Иван Петрович лениво потянулся в постели.
- Надо пожалуй, вставать. - подумал он.
Шваркнув чайник на плиту, он замер в позе шахматного коня перед открытой дверцей холодильника.
- Н-да-с-с-с, чем бы позавтракать? - взгляд упал на баночку лососевой икры. - А почему бы и нет? - промолвил он.
Чайник весело посвистывал. Иван Петрович отрезал кусок от батона с хрустящей корочкой и, взяв в руку красивый серебряный нож, принялся аккуратно намазывать на хлеб масло, что-то тихо напевая себе под нос.
Сполоснув баночку под краном и аккуратно обтерев её полотенцем, он так же осторожно произвел вскрытие. Ярко-алый цвет икры приятно радовал глаз. Повертев баночку в руках, Иван Петрович залюбовался. Солнце переливалось и искрилось в каждой икринке радужными огнями.
- Н-ца! - сглотнул слюну Иван Петрович.- Кры-са-та!
Высунув язык от напряжения, и очень стараясь, Иван Петрович стал укладывать икру поверх масла. Он выкладывал мозаику из икринок с такой тщательностью и любовью, словно нанизывал драгоценные бусы.
- Готово! - Иван Петрович вытянул вперед руку с бутербродом и молча полюбовался на свою работу. Покрутил, повертел и задумался.
- А! - махнул он рукой. - Кашу маслом не испортишь. - и снова полез в холодильник.
Хищно скалясь, он долго рылся в недрах этого белого монстра. Издав радостный возглас, Иван Петрович, наконец, выбрался на воздух.
- О! То шо доктор прописал! - еще раз радостно констатировал он.
В руках его была еще одна баночка, но с черной икрой. Откупорив и её, Иван Петрович так же методично намазал свой бутерброд вторым слоем.
Момент созерцания на этот раз слегка затянулся. Ивану Петровичу явно что-то не нравилось. Закусив губу, он хищно шарил глазами по кухне.
- Есть! - обрадовался он.
На окошке сиротливо притулился в майонезной баночке хилый лук.
Быстро пошинковав добычу, Иван Петрович густо посыпал им бутерброд.
- Зымичатильна! Чем бы ещё украсить? - вновь озадачился он. - Что там у нас ещё из деликатесов осталось? - потирая руки, он вновь вонзился в холодильник.
Через полтора часа монумент под названием “ Сэ`ндвич” был готов. Помимо хлеба, масла и икры там присутствовали: хрен, ломтик редьки, соленый огурец, немного горчицы и соевого соуса (что бы не выбрасывать), где-то сбоку торчал подсохший кусочек сыра и сильно придавленный, тихо плакал маслянистой слезой. Единственное чего все же не попало в бутерброд, так это крем для обуви и кусок мыла. Видимо Ивану Петровичу просто лень было за ними идти.
Украсив все это сооружение двумя колесиками сырокопченой колбаски, и водрузив сверху маслинку, наступив при этом на валяющуюся на полу яичную скорлупку, Иван Петрович остался весьма доволен собой.
- Атлична! - от радости он даже похлопал в ладоши. Затем отошел и молча стал любоваться произведением кулинарного искусства.
- Эх! - горестно вздохнул вдруг Иван Петрович, - Одно жаль, что батон разрезал не вдоль, а поперек. Места маловато, разгуляться мне негде.
Сев за стол и захлебываясь слюной от непреодолимого желания заглотить всю эту красоту разом, Иван Петрович аккуратно взял бутерброд и так же осторожно откусил от него весьма приличный кусок. На стол тут же посыпались орехи, и сладкий попкорн, огненным шариком прокатился помидорчик черри, острый кончик жгучего перца торчал у Ивана Петровича изо рта.
С довольный видом Иван Петрович жевал этот памятник кулинарному искусству. Но по мере пережевывания выражение его лица менялось. Лицу явно не нравилось то, что жевал организм.
Сделав усилие, Иван Петрович попытался проглотить этот осколок деликатеса, но организм сильно засопротивлялся и тут же перешел к решительному отторжению предложенного продукта.
Зажав рот рукой, Иван Петрович быстро полетел в туалет, цепляя по дороге мебель.
- Бя-а-а-а!!! - с шумом ниагарского водопада остатки бутерброда были низвергнуты в прожорливую пасть унитаза.
- Бя-а-а! - еще раз с чувством произнес организм Ивана Петровича, и надкусанный шедевр полетел туда же. Икнув, Иван Петрович затолкал всё это правой ногой в унитаз, для верности пнул своего фаянсового друга ещё и левой. Прополоскав рот, он вернулся в кухню, и устало опустился на стоящую посередине табуретку.
- Нет!!! - со вздохом произнес Иван Петрович, хлопнув себя ладонями по коленкам. - Вот что не говори, а не привык наш человек по утрам икру жрать. Вот как ты хошь! А не привык!