Элвину не суждено было вырасти. Как тут повзрослеешь, если мама у тебя волшебница, бабушка – крёстная фея, а папа и вовсе – летающий человек!
И с самого рождения тебя окружают чудеса.
Да какие там чудеса – самым обычным делом становится завтракать говорящими бутербродами и меняющим свой цвет молоком, в школу ходить через картину на стене гостиной – а засыпать в летающем гамаке?..
Да разве есть ещё на свете дети, которые считают такое удивительным!
Вот и Эл ничему не удивлялся. Жил себе и жил, как сотни других мальчишек с Зелёной улицы. И даже не думал о том, что может быть как-то иначе.
Что уроки, например, кому-то приходит в голову делать самому, просиживая часами над глупыми прописями, складывая и вычитая непонятные цифры, читать скучные истории…
Зачем всё это делать, терять драгоценное время, если есть удобное средство – волшебная палочка! Взмахнул раз – вот тебе и шеренга ровненьких, подтянутых, словно заправские солдаты, буковок. Взмахнул другой – и уже задачки сами собой начинают решаться. А если ещё и слово сказать заветное, то и совсем хорошо: вместо обычного чтения тебе на ночь покажут голографическое кино – да ещё и со всеми спецэффектами, чтобы потрогать, понюхать и попробовать было можно.
Чем не жизнь? Разве убежишь от такого?
А взрослые – у них свои заботы, и потому лучше продолжать жить по соседству с ними, но самому не взрослеть. Никто же не запрещает!
Было, правда, одно неудобство: Элвина, как всякого мальчика, наказывали.
За что? Да за разное, разве упомнишь… Оглянуться не успеешь, как попадёшь в очередную историю. А всё она – волшебная палочка родимая. Как ни крути, а соблазн большой. Вот и сидишь с утра до вечера и колдуешь себе всё, что заблагорассудится – мороженное, да какое-нибудь чудное, с абрикосовым фейерверком. Зверюшку – да необыкновенную, чтобы пушистая как белка и зубастая как крокодил. И ног чтобы не четыре, а все двенадцать. И непременно говорящая.
Спит сестрёнка – очень хорошо! Понапустим в её сон таких сказочных кошмаров, чтобы до самой пенсии запомнились!
Соседка-старушка в палисаднике цветы поливает? Ага! Так пусть же это будет не вода, а… малиновый сироп, цветы тоже сладкое любят!
Вот так порой с невинного развлечения и доходило до настоящего безобразия. Пол-улицы выстраивалось в очередь на приём к маме-волшебнице, чтобы исправить всё, что натворит юный Элвин.
И продолжалось бы это ещё долго, и неизвестно, чем бы дело закончилось, если б однажды взрослые не собрались на семейный совет.
- Нет, что-то определённо нужно сделать, - сказала тётя Алисия, дюймовочка по профессии, - Ведь так он и нас во что-нибудь превратит.
- Каррр, - согласился дядя Иероним, - Крааа кар куарр…
- Эта птичка мне кого-то подозрительно напоминает… - бабушка Гортензия поднесла пенсне к подслеповатым глазам. – Никак вот только не соображу, кого именно…
- Чего же вы от него хотите, - заступился папа, - Эл - самый обыкновенный ребёнок. Поколдует и перестанет! Я тоже был таким в его годы. Помнится, однажды я даже превратил своего дедушку в слона…
Мама расстроилась от этих слов, но зато тётю Ванессу, ведьму на выданье, папины воспоминания очень развеселили, она хохотала так громко, что стёкла из окон колумбария вылетели окончательно – и всей семье пришлось браться за мётлы.
Потом мама, достав свою палочку, долго вертела её в руках, чертила что-то в воздухе, делала таинственные пассы, даже рисовала на песке какие-то странные знаки… Никак не вспоминалось одно старинное заклинание.
А когда вспомнилось, мама загадочно улыбнулась своему отражению в зеркале: мол, пара пустяков, проблема с нашим мальчиком решена.
И когда Элвин спал, мама-волшебница тихонько отворила дверь в его комнату, убавила огонь в ночнике, вздохнула глубже - и вдруг ни с того ни с сего заговорила стихами…
А когда мальчик проснулся, то ровным счётом ничего необычного не заметил. Пока к зеркалу не подошёл и не увидел… Никого там не увидел, даже себя! -Подумать только! – Элвин стал стеклянным, весь, от макушки до самых пят. И мог теперь сквозь себя даже голографические мультики смотреть – изображение нисколечко не искажалось.
- Теперь мы все его глупости наперёд будем знать! – сказала мама за завтраком деду Пантелею, - И на корню станем пресекать всё то, что он задумал. Нехорошее, разумеется.
- Вот только как его разберёшь, это нехорошее, - не унимался папа. Он парил под самым потолком – и потому всё слышал. – Порой вот тоже задумываюсь: а стоило ли мне взрослеть? Скажи мне, Сюзанна, быть взрослым – хорошо это или плохо?
Мама такого каверзного вопроса не ожидала – и потому ответить ничего не смогла.
Папа в наивном ожидании посмотрел сверху вниз на деда Пантелеймона, мол, скажи мне, мудрый старче…
Но тот был глух вот уже как лет сорок, и поэтому папе пришлось остаться ни с чем, наедине со своими грустными мыслями.
С того самого момента жизнь Элвина превратилась в самый настоящий кошмар…
Соберёшься в школе пузыри понадувать из учебников – а дядя Иероним тут как тут – накаркивает что-то классной даме на ухо. Мол, смотрите, что наш Элвин задумал, какое уму непостижимое безобразие! Задачки все распухнут от волшебства и мы их никогда-никогда не решим!
И дневник Элвина тут же пополняется говорящей двойкой!
Бабушкины очки заставить хотел вверх ногами показывать – а она уже качает головой: ай, Элвин, как не стыдно!
Задумал шутку над ребятами во дворе – да они уже всё знают – и врассыпную. Ни шутки, не ребят.
Да что там волшебство – в обычные игры теперь не сыграть: видно же тебя насквозь, разве что в прятки удобно…
Даже кошки соседские, завидев Элвина начинали шипеть – как заправские телепатки все его мысли читали…
Скучно стало Элвину и одиноко. Впору в вампиры податься или в герои какие-нибудь, всё едино.
А может?.. Может, это ещё не конец?
- Да брат… - папа подлетел так незаметно, что мальчик вздрогнул от неожиданности, - Вот и со мной тогда тоже что-то похожее приключилось. Дедушке не понравилось быть слоном…
- Я ведь не специально… само собой как-то… - всхлипнул Элвин.
- Я тебя понимаю. Очень-очень. Да вот сочувствия моего здесь явно недостаточно. Нужно что-то делать! Не оставаться же тебе одному до самого конца волшебного мира.
- А… долго ждать? – с надеждой поинтересовался Эл.
- Да кто его знает. Меня в детстве тётка Гангрена тоже этим концом света стращала. Наступит когда-нибудь, как без него.
Элвин вздохнул. Ждать этого «когда-нибудь» ему не представлялось возможным. Папа прав: делать что-то определённо было надо уже сейчас, вот только что?
- Я ведь не смогу… Без волшебства будет очень скучно…
- А зачем без волшебства? Ты понемногу. Сегодня сделаешь одно доброе дело вместо пары шалостей, завтра – другое, а через неделю – уже и по два в один присест. Привыкнуть несложно. А потом ещё и понравится!
В папиных словах было что-то успокаивающее, придающее смысл этому «несложно».
Что ж, может, правда, попробовать?
- Ну, если это, и правда, интересно…
- А как же? Стал бы я тебе тогда советовать?
Элвин посмотрел на папу: его улыбка и прыгающие чёртики в глазах показались убедительными.
Они ещё долго сидели в саду на скамейке, говорили обо всём – и важном, и так. Им было не скучно вдвоём.
А потом папа отправился по делам – полетел спасать какую-то марсианскую принцессу из лап космических бегемотов.
А Элвин решил: надо - так надо, а вдруг, делать полезные чудеса ему понравится?..
И первым делом он расколдовал дядю Иеронима.