Похоже, мне пришла в голову сумасбродная идея.
Хотя, почему сумасбродная? Какого портретиста ни возьми, вот вам, пожалуйста: курчавая голова, дымчатые глаза чуть в сторону, куртка художника, бантик специфический на шее, или другой вариант – с подписью «Автопортрет», глядит на вас со стены, ну или вариант попроще, с репродукции в книге, огромный глаз, а вокруг разные кубики. Естественно, художнику виднее, что он собой представляет – респектабельную личность с поволокой в очах, или некий абстракт с намеком на память в веках. Так что, идея автопортрета совсем не нова, и я просто поражен, что люд пишущий, думающий о себе, разумеется, в превосходной степени, еще не освоил это благодатное поле. Придется, так сказать, пахать борозду почти по целине.
Итак, ограничиваться малым не буду, писать, так писать, чего уж там – парадный портрет в полный рост.
Правда, на сегодняшний день техника все еще подкачала! Это в будущем напишет, к примеру, вдохновенный провидец собственной рукой пару строк гусиным пером сверх особыми чернилами, а перед восхищенным читателем возникнет трехмерный облик гения в момент озарения, с написанной фразой на устах. Вот до чего дойдет нанотехнология.
Но не будем отвлекаться. Придется по старинке, скрупулезно, шаг за шагом, от А до Я, с тщательной проработкой деталей, наносить кистью палитру, чтобы пред вами предстал тот лик, который рассматривать будет, по меньшей мере, приятно.
Сейчас я постараюсь написать фразу, которая поразит вас глубиной мысли и новизной: голова – это кладезь! Заметьте, как тонко я прервал банальное выражение, и оно превратилось в замечательную мишень. Мои многотысячные, а в недалеком будущем многомиллионные поклонники, сумеют продолжить эти неказистые слова самостоятельно, чтобы выразить мне ………….. . Я специально замолчал здесь из скромности, как актер после блистательно сказанной реплики, чтобы вкусить ослепительную тишину, через мгновенье прерывающуюся бурей оваций.
Но еще рано. Монолог не закончен.
Хотя, может это только мной он не окончен, а малочисленные зрители в темном зале потихоньку, чтобы не разбудить соседей, уже пробираются к выходу, или давно покинули этот крохотный обшарпанный прямоугольник, и мне пора разгримировываться, устало проводя губкой по сморщенной коже.
Правда, мой сотоварищ, вышвырнутый из профессионального театра за бузу и характер, учил меня, что можно провалить спектакль, но на поклон ты должен выйти, как герой. Пусть зритель думает, что это он не дорос до вершин.
Продолжим. Торс.
Заметьте, господа и прекрасные дамы, что я не заглядываю в специальную литературу. Ведь мы имеем собственные представления и суждения обо всем, иногда очень интересные, весьма отличающиеся от общепринятых, поэтому мое понятие о торсе может не совпадать с вашим. Для меня торс – это от шеи до конца спины, чуть выше. Входят туда руки или нет – я теряюсь. У Венеры Милосской рук нет, но когда я не в состоянии оторвать взгляд от ее плеч и груди, наличие или отсутствие ее рук меня не смущает.
Так как для мужчин руки играют немаловажную роль, условно включаю их в рассматриваемый объект.
Когда мне было лет тринадцать, почти самым важным для меня было наличие в доме портновского метра, клеенчатой такой полоски с делениями, длиной почему-то сто пятьдесят сантиметров. Мне хватало много меньше, чтобы замерить объем бицепсов. При всем многомесячном усилии недели в полторы на двухкилограммовых гантелях, объем бицепсов почему-то не менялся. Наверно поэтому я больше никогда не брал в руки портновский метр и гантели.
Руки еще для чего нужны? Вот глядишь на пальцы серьезного мужчины, а там перстень золотой массивный, иногда с камешком таким небольшим в пол ладони, а на другой ладони – брелок с ключами от все дорожника. У меня тоже есть брелок с ключами от квартиры и работы. А в кармане – проездной билет на автобус, очень удобно.
Я не знаю, входит ли живот в торс. По идее, если спина входит, то что-то должно быть спереди.
Вот тот, кто опрометчиво начнет читать мой роман про приключения Николая Петровича и его друзей, может подумать, что тот – слепок с меня.
Так вот – живот у меня совсем другой! Прежде, чем написать эти строки, я специально гляделся в зеркало, и сравнивал с текстом из романа. Хотя пиво я тоже люблю.
Переходим ниже.
Недавно смотрел спектакль в Драме «Костюмер». Там мэтр, знаменитый провинциальный актер, ведет себя очень странно: выкидывает в лужу свой макинтош и шляпу, а потом, одетый в костюм короля Лира, убегает и прячется от своего коронного выхода в кулисы. Никто не может его догнать, ну и так далее. Это, и штучки потом, были бы очень смешны, если бы он не прилег, незадолго до финала, и тихо ушел, совсем не так эффектно, как в знаменитых своих ролях.
…………………………………………………………………………………………
Так вот, после того, как он снял цивильный наряд, до того, как надел мантию, некоторое время оставался на сцене в подштанниках, белых таких. Когда это на парадный выход – называется панталоны. Все русские генералы времен войны 1812 года, даже царь Александр и Наполеон Бонапарт, изображены на картинах в таких панталонах. Ну, вы представляете.
Но у этого провинциального гения, были не парадные панталоны.
Так, о чем это я? Ах, да – коленки.
Здесь я повторяться не буду. Все, кто знаком с моим творчеством, а таких, я полагаю, здесь большинство, прекрасно помнят кусочек «Исповеди Серого Волка» (неужели я и это написал?), в котором про парашютистов. Про коленки, я думаю, там вполне достаточно.
Так вот, спешу разуверить легковерных дам – с парашютом никогда не прыгал.
Одно из самого-самого, чего я очень не люблю – это ходить по обувным магазинам. Когда я называю продавщице номер своей обуви, с указанием полноты и пожеланиями по подъему, она почему-то становится такой же грустной, как и я.
Но в чем-то я все-таки хожу. Иногда даже путаю, в какой из коробок лежит нужная мне в данный момент обувь.
Вот теперь, когда вы дочитали, наиболее дотошные, до этого места, у кого-то может сложиться превратное впечатление, что перед вами мужчина в полный рост в одних ботинках. Нет, нет, нет! Боже, упаси! Про белье от Армани я естественно упустил, опять же из скромности.
Ну а сверху – все, что пожелаете: тройку с бабочкой, джинсовый костюм, мантию с королевского плеча, шутовские панталоны и блуза, а на голове колпак, нос красной картофелиной и румяна на щеках, или голливудская усмешка и желваки, за которую режиссер прервет съемку и скажет…
Ну, я переводить не буду.
Так что, одеть можете по своему усмотрению, и ордена навесить на широкую грудь, я возражать не буду…
Сергей Эсте. Исповедь Серого Волка
Сергей Эсте. Жизнь. Дубль первый и единственный
Сергей Эсте. Портреты
22.03.2008