вести.
Я воспользовалась тем, что в туалет мне никто ходить не запрещал, умылась там, выплакалась, привела себя в порядок. Когда вернулась, он уже сменил гнев на милость и разрешил доесть то, что от него чуть-чуть осталось. Оказывается, Толик не любит плавленые сырки. Но есть все равно не хотелось. Температура еще была очень высокая. Я выпила стакан очень горячей воды, и мне стало легче. Извинилась, сказала, что мне пора на работу. И мне повезло!!! У нас было оплачено до 4-х, и он со мной не ехал, он оставался до 4-х!! Однако было жалко его очень. Там, в дешевом гостиничном номере он чувствовал себя человеком, хозяином, в том смысле, в котором он это понимает. Человек без дома и семьи, без очага, куда можно прийти и отдохнуть, где тебя ждут. А как жить, когда тебя никто не ждет, хотя бы даже стены собственного жилья!
Толик вызвался меня проводить, он себя считал джентльменом. Как говорится, не будите зверя. Пришлось согласиться. Тем более, что Толик дал дельный совет.
- Ты же все равно платишь за транспорт, тебе выгоднее автобусом добираться. Он без остановок едет, и дешевле.
- Я боюсь, у меня денег не хватит, я тебе вчера все отдала.
- Я тебе верну.
Мы шли к остановке. Толик сокрушался, какая я не приспособленная к жизни, но уже в хорошем настроении. Его вдруг осенило, оказывается, все не складывается просто оттого, что я очень слабая! Прошли мимо кафе, которое называлось «Фен Шуй».
- Толик, а ты знаешь, что такое Фен Шуй?
- Ну-ка просвети.
- Это учение о том, как правильно обустроить дом, сад, чтобы в доме были любовь и благополучие, это, своего рода философия о том, как правильно в доме использовать различные энергии.
- Какую хрень только люди не придумают. А ты, дура, все читаешь.
Толик не знал, что такое Фен Шуй, Толик не знал и что такое домашний уют, да и вообще нормальные семейные взаимоотношения ему были неизвестны. Жаль Толика!
Маршрутка подошла сразу, Толик меня посадил, про деньги, естественно не вспомнил. Больше Толика я никогда не видела, наверное умер. Во всяком случае, для меня. Со мной ему явно не повезло.
На автобус денег все-таки хватило. Комфортабельный автобус, весенний пейзаж за окном заставили забыть об этом, пожалуй, самом мерзком «любовном» свидании в моей жизни.
Интересно, какие мои внутренние качества притянули такую ситуацию? И где Мироздание вообще нашло такого урода, да еще уложило меня с ним в одну постель? Сразу вспомнилась одна из эпиграмм Роберта Бернса.
Склонясь у гробового входа
О смерть! Воскликнула природа.
Когда удастся мне опять
Такого олуха создать?!
Милый Толик, я совсем не желаю тебе смерти. Ты продукт моего воображения. Да, я именно так и считаю. Я считаю, что мужчины вот именно такие и есть, просто до этого момента не достаточно это осознавала. Вот такого мне и послали, яркую иллюстрацию некого собирательного образа.
Да, но Толик уникален по своему убожеству. В основном мужчины совсем не такие, ну, уж конечно лучше, хоть в чем-то. Просто они живут с женщинами, у которых понятия о мужчинах, очевидно, резко отличаются от моих.
Срочно работаю над собой! Прощай Толик! Здравствуй умный, интеллигентный, добрый, щедрый во всех своих проявлениях, мужчина!
С этими мыслями я зашла в Интернет кафе, где меня ждало интересное сообщение.
Мне предложили книгу на перевод. Перевод книги я могла сделать только дома, поэтому я решила поменять билет и ехать домой.
Я зашла в школу за Лизой, отвела ее домой. Мы пообедали, я выпила очень горячий чай, и мне стало легче. На следующий день утром я собралась менять билет на ближайший рейс. Потом, я поменяла свое решение и решила узнать о сроках перевода книги. Тем не менее, я села и написала список всего того, что мне нужно было сделать в Москве, и первым пунктом в моем списке стоял звонок Зинаиде Васильевне. А действительно, расстаться нужно по хорошему. Пусть они меня считают аферисткой. Я же не аферистка. Позвоню, попрощаюсь, скажу, что рада была познакомиться, приглашу ее и ее сына к себе в гости и на том закончу все отношения со своим отцом, и его родней.
В любом случае, это очень хорошо, что я их нашла, я кое-что узнала из своего прошлого, того прошлого, которое имело очень большое влияние на мою дальнейшую жизнь. Скорее всего, вся моя неудавшаяся личная жизнь была результатом обид моей матери на моего отца. Кроме всего прочего, я поняла, что где-то в подсознании у меня стойко укоренилось убеждение, что если я не нужна своему родному отцу, то, скорее всего я вообще не нужна никакому мужчине, всю жизнь я бежала от любого интересного и порядочного мужчины и считала, что достойна только каких-то убогих идиотов. Поэтому в моей жизни случился Толик, и не он один. И только сейчас осознав ситуацию, возможно, мне удастся ее исправить. Поздно конечно, но лучше поздно, чем никогда. Хорошо уже то, что эта ситуация заставила меня серьезно в этом покопаться и осознать всю эту ситуацию до конца.
Глава двадцать восьмая, в которой я звоню тетушке и узнаю печальную новость
С этими мыслями я набрала тетушкин телефон, и собралась быть предельно вежливой и доброжелательной. На мое счастье на этот раз трубку взяла она сама.
- Здравствуйте Зинаида Васильевна. Я звоню для того, чтобы попрощаться, я еду домой.
- Ну что ж, всего доброго, – в ответ раздался очень сдержанный, холодный и официальный голос.
- Я хочу сказать, что я рада была с Вами познакомиться. Я была в тот день на вокзале, но Вас не дождалась…
- А тебе разве моя сноха ничего не сказала?
- А что она должна была мне сказать?
И тут я узнала очень печальную новость. Оказывается в тот день, когда Зинаида Васильевна вышла для того, чтобы пойти на вокзал, покупать со мной билеты, она попала под машину, которая ей переехала ногу. Она лежала в трамвотологии. Со мной уже говорила совсем другая женщина. Это уже не была властная самодостаточная женщина. Это была несчастная, больная, озлобленная старуха, постаревшая за это недолгое время на целую жизнь. В ее голосе было так много чего-то очень неприятного.
- И зачем я вообще поехала, сидела бы дома, зачем мне вообще куда-то ехать захотелось с тобой?! Сделай мне гороскоп, срочно. У меня ведь открытый перелом, мне ногу по частям собирали.
- Не терзайте себя. Что должно было случиться, то случилось, поехали бы Вы или нет, роли не играет.
- Неужели все так прям фатально?!
- Нет, но в пределах нескольких дней, наверное, все-таки фатально.
Я пообещала к ней приехать. Зинаида Васильевна мне подробно объяснила, где больница, номер отделения, номер палаты. Больница находилась недалеко от станции метро «Бабушкинская». Я, как-то была на этой станции, там у Лизы живет дядя, Танин брат, я ее туда отвозила. Мы договорились, что я приеду в субботу, или в воскресенье.
Умер Ельцин, по телевизору показывали его похороны, нам, всем русским из бывших советских республик не понятны заслуги Ельцина. Перестройка отняла у нас Родину, насиженные места, заставила строить жизнь по новому, далеко не каждый с этим справился. Похороны были шикарными, наш Аскар Акаев там тоже участвовал. О Ельцине по телевизору говорили так, как будто это величайший и благороднейший человек современности. Потом мы с Лизой ехали в метро, на каток. Про Ельцина говорили все вокруг, в каждой толпе, и в основном негативно, и нередко просто матом, а ведь это Москва, что уж о нас, в республиках говорить! Потом мы вернулись и опять досматривали похороны супервыдающегося человека. Было впечатление, что хоронят одного человека, а на улицах вспоминают совсем другого. Но равнодушных не было. Его обожали в телевизоре, и ненавидели на улицах. Вдруг зазвонил телефон. Звонила Светка.
- Света а ты что, разве не на похоронах у Ельцина, представляешь, какая возможность устроить свою личную жизнь! – съязвила я.
Светка обиделась, пришлось долго извиняться. Потом я ей рассказала о своем звонке тетушке, о том, что она в больнице лежит, и нужно к ней идти. А Светка хотела в выходные прийти в гости. Ей, как всегда хотелось погадать. С Юрием Александровичем отношения полностью были закончены, но надежда на личную жизнь не умирает никогда, особенно у таких красавиц, как Светка. Мы договорились на воскресенье. Я планировала субботу потратить на больницу, а воскресенье на Светку.
В субботу весь день находились какие-то дела, а главное, я осознала, что я очень не хочу идти в больницу, отложила на воскресенье. В воскресенье утром пришла Светлана, я ей погадала. Она считает гаданье большим грехом, каждый раз дает слово, что это в последний раз. Но гадать очень хочется. А я это грехом не считаю, мне кажется, что это просто интересная игра, как и все в жизни. Светке можно было бы и не гадать, ей достаточно слушать свою интуицию.
Мы пошли на базар «Выхино», я купила всяких фруктов, после чего Светка вдруг сказала:
- Постарайся сегодня увидеться с тетушкой, просто потом ты ее уже больше никогда не увидишь
- Да, если честно, мне и сегодня с ней видеться не хочется. Просто пообещала, чувство долга, понимаешь ли.
- Никогда не делай ничего из чувства долга, делай из чувства любви.
- Да вот, фрукты уже куплены. Как говорится, Аннушка уже разлила масло, реальность сформирована, придется идти.
Мы сели в метро, Светка вышла на «Пушкинской», а я поехала до «Бабушкинской». Больницу я нашла достаточно быстро. Но пришла не вовремя, к тому же выяснялось, что если бы я даже пришла вовремя, то пришлось бы выписывать пропуск, а для этого нужно предъявлять документы, а у меня просроченная регистрация, меня могут менты задержать, мне лучше свой паспорт нигде не показывать. Следовательно, пропуск я выписывать не буду. Даже не знаю, огорчилась я тогда, или обрадовалась. Встреча с очень несчастным, больным и одиноким человеком меня не привлекала. Даже не это. Не хотелось и все. Я себя чувствовала, каким-то человеком в черном, который появляется в конце, и подводит черту. У меня нет на их семью ни обид, ни тем более, желания мстить.
Может это правильный конец взаимоотношений? Ее ведь тоже много раз приглашали к нам, она всегда отказывалась, соглашалась, а потом не приходила. Может быть теперь у нее должен быть такой сюжет? Жестоко. Что поделать, формально я ничего сделать не могу. Ее родственники меня тоже знать не хотят, обращаться к ним с этой проблемой просто глупо. Поставлю здесь точку. Звонить тоже не буду, лишний раз расстраивать. Прощай Зинаида Васильевна, жаль, что сюжет наших взаимоотношений был написан не мной. Мы ведь не чужие люди.
По иронии судьбы, я еще два раза была в районе травматологической больницы, на «Бабушкинской».
Глава двадцать девятая, о последних моих часах в Москве
12 мая
С каждым днем работать все труднее и труднее. Уже одной ногой дома и вот тут то начали обнаруживаться подводные камни, и я начала признаваться себе в том, в чем раньше не смела. Да, положение мое унизительно. У меня явно заниженная самооценка, это, как и завышенная самооценка, тоже показатель сильно большого эго. К чему это привела? Это привело к тому, что я работаю на людей с завышенной самооценкой. Когда тобой руководит человек, который в твоем деле не разбирается, с твоей самооценкой не все в порядке.
Но, не буду заморачиваться на этот счет. Нужно вокруг себя создать пространство, и в это пространство никого не пускать. В конце концов, мой духовный урок – это определение пространства, и я должна его определить. Интересно, а у Золотой Рыбки тоже был духовный урок – определение пространства?
13 мая
Совершенно обычный день. Но любой день является кульминацией всей твоей предшествующей жизни и отправной точкой последующей, и поэтому самым интересным в твоей жизни.
Какая радость! Сегодня я на квартире одна. Хочешь – мойся, хочешь – стирайся. Телевизор, опять-таки, хоть и плохо, но показывает. Эх вы, владельцы отдельных квартир, вы и не подозреваете, как счастливы. Я буду счастлива так же, как и вы, когда вернусь домой.
18 мая
Если есть на Земле рай – так это Коломенское! Мы с Лизой на пикнике в Коломенском. Она играет, а я сижу на пеньке и пишу. Удивительное сочетание старины, современности и прекрасной природы. Последнее время очень хотелось быть там, где красиво, а желания, как известно сбываются все.
Тысячи тюльпанов! Я такие даже не видела раньше, хотя когда-то сама выращивала тюльпаны. Мы сняли обувь, шли по скошенной траве, вокруг яблони в цвету! И вдруг смс. Толик пишет – «встретимся». Может он с кем то и встретится, но только ни со мной.
20 мая
Я уже не то, чтобы дни, уже часы посчитала. До отъезда осталось сто сорок четыре часа, и еще около восьмидесяти часов пути. Но на этот раз я взяла билет на российский поезд, поэтому, думаю, ехать будет легче, чем в вагоне№6, когда я ехала сюда.
21 мая
Погода чудесная! Москва – самый красивый город из всех, что я видела! Конечно, я не так уж во многих городах и была. Но, во всяком случае, была в Нью Йорке, В Нью-Хейвене, в Алма-Ате – это тоже все очень красивые города!
Удивительные клумбы, каждое утро траву на газонах косят! В воздухе стоит удивительный запах сирени, скошенной травы и весенней свежести. Наши киргизы метут улицы. Чистота!
У нас в Бишкеке очень грязно. И тем, не менее, есть такие люди, я, например, которые получают энергию только в тех местах, где родились. Меня очень тянет домой! Промелькнула такая мысль: если наши киргизы наводят чистоту здесь, в Москве, настанет ли такой период, когда и у нас будет чисто и красиво.
22 мая
А сегодня я была в Церкви Святой Матроны Московской. Первого мая у меня сорвалось пойти сюда со Светкой, решила сегодня реабилитироваться перед Матроной, надеюсь простит. Пошла поклониться ее мощам, крестик освятить, вот, только крестик у меня католический. Ну что ж не россиянка я. Это я поняла и на входе в Церковь. Там было объявление, требовались разные рабочие с российским гражданством и московской пропиской, это понятно. Но кроме всего прочего они принимают паломниц на один месяц для работы и повышения духовного уровня. Духовный уровень тоже можно повышать только россиянкам. Ну да ладно, не очень-то и хотелось. (я имею в виду паломницей быть, а не духовный уровень повышать).
Стоя возле мощей Святой Матроны я попросила благословения на написание книги и хорошей дороги. Вагон №6 я запомнила на всю жизнь. Утешает уже то, что билет у меня на этот раз в четвертый вагон.
23 мая
Посчитанные часы потихоньку сокращаются. Смотрю я на себя в зеркало, и вспоминаю объявления в Интернете. Требовались, в основном «ухоженные» гувернантки и домработницы. Это казалось таким естественным, что любая женщина должна быть ухожена, только теперь мне понятно, что они имели в виду, потому, что я перестала быть ухоженной.
Выжженные, похожие на мочалку волосы, сверху покрытые дешевой краской, которая почти сразу же смывается. Жуткая, непрофессиональная стрижка, (девчонки на квартире подстригли) да и та уже отросла.
Мыться мне удается почти каждый день, а вот дезодорантами пользоваться – нет. Утюг под рукой бывает не всегда. Вещи повесить практически некуда. Выручает еще обувь. Купила много, ношу до первого ремонта, приеду домой – починю.
На сапожника уже тратиться не хочется, очень дорого. Маникюр, педикюр уже давно не делаю. Не покупаю себе вещи, они намного дороже, чем у нас, и уж конечно, не хожу к портнихе. И уж, конечно, никакой бани.
А ведь дома мне это было все доступно. Сто раз подумаешь, прежде, чем когда-нибудь еще сюда вернешься.
24 мая
Осталось проработать сегодня и завтра, работать последние дни очень тяжело. Очень трудно сдерживать раздражение из ушей выплескивается. Зато какое укрощение эго! Вообще, все эти работы, типа няни, домработницы и т.п. предполагают полное послушание. Если тебе говорят, что салат сегодня нужно порезать левой рукой, это значит, что ты должна взять нож в левую руку и порезать салат, и никого не волнует, удобно тебе, или нет. И я практически не утрирую.
Если девятилетний ребенок собирается удивлять бабушку своим творчеством, значит творить будешь ты, под его совсем не чутким руководством и по его плану, и совсем не важно какого ты по этому поводу мнения. Самое страшное, это когда ребенку уже нравиться быть над тобой начальником. Родители это, как правило, поощряют. Если результатом работы такого начальника будет что-то неприемлемое – виновата ты. Если все-таки тебе удается всякими подводными способами убедить в своей правоте – то все лавры ребенку. В этом смысле, конечно лучше, если ребенок воспитывается в многодетной семье, и, желательно, чтобы ребенка воспитывала мать. Любая няня, даже самая порядочная, интеллигентная и порядочная детей портит.
При наличии няни самостоятельность просто атрофируется. Ребенок знает, что в любой момент, у него под рукой есть кто-то, кого можно что угодно заставить делать.
25 мая
Как же хорошо сейчас в Москве! Тепло, слегка дует ветерок. Вдруг, откуда ни возьмись на каждом шагу появились клумбы, да еще с такими красивыми цветами! Очень много тюльпанов всяких редких сортов. Бархатцы огромные, которые обычно цветут в августе, да и то под палящим солнцем.
А я считаю часы до отъезда, чтобы попасть в страну, где всего этого, практически, нет.
Глава тридцатая, в которой происходят последние приготовления
А перед отъездом Таня проявила себя с очень щедрой стороны. Она дала мне премию – пять тысяч рублей, у меня уже нет ощущения, что я совсем без денег еду домой, что-то я все равно дома куплю. Без приключений не обошелся даже самый последний день, хотя, нужно сказать, приключение было не из приятных.
В свой последний московский вечер, я проводила Таню с Лизой. Таня везла Лизу на лето к бабушкам. Пользуясь тем, что квартира с телефоном, душем и ванной стоит пустая, я осталась на ночь там. Таня была не против. Ключ от квартиры она у меня забирать не стала, похоже за десять месяцев работы я заслужила доверие, если зная, что я еду в страну, где Тане будет трудно меня найти, она мне оставила ключ.
Минут десять я поговорила со Светкой по телефону, договорившись о планах на день отъезда, в предчувствии полноценного отдыха, включила телевизор, постелила постель, но, тут вдруг зазвонил телефон, нет, не квартирный, а Танин мобильник! Я поняла, что она забыла мобильник! Это уже не предвещало ничего хорошего, мобильник все звонил и звонил. А потом зазвонил и квартирный телефон. Я взяла трубку, потому, что могли звонить мне. Но звонили не мне, звонила хозяйка квартиры Тане!
Вот уж точно, мой вечный страх перед ней опять притянул дурацкую ситуацию. Она опять начала орать и спрашивать кто я такая, на что в очередной раз я ей объяснила кто. Потом орала, что телефон занят, а он занят был совсем недолго, уж конечно не полтора часа, про которые она говорила.
Как обычно, мне пришлось ее очень долго успокаивать, извиняться, что-то долго объяснять. Естественно, я не сказала, что Таня уехала, сказала, что она на работе, что я сижу с Лизой. Слава Богу, она не позвала Лизу к телефону! Иначе бы я уже не знала, что делать, находиться в этой квартире, когда хозяева в другом городе было с ее точки зрения явно недопустимо.
Мне было велено передать Тане, что завтра она будет ей в двенадцать звонить. Я пообещала, хотя, естественно выполнить это обещание не могла. Что делать? Такие агрессивные люди не понимают, что они всегда испытывают недостаток в информации, потому, что прежде, чем что-то сказать, эту информацию нужно в уме проверить на предмет того, какую ответную агрессию она может вызвать, а после этого уже выдается минимум информации, да и то очень видоизмененной.
Ночью я спала плохо, часто просыпалась. Мне, почему-то, снилась Эмма, как будто она за мной бежит, а я знаю, что она мне ни в коем случае не нужна, и убегаю от нее. После очень долгих раздумий, утром я все-таки решила не сообщать хозяйке о том, что Таня уехала. Во-первых, не хотелось в ответ слышать шквал недовольства и возмущения, и вообще, ощутить на себе море неприятной энергии, а во-вторых, если она мне так сильно не доверяет, возможно, и у меня есть повод ей не доверять. Будет знать, что я была на ее квартире одна ночевала, и, что уехала без Тани, а я проговорилась, что уезжаю, возможно что-то украдет, здесь есть много ценных вещей, зачем подвергать человека таким соблазнам!
Пришлось на следующее утро быстро собирать вещи и нести их на квартиру, на «Выхино». Вещей оказалось достаточно много. Шла и представляла, как три дня подряд хозяйка квартиры будет звонить, то на сотовый телефон, то на домашний, и никто не будет отвечать. Потом она, все-таки бросит все, и приедет, и никого опять не будет, она уже начнет думать, что что-то случилось, начнет мечтать, что все ценное, что в Таниной квартире, достанется ей, начнет уже думать о каждой конкретной вещи, а тут Таня и появится. Но мне там быть после двенадцати не следует, особенно, если учесть, что у меня документы не в порядке.
Шла и думала, что мне еще остается сделать в Москве, впереди еще целый день. В списке уже оставалось всего несколько пунктов:
1. Купить продукты, и может быть какие-то мелочи в подарок;
2. Забрать напечатанные фотографии;
3. Встретиться со Светкой и сводить ее в кафе;
4. Доехать до вокзала;
5. Доехать до дома.
Первые два пункта были осуществлены очень успешно. Дальше Светка ждала меня у входа в метро «Рязанский проспект», как всегда очень нарядная, подтянутая, красивая, очень доброжелательная, и, как ни странно искренняя. Мы пошли в кафе, заказали, как всегда кофе, но на этот раз еще и пиццу. Так мы отметили мой отъезд.
Со Светкой мы встречались в последний раз. Сколько всего умещается в одном человеке! Не смотря ни на что, я любила ее, море обаяния, оказывается, может быть в любом человеке.
По пути в кафе я забрала напечатанные фотографии, подарила одну Светке. Ситуация не менялась даже в конце моего пребывания в Москве, у нас опять, у обеих была масса впечатлений от жизни. Похоже, что у Светки впечатлений было еще больше чем у меня. Оказывается, ее Юрий Александрович при смерти. На этот раз Светку волновал отнюдь не прогноз, умрет – не умрет. Незадолго до инфаркта, а Юрий Александрович получил обширный инфаркт, он ей удалил зубы, собирался вставить новые, да так и не успел, а на другую зубную клинику у Светки денег нет. Интересно, а ей правда не жаль, что она не вышла за него замуж?
Глава тридцать первая , в которой я еду домой
Аксубай довез нас до самого вокзала, и даже купил на прощанье кое-что в дорогу, ну, прям родня, да и только! Какая Москва красивая, особенно летом! Ехали по центру, я любовалась Москвой и думала, как жаль, что все те трудности, которые приходилось испытывать, совершенно не давали возможности наслаждаться тем, что было вокруг
А в поезде, как все предыдущие дни, опять начались приключения, но, к сожалению уже не самые приятные. Спокойно проехали только ночь, а уже на следующий день рано утром появилась миграционная милиция. Документы были не в порядке у каждого второго пассажира. Сняли с кого сколько смогли. С мужчин кыргызов, напротив, по пятьсот рублей. С русского мужчины напротив – двести рублей. Я про себя молилась, вспоминала Святую Матрону Московскую, документы у меня забрали, тоже, пришлось подойти к мужчинам и попросить их вернуть документы, сказала, что была у родственницы, ухаживала за ней, не работала, и вообще, нам в Киргизии после перестройки очень сложно, им повезло, что они в России оказались, а нам теперь даже съездить сюда сложно. Мне отдали документы, и попросили больше не нарушать закон.
Через несколько часов стали проходить другие менты, видно другая область началась. Дальше от Москвы, аппетиты были уже скромнее. Собрали со всех всего по сто рублей, когда взяли мои документы, я на этот раз немного поколдовала, сделала заморочку на глаза ментам. Святая Матрона опять помогла, после проверки мне вернули документы с таким видом, как будто они были в порядке.
И вот, наконец, Илецк. Это последнее место, где могут ко мне предъявить претензии. Разбудили в два ночи, сказали, что поезд стоять в Илецке будет долго, а туалеты работать не будут.
Собрали паспорта, потом раздали. Прошла еще одна бригада, осмотрела багаж. Вот и все. Дальше уже можно было не волноваться.
И вот уже позади Россия, и почти весь Казахстан. Показались заснеженные горы, луга с морем желтых цветов, небольшие кустарники, цветущая акация. Я почти дома. Все это дает силы для жизни, и я в очередной раз понимаю, что навсегда не смогу уехать. Здесь мои корни, хотя я вовсе и не киргизка. И хоть родилась я не на Родине, и от чужого дяденьки, имею право на счастливую жизнь дома.
Еще одно последнее сказание и летопись закончена моя. Я дома.
Послесловие
Зинаида Васильевна вскоре после моего отъезда умерла, Юрий Александрович тоже. Думаю, что Грей скорее всего сдох. Я делаю ремонт в квартире, назад в Москву не собираюсь. Жду чуда, которое обещал Стив Ротер. Кажется, я догадываюсь что это может быть.