Приключения чёрного кота Прохиндея Полная версия

       
       Глава 1

       В подвале старой кирпичной пятиэтажки жил чёрный кот по имени Прохиндей.
       Когда он родился, серая мама – кошка печально вздохнула и сказала:
       - Бедный мой котёнок, как мне тебя жаль…
       Затем она принялась его вылизывать, и делала это так долго и тщательно, словно надеялась отмыть добела. Ведь она хорошо знала, как нелегка жизнь чёрных котов.
       Прохиндеем его назвали люди, жившие в этом же подвале, за ловкость, с которой он выхватывал брошенные ими кусочки кильки прямо из - под носа своих братьев и сестёр.
       Эти люди со странным именем «бомжи» были одними из немногих, кто не обращал внимания на то, что он был чёрным от усов до хвоста. По – видимому, они считали, что всё хорошее, чем их могла одарить судьба, давно исчерпано, и хоть ты избегай встречи с чёрным котом, хоть не избегай, хуже уже не будет.
       Однажды дверь в подвал закрыли на замок.
       Бомжи немного погрустили у запертой двери, и безропотно разбрелись кто куда.
       Для кошек  замок помехой не являлся, потому что в подвале была отдушина, через которую они могли свободно лазать в любое время.
       Горькую правду о жизни чёрных кошек Прохиндей узнал после первой же вылазки в свет.
       Тогда ему было месяца три. Однажды Прохиндей услышал звонкое чириканье воробьёв, сидевших на кусте, прикрывавшем отдушину. Он долго вглядывался в колеблющееся зелёное пятно молодой листвы, и вдыхал проникающий сквозь дыру свежий воздух, пока решился вылезти наружу.
       Шустрые воробьи заметили опасность и тут же улетели.
       Прохиндей выбрался из куста и буквально ослеп от непривычно яркого света. Потеряв ориентацию, пробежал вдоль стены до угла и оказался на полосе, которая, как он потом узнал, называется «тротуар».
       По тротуару шагали человеческие ноги. Посмотреть выше он не мог из - за слепящего солнечного света. Ноги так быстро мелькали перед его глазами туда - сюда, что у него закружилась голова.
       Окончательно растерявшись, он выскочил прямо под эти самые ноги. Ноги резко остановились, и замерли. Прохиндей решил, что их обладатели хотят угостить его кусочком любимой им кильки, но ноги неожиданно попятились назад,затопали, словно пытались отряхнуть с себя грязь, и закричали: «Брысь!!!»
       Прохиндей испугался, и, вместо того, что бы повернуть назад, в родимый подвал, рванул дальше.
       Это была его роковая ошибка. Перебежав тротуар, он увидел проносившихся мимо зверей, похожих на огромных цветных кошек. Только вместо лап у них быстро крутилось что – то круглое, напоминающее огромные чёрные глаза с блестящими зрачками, а из коротеньких хвостиков попыхивало чем – то вонючим и незнакомым.
       Замерев от ужаса, Прохиндей припал к асфальту, втянул голову в плечи и закрыл глаза.
       Ноги нетерпеливо топтались на месте и громко переговаривались:
       - Откуда взялся этот стервец?
       - Всё, пара по информатике обеспечена. Я так и знала!
       - Слушайте, а может нам пройти дворами?
       - Нет, до ближайшего проходного двора далеко, а мы и так опаздываем. Надо подождать, может он вернётся назад.
       - Кис – кис, - пропели ноги заискивающим, приторно - медовым голосом, - иди домой!
       - Ага, так он тебя и послушал. К тому же, получится, что он перейдёт нам дорогу дважды.
       - Да? А может обратная дорога не считается?
       - Не знаю… Не будем рисковать. Давайте обойдём его по проезжей части. Идите за мной.
       Ноги выстроились попарно в цепочку, что бы пробраться по кромке тротуара между Прохиндеем и бесконечной чередой куда - то спешащих чудо – кошек. Первая же нога, поравнявшаяся с котом, мстительно подфутболила его в бок с такой силой, что он отлетел на исходную позицию и больно шмякнулся о стену.
       Прохиндей взвыл от боли и, наконец – то выбрав правильное направление, метнулся назад в кусты.

       Повзрослев, Прохидей изучил двор как следует, и нашел укромное местечко, где можно было проводить время в безопасности. Это была старая раскидистая липа, росшая у дома так близко, что концы её ветвей упирались в стену.
       Выбравшись из отдушины, нужно было затаиться в кусте и осмотреться, затем пройти вдоль стены направо, выглянуть из - за угла, проверить, не гуляет ли там какая – нибудь собака, и как можно быстрее бежать вперёд. Липа росла у первого подъезда. Чтобы взобраться по толстому стволу наверх, хватало ровно одной секунды.
       И вот ты оказываешься в полной безопасности. Ни тебе собак, злобно лающих и тянущих вслед за тобой своих нервно вцепившихся в поводок хозяев. Ни истерически топающих ног, умудряющихся при каждом удобном случае больно пнуть тебя в бок.
       В этом зелёном царстве можно растянуться на толстой ветке в своё удовольствие, и смотреть на мир свысока.
       Именно здесь Прохиндей пришел к выводу, что все растения являются живыми существами. Ведь они, в отличие от асфальта и камней, были тёплыми, имели свой вкусный, неповторимый запах, а главное, умели шелестеть листьями и даже покачивать ветвями.
       Сидя на липе, он испытывал состояние покоя и уверенности.
       Правда, двое мальчишек, обвинявших кота в том, что по его милости ими были получены по три совершенно незаслуженных двойки, попытались достать его и здесь.
       Однажды, увидев Прохиндея сидящим  на липе, они подозвали пса Рекса, самого большого котоненавистника в мире, и, указав ему на кота, дружно открыли по дереву прицельный огонь из рогаток.
       Бедный кот метался по веткам, не зная, что ему делать. Спрыгнуть вниз - значит попасть прямо в пасть лающего Рекса, оставаться на дереве было невозможно из – за обрушившегося на него града мелких камешков.
       На счастье Прохиндея, к нему неожиданно подоспела скорая помощь в виде трёх старушек, с утра до вечера просиживавших на лавочке, стоявшей под этой самой липой.
       Старушки быстро прогнали Рекса, переполошившего весь двор. А мальчишек обвинили в покушении на их жизни, а так же на целостность оконных стёкол и пообещали немедленно позвонить участковому, если они не разоружатся добровольно.
       Мальчишки для вида побросали рогатки в мусорный бак.
       Послонявшись по двору, они дождались, когда старушки снова увлекутся беседой и потеряют бдительность, выудили оружие обратно и удалились на ближайший пустырь стрелять по пустым банкам.

       Глава 2

       Пригревшись на солнышке и успокоившись, Прохиндей задремал под мирное гудение пчёл, собиравших нектар с душистого липового цвета.
       Разбудило его громкое чириканье.
       Открыв глаза, Прохиндей увидел пару воробьев. Они сидели на конце нижней ветки, тянувшейся к окну, заглядывали в открытую форточку, и о чём – то громко спорили. 
       Понаблюдав за ними, Прохиндей решил, что увлёкшиеся воробьи могут стать для него лёгкой добычей.
       Он неслышно подкрался поближе и приготовился к прыжку. Вот сделан глубокий вдох, толчок и…
       Фрррррр……
       Видимо, воробьи каким – то шестым чувством  почувствовали опасность и мгновенно взлетели в воздух. А едва не свалившийся вниз Прохиндей раскачивался на ветке, крепко вцепившись в неё когтями.
       Забравшись обратно, Прохиндей сел и начал вылизывать ушибленную лапу. И тут он услышал какой – то непонятный звук, напоминавший весёлое хрюканье.
       Прохиндей посмотрел вниз. Старушки оживленно беседовали о чём – то своём, воробьи куда – то улетели.
       Больше во дворе не было никого, а хрюканье не прекращалось.
       Тут его взгляд упал на окно. За прозрачным стеклом он увидел огромного серого кота.  Тот лежал на широком подоконнике, держась лапами за живот, и корчился в приступах смеха.
       Кот был отвратительно толстым и неуклюжим.
       По нему было видно, что он никогда в жизни не испытывал никаких лишений, о подвале и блохах знал только понаслышке, и, наверняка, за всю свою жизнь ни поймал ни единой мыши.
       Прохиндей мгновенно проникся презрением к его голубоглазой, светло – серой и тщательно ухоженной пушистой натуре. Рассердившись,  поднялся на все четыре лапы, устрашающе засверкал глазами, вздыбил шерсть и зашипел так, как всегда делал при виде приближавшейся собаки.
       Оказалось, что, несмотря на свою наглость, Серый был отчаянно труслив. Он буквально проглотил собственный смех, замахал передними лапами и заорал так, словно его атаковали одновременно несколько собак. Тут же послышался чей – то голос:
       - Дусик, что с тобой, маленький? Кто обидел мою крошку?
       В комнату вошла женщина. Это была хозяйка Дусика, Люся Львовна.
       Обеспокоенная Люся Львовна поспешила к окну, а «крошка», весом примерно с пуд, со всего маху прыгнула ей на грудь, едва не сбив свою мамочку с ног.
       - Да что же это такое? Кто так испугал моего котёнка? Наверное, опять эти противные мальчишки? – приговаривала Люся Львовна слащавым голоском, обнимая прижавшегося к ней кота и выглядывая в окно.
       Конечно, ей и в голову не пришло посмотреть вверх, иначе она бы сразу обнаружила Прохиндея, замершего рядом с форточкой.
       Затаив дыхание, он разглядывал странную парочку.
       Надо сказать, что Дусик и его хозяйка были очень похожи друг на друга. У неё были светло – серые пушистые волосы, завитые в мелкие колечки, круглые голубые глазки, и вся она была такая же пышная и ухоженная, как и её любимый Дусик.
       - Успокойся, маленький, сейчас мамочка тебя накормит. Давай, отцепляй свою лапоньку, вот так, теперь другую…
       Люся Львовна бережно опустила кота на коврик и открыла дверцу шкафа. На свет появилась баночка с кошачьим кормом. Открыв банку, Люся Львовна вывалила содержимое в блестящую миску и поставила её перед Дусиком.
       - Кушай, маленький, кушай, а мамочка пойдёт в магазин. У нас закончился корм. Это была последняя банка, а что мы будем ужинать?

       Люся Львовна ушла.
       Прохиндей собирался вернуться на своё любимое место поближе к стволу, когда ощутил восхитительный запах кошачьих консервов, доносившийся из отрытой форточки.
       Ему часто случалось находить такие банки на помойке. Многие кошки готовы были передраться за то, что бы их облизать, а уж съесть целую банку этих ароматных, сочных кусочков было их самой заветной мечтой.
       Прохиндей почувствовал, как у него подвело живот, а рот моментально наполнился густой тягучей слюной. Ему ещё ни разу в жизни не хотелось есть так, как сейчас. За одну эту миску он готов был отдать всех мышей, живущих в их подвале.
       Ненависть к Дусику ушла сама собой, на смену ей явилась чудесная идея.
       Проверив, нет ли поблизости Рекса, Прохиндей соскочил с дерева и стрелой метнулся в подвал.
       Поймать мышь для него было делом одной минуты. Но, несмотря на голод, он не стал её есть, а легонько зажал в зубах и помчался обратно к липе.
       Там он осторожно, чтобы не спугнуть Дусика раньше времени, подобрался к открытой форточке и заглянул в комнату.
       Дусик лежал около полной чашки, о чём - то глубоко задумавшись. Люся Львовна, считавшая, что самым лучшим лекарством от всех болезней и стрессов является хорошее питание, совершенно забыла о том, что он буквально час назад опустошил две полные банки, и третья оказалась ему уже не под силу.
       Прохиндей был твёрдо уверен в том, что Дусику хочется мышки не меньше, чем ему кошачьего корма, и решил его подразнить.
       Он устроился на раме поудобней, взял мышь за хвост и, просунув лапу в комнату, стал её покачивать, как маятник.
       Мышка недовольно запищала.
       Дусик посмотрел на форточку и с ужасом увидел мышь.
       Надо сказать, что у Дусика, избалованного всякими деликатесами с самого раннего детства, напрочь отсутствовал охотничий инстинкт, и мышей он не только не любил, а совсем наоборот, боялся ничуть не меньше, чем сама Люся Львовна. Ухмыляющаяся физиономия Прохиндея напугала его ещё больше, и бедный Дусик заорал басом, о наличие которого не подозревал даже сам:
       - Ма – ма…
       Но мама, как известно, ушла в магазин, а Прохиндей от неожиданности уронил мышь в комнату.
       Мышка вскочила на лапки и отправилась знакомиться с новым жильём. Прохиндей потерял равновесие и свалился следом за нею на подоконник.
       Дусик снова закричал и попытался подняться на дрожащие лапы, но они беспомощно разъезжались по скользкому линолеуму в разные стороны. Тогда он стал отползать на брюхе назад до тех пор, пока не уперся задом в стену. Там он и застыл, обречённо глядя на врага, нарушившего неприкосновенность их жилища.
       Прохиндей решил, что дипломатические отношения налажены и пора познакомиться поближе.
       - Привет, - доброжелательно сказал он Дусику, - можно войти?
       - Ма... - сказал Дусик, слабо икнув.
       - Спасибо, - поблагодарил Прохиндей, спрыгивая с подоконника, - ну, как тебе мышка?
       - Ма... - ответил Дусик.
       - Значит, понравилась? Ну и отлично. А можно я поем из твоей чашки?
       - Ма... - повторил Дусик, потому что от страха все известные ему слова вылетели из его головы.
       Прохиндей быстро опустошил чашку, вылизал её до зеркального блеска, и прошелся по квартире.
       - Хорошо живёшь, сыто, тепло, удобно, но тесновато. Наш подвал намного больше.
       - Ма... - ответил Дусик.
       Он уже понял, что странный гость явился с миром, и овладевший им страх начал потихоньку отступать. Знакомые слова стали постепенно возвращаться и занимать свои места, выстраиваясь в коротенькие мысли. Дусик даже осмелился пожать плечами, выражая своё недоумение. Он всегда считал, что у них с Люсей Львовной отличная квартира.
       - А это что за картинки? – спросил Прохиндей, увидев на стене целый ряд фотографий – это ты, что ли?
       В каждой из застеклённых рамочек, украшенных бантиками, красовалась важная физиономия Дусика и его широкая грудь, увешанная какими – то кругляшками.
       - Я... - признался Дусик, наконец - то обретая способность говорить.
       - А что это у тебя на груди?
       - Медали.
       - Какие такие медали?
       - Ну, такие, их не едят. Их дают за красоту… А ещё к ним дают целую упаковку корма.
       - Целую упаковку? – не поверил Прохиндей, критически оглядывая бесформенную фигуру Дусика. – А в чём же твоя красота?
       - А шерсть? А окрас? А цвет глаз? А порода? – заносчиво вопросил Дусик.
       - Шерсть, окрас, цвет глаз… - задумчиво повторил Прохиндей.- А что такое порода?
       - Ну, не знаю… Моя называется «перс».
       - Интересно, а как называется моя? – спросил Прохиндей.
       - Твоя – помоечная.
       - Как это - помоечная? От слова помыться?
       - Нет, от слова помойка.
       - Почему?
       - Так мамочка называет всех кошек, живущих на помойке.
       - Мы не на помойке живём, мы живём в подвале. У нас даже жилплощадь больше вашей, - гордо ответил Прохиндей.
       - Но вы же лазаете по помойкам?
       - Бывает… - вздохнул Прохиндей.
       - Ну вот, отсюда и название вашей породы.
       - Ладно, можешь не объяснять, сам не дурак. А где, говоришь, это всё дают?
       - На кошачьей выставке. Я уже семь раз побеждал.
       - Семь раз? И получил целых семь коробок корма?
       - Семь.
       - И всё слопал сам?
       - Сам.
       - Мдааааа. – протянул Прохиндей, - Нам бы этого хватило на всех.
       Тут он заметил висящее на стене зеркало.
       Прохиндей легко вскочил на стоявшую под ним тумбочку и стал прохаживаться по ней взад вперед, критически оглядывая своё отражение со всех сторон.
       Надо сказать, что он остался доволен своей внешностью. Чёрная гладкая шкурка, зелёные глаза, в меру пушистый хвост… А что, всё вполне прилично.
       - Шерсть, окрас, цвет глаз, - мурлыкал он, но, споткнувшись на слове «порода», замолчал.
       - Даже и не думай... - сказал осмелевший Дусик, догадываясь, куда клонит его неожиданный гость, - и вообще, тебя как зовут?
       - Прохиндей.
       - Вот видишь, мало того, что в тебе нет ни породы, ни благородства, так ещё и такое бандитское имя. Тебя туда и близко не подпустят.
       Прохиндей задумчиво почесался, вздохнул и сказал:
       - Ладно, поживём – увидим.
       В это время рядом с ним что – то щёлкнуло и заиграла музыка. Прохиндей присел от неожиданности и приготовился дать стрекача.
       - Не бойся, это телевизор, – сказал Дусик, - Сейчас начнётся мой любимый мультик, называется «Каникулы в Простоквашино». Хочешь посмотреть?
       - А я и не боюсь, – сказал Прохиндей, усаживаясь рядом с Дусиком. - О, смотри, кот дружит с мальчишкой, и он его не гоняет! Ну конечно, кот ведь рыжий, попробовал бы он побывать в моей шкуре… А вот и собака, сейчас точно подерутся…
       - Нет, не подерутся, - возразил Дусик, - наоборот, подружатся.
       - Разве так бывает?- не поверил Прохиндей.
       Но ему так и не удалось досмотреть фильм до конца. Его чуткое ухо уловило скрежет повернувшегося в замке ключа, и он понял, что пришло время уносить ноги.
       - Эх, жаль, не удалось досмотреть мультик, но мне пора уходить, - сказал он, отступая к окну, - я ещё зайду. И ты к нам приходи, я покажу тебе наш подвал.
       - Нет, мамочка не разрешает ходить по подвалам, заходи лучше ты, - ответил Дусик, глядя, как Прохиндей ловко взбирается по занавеске и уходит через форточку.


       Глава 3

       Собравшись в гости к Дусику в следующий раз, Прохиндей пригласил с собой свою подругу Мусю.
       Муся была привлекательной трёхцветной кошечкой, белой, с желтыми и чёрными пятнами. Прохиндей считал её первой красавицей в кошачьем мире.
       Выждав, когда Люся Львовна уйдёт на работу, Прохиндей влез в знакомую форточку, как к себе домой.
       На этот раз Дусик отнёсся к его появлению вполне спокойно.
       - Привет! - весело сказал Прохиндей, - а я не один!
       - Не один? – удивился Дусик,- а с кем?
       - Сюрприз! – сказал Прохиндей, - Муся, заходи!
       Муся мягко спрыгнула на подоконник, потом на пол, и, кокетливо цокая коготками по линолеуму, подошла к Дусику.
       - Мрррр, - сказала она, - добрый день! Меня зовут Муся.
       - Добрый день! Дусик…- представился Дусик, глядя на неё во все глаза.
       - Мы с вами раньше никогда не встречались?
       - Нне знаю, - ответил Дусик, слегка заикаясь от смущения.
       - Мрррр… - сказала Муся, подняв хвост трубой и прохаживаясь перед Дусиком взад вперёд, - а чем это у вас так вкусно пахнет?
       - Это вискас, пожалуйста, угощайтесь.
       Мусю и Прохиндея дважды приглашать не пришлось. Вскоре миска сияла чистотой, а кошки отправились гулять по квартире.
       Теперь Дусик сам с гордостью показывал Мусе свои портреты и рассказывал о кошачьей выставке.
       - Мрррр, как интересно, - мечтательно мурлыкала Муся, плавно кружа вокруг Дусика,- вот бы мне туда попасть!
       - А что, я могу вам это устроить, для меня это ничего не стоит, - прихвастнул Дусик, неуклюже поворачиваясь вслед за нею.
       - А меня возьмут?
       - Конечно, возьмут, там всё в моих лапах…
       - Ах, это было бы чудесно!
       Прохиндей устроился на диване и смотрел на кружащуюся, словно танцующую вальс, парочку, совершенно забывшую о его существовании.
       Ему очень хотелось ещё раз посмотреть понравившийся ему мультик, но от приятной сытости клонило ко сну, и вскоре он задремал. Ему начал сниться сон.
       Прохиндей увидел небольшую деревню, берёзовую рощу, и луг, поросший белыми ромашками. Посреди луга стоял подиум и множество стульев с чинно восседающими на них кошками.
       Вот на подиум выходит на двух лапах Дусик, важный и уверенный в том, что всё здесь в его лапах. Он объявляет победительницу конкурса. Конечно же, это наша Муся.
       И он, Прохиндей, чисто вымытый и гладко причесанный, с белоснежной бабочкой на шее, подводит её к Дусику. Дусик надевает на шею Мусе медаль и вручает букет из белых ромашек. А Люся Львовна преподносит ему, Прохиндею, награду - огромную коробку с кошачьим кормом.
       Но вдруг откуда – то выскакивает пёс Рекс и вырывает коробку из рук Люси Львовны. Все кошки протестующее замяукали и повскакивали со своих мест, что бы наброситься на Рекса, а Люся Львовна возмущённо закричала:
       - Это что такое? Откуда взялись эти грязные кошки?!
       Она кричала так громко, что Прохиндей проснулся.
       - Да что же это за безобразие? – продолжала кричать Люся Львовна, - в жизни не видела такой наглости!... Где это видано, что бы помоечные коты забирались в квартиру к честным людям? Бедный мой Дусик! Не хватало нам только блох завести, или, не дай бог, глистов!
       Прохиндей огляделся и опешил. По квартире металось около десятка кошек, с которыми ему не раз приходилось встречаться на помойке, а за ними гонялась Люся Львовна, воинственно размахивающая огромной сумкой.
       Дело в том, что кто – то из вездесущих котов подслушал его разговор с Мусей, когда он рассказывал ей о том, как побывал в гостях у Дусика. Эта новость быстро разнеслась по всему двору. Коты проследили за тем, как Прохиндей с Мусей влезали в форточку, и пробрались в квартиру вслед за ними.
       Придремнувший Прохиндей и увлёкшиеся приятным общением Дусик с Мусей не заметили их появления. Мало того, потеряв бдительность, они не услышали, как вернулась Люся Львовна, и были застигнуты врасплох.
       Прохиндей сразу сориентировался в обстановке и рванул в форточку первым. За ним проскочила Муся, а следом за нею и вся кошачья компания.
       - Ага, так вот как они попали в квартиру! – поняла Люся Львовна, захлопывая форточку, - завтра же прикажу отпилить ветку и заменю решетку, что бы не пролезла ни одна кошка.

       
       Глава4

       На следующий день Прохиндей снова отправился к заветному окну.
       Липовая ветка оставалась не спиленной. Видимо, Люся Львовна не смогла найти желающих лезть на дерево. Форточка была плотно закрыта.
       Прохиндей призывно мяукнул.
       Вскоре в окне показался Дусик. Он заглянул за спину Прохиндея, надеясь увидеть Мусю. Но Муси не было. Дусик огорчённо развёл лапами и, тяжело вздохнув, вернулся в комнату.
       Прохиндей понял, что все мечты, связанные с Дусиком, разлетелись в пух и прах.
       Но он не успел даже расстроиться, потому что в это время открылось соседнее окно. Из него выглянул мужчина. Он был очень худым, с длинными рыжеватыми волосами и короткой окладистой бородкой. На носу у него поблёскивали толстыми стёклами очки, а во рту попыхивала трубка.
       - Что, не пускают? – спросил он, вынув трубку изо рта.
       Прохиндей муркнул что – то невразумительное, гордо выгнул спину и слегка попятился, готовясь к отступлению.
       - О, какая замечательная поза, - воскликнул мужчина, - пожалуйста, замри и не шевелись.
       Мужчина исчез.
       Прохиндей не понял, чего от него хотят, но застыл на месте, стараясь не расслабляться, мало ли что у этого бородача на уме, вдруг он пошел за веником или рогаткой.
       Мужчина появился с большим листом белого картона и карандашом.
       - Замечательно, - сказал он, усаживаясь на подоконник и принимаясь что – то быстро черкать. – Продержись в такой позе, сколько сможешь, с меня банка вискаса, кажется, так называется твой любимый корм? Я давно за тобой наблюдаю. У тебя замечательная чёрная шкурка, правда, ты несколько худоват, но это даже лучше. В тебе столько грации, ты немного похож на пантеру. Постой ещё чуть – чуть, совсем чуть - чуть… Ну вот, пока всё. Можешь расслабиться. Ты замечательно позируешь. А знаешь что, прыгай - ка ты сюда. Да не бойся, я тебя не обижу.
       Немного посомневавшись, Прохиндей всё - таки решился и, примерившись, прыгнул в окно.
       - Вот и отлично, - сказал мужчина, гладя его по спине, - давай знакомиться. Меня зовут Савелий Андроныч. Можно просто Андроныч. А тебя?
       - Прохиндей… - ответил кот, даже не надеясь на то, что его поймут.
       Ведь до сих пор так и было, никто не понимал его, когда он пытался объяснить, что не виноват в том, что чёрный, и вообще, никому не желает зла. Возможно, люди просто не хотели его понимать?
       А вот Андроныч понял его сразу и даже нисколько не удивился тому, что он заговорил.
       - Прохиндей? А что, интересное, звучное имя, а главное, редкое, - сказал Андроныч, - для краткости можно Проша, ты не возражаешь?
       - Не возражаю, - согласился Прохиндей, внимательно разглядывая мужчину, весь облик которого внушал чувство надёжности и покоя.
       - Вот и отлично. Сейчас я поищу, чем тебя угостить, – сказал Андроныч, открывая холодильник.
       Пошарив в его белоснежной пустоте, Андроныч достал кусок колбасы и начатую баночку кильки.
       - Мдааа... - сказал он, почесав затылок, - Извини, но я несколько погорячился, пообещав тебе этот самый вискас, на данный момент у меня его нет, но я твёрдо обещаю, что обязательно куплю его попозже. А пока у нас имеется кусочек колбаски и немного кильки. Сейчас я положу тебе и того и другого. Вот, пожалуйста.
       Андроныч поставил тарелочку с едой на пол и сделал рукой приглашающее движение.
       Прохиндей втянул носом аппетитный запах и нерешительно приблизился к тарелке.
       - Ешь – ешь, не бойся, - подбодрил его Андроныч, усаживаясь в кресло и раскуривая трубку, с которой не расставался ни на минуту.
       Тщательно вылизав опустевшую тарелку, Прохиндей отправился знакомиться с квартирой.
       Обследовав кухню и коридор, он шагнул в гостиную и, к своему удивлению, увидел, что часть её противоположной стены выходит прямо на деревенскую улицу с маленькими деревянными домиками, тонкими белоствольными берёзками, зелёной травой и голубой речушкой.
       Прохиндей решил, что это и есть та самая деревня Простоквашино, которую он видел в мультике. И ему так захотелось в ней побывать, что он, не раздумывая, шагнул вперёд, но вместо травы и берёзок неожиданно упёрся носом в упругую, пахнущую красками стену.
       Прохиндей попытался царапнуть эту мешавшую ему стену когтями, но наблюдавший за ним Андроныч сказал:
       - Э, нет, дорогой мой Прохиндей, этого делать не следует. Я, конечно, согласен, что этот пейзаж далёк от совершенства, но зачем же его портить?
       - Пейзаж? – переспросил Прохиндей, - что значит пейзаж?
       - Пейзаж - это картина, где нарисован какой – нибудь уголок природы. Дело в том, что я художник, вот и рисую всё, что мне понравится.
       Прохиндей оглядел комнату и увидел большое количество картин. Они были развешаны по стенам, расставлены на диване, столах, стульях и даже на полу.
       - Да, - сказал Андроныч, - у меня тут беспорядок, но ты не обращай внимания.
       - А меня можешь нарисовать? – спросил Прохиндей, вспомнив о фотографиях Дусика.
       - Конечно, могу. Собственно говоря, твой портрет уже начат.
       - А можешь нарисовать меня с медалью?
       - С медалью? – удивился Андроныч, - вообще – то могу, но зачем? Ты должен знать, что медали даются в награду за какое – нибудь достижение.
       - А Дусик? Знаешь, сколько у него медалей…
       - Дусик? А, это кот Люси Львовны?
       - Ну да... За какие такие заслуги он их получил?
       - Да, действительно, породистость - это не заслуга, а, скорее, везение. По – моему, ты прав, это настоящая дискриминация честных беспородных кошек, надо над этим подумать.
       - А всё – таки жаль, что это картина, - сказал Прохиндей, возвращаясь к понравившемуся ему пейзажу, - я так хотел побывать в настоящей деревне.
       - Ты мечтаешь побывать в деревне? Так это очень легко устроить. Скоро я еду в творческую командировку, в деревню, и могу взять тебя с собой.
       - В деревню? В Простоквашино? – обрадовался Прохиндей.
       - Ах, вот оно что, - догадался Андроныч, - ты где - то видел этот замечательный мультфильм. Только не говори мне, что ты тоже мечтаешь купить корову. Нет, наша деревня будет называться по другому, но поверь мне, она будет ничуть не хуже Простоквашино. А пока, если хочешь, можешь пожить у меня. Правда, слишком сытой жизни я тебе не обещаю, но от голода мы с тобой не пропадём.
       - Конечно, не пропадём, - воскликнул обрадованный Прохиндей, - ты знаешь, как я ловлю мышей? Я их столько натаскаю, что нам хватит на двоих. Нет, со мной ты точно не пропадешь.
       - Ты настоящий друг, - засмеялся Андроныч, - но, извини, я мышей не ем. Значит, решено, ты остаешься жить здесь. В таком случае, можешь облюбовать себе место там, где тебе понравится.
       Так Прохиндей нашел себе дом и замечательного друга.


       Глава 5

       Через некоторое время квартира Андроныча заметно опустела – почти все картины были отправлены на выставку.
       Прохиндей принимал в их упаковке и погрузке самое активное участие, и даже попытался втиснуть между ними свой портрет, однако Андроныч тут же его заметил и отставил в сторонку.
       Но Прохиндей не сдавался и ходил вокруг да около, пока всё – таки исхитрился и всучил его грузчикам вместо какого - то пейзажа, решив, что раз у него самого нет возможности попасть на выставку и стать знаменитым, то пусть на ней побывает хотя бы его портрет.
       Андроныч заметил подставу только в день открытия выставки, но менять картины было поздно, пейзаж остался дома, а портрет Прохиндея уже висел на стене, причём, на самом видном месте.
       Андроныч подошел к портрету и мысленно пообещал, что по возвращению домой всыплет его живому прототипу по первое число. Но нарисованный кот дурашливо подмигнул ему правым глазом и пошевелил усами, как будто прочитал его мысли и что - то шепнул в ответ.
       Андроныч решил, что от усталости и переживаний у него начинаются глюки, незаметно сплюнул через левое плечо, перекрестился и отошел от картины подальше.
       И вот торжественная часть, посвященная открытию выставки, закончилась. Приглашенные гости разошлись по залам и начали рассматривать картины.
       В это время в зал стремительно вошла странная женщина. У неё были огромные чёрные глаза и чёрные волосы, чёрные, развевающиеся одежды, подпоясанные серебряным поясом - змеёй, с пряжкой в форме змеиной головы с мерцающими изумрудными глазами. На её груди висели многочисленные подвески и амулеты, а руки были украшены широкими браслетами и крупными кольцами.
       Женщина быстро прошла по залам, мгновенно завладев вниманием всех присутствующих. По залу пронёсся шепоток, что это известная колдунья.
       Но она не обращала внимания ни на людей, ни на картины, и остановилась только перед портретом Прохиндея.
       - Да, это он, - сказала она, глядя на портрет.
       Надо признать, что Прохиндей, стоящий на толстой ветке с хищно выгнутой спиной и сощуренными зелёными глазами, выглядел на портрете довольно эффектно. Женщина пригляделась к нарисованной на его шее золотой подвеске( на самом деле это была медаль, нарисованная по просьбе Прохиндея), и усмотрела на ней какой – то таинственный и могущественный кабалистический знак, известный одной только ей.
       Женщина подозвала Андроныча и заявила о своём желании купить эту картину.
       Она тут же выложила на стол кругленькую сумму, о которой Андроныч не смел даже мечтать, и попросила отдать ей картину немедленно.
       Через пять минут случайно нарисованный и случайно попавший на выставку портрет Прохиндея была снят со стены, упакован и увезен его новой обладательницей.
       Андроныч, собственноручно грузивший портрет в её чёрный джип, долго стоял, не двигаясь с места, почёсывая голову и глядя куда – то вдаль, пока пришел в себя.
       Но на этом чудеса не закончились. То ли с лёгкой руки, то ли с доброго пожелания прорицательницы, картины начали продаваться с такой быстротой, что стены выставочного зала пустели на глазах. Весть о невероятном успехе Андроныча мгновенно облетела весь город, и поднялся такой ажиотаж, что выставка закрылась, не успев даже толком открыться.
       Андроныч был буквально оглушен неожиданным триумфом. Но он был серьёзным и трезвомыслящим человеком. И, хотя он никогда не верил в тёмные силы, всё таки вынужден был согласиться, что без чертовщинки тут не обошлось, и причина его сногсшибательного успеха кроется скорее всего в появление этой самой колдуньи, чем в его таланте.
       И тогда он решил уехать из города как можно быстрей, чтобы переждать, пока уляжется шум и затихнут пересуды.
       В то же день он купил Прохиндею настоящую медаль и целых пять упаковок кошачьих консервов, которых хватило на всех дворовых кошек.

       Утром следующего дня всё кошачье население их двора с сожалением наблюдало за тем, как Прохиндей вместе с Андронычем загружают старенькие «Жигули».
       - Куда это вы собрались? - спросил серый кот с рваным ухом.
       - Да вот, едем в командировку, - ответил Прохиндей, занятый сортировкой багажа. - Так, на этой коробке нарисована колбаса, это продукты, её положим в салон. А здесь крестик, значит это краски, пускай едут в багажнике, всё равно от них нет никакого проку, одна только вонь.
       - Ну, не скажи, - возразил Андроныч,- краски это наш с тобой хлеб.
       - Вот ты мне всё время говоришь, что краски наш хлеб, однако я ни разу не видел, что бы ты их ел. Если они и хлеб, то совершенно не съедобный, я раз попробовал, так еле отплевался.
       - А я всё думаю, куда это делась баночка с охрой? Надеюсь, ты здоров?
       - А что со мной сделается?
       - Вот и хорошо, но в другой раз не надо воспринимать все мои слова в буквальном смысле.
       - Ну, так мы же ваших академиев не заканчивали, - проворчал Прохиндей, незаметно отпихивая задней лапой коробку с красками подальше от двери.
       - Да, мой друг, ты совершенно прав. Но в следующий раз не стесняйся, если чего - то не поймёшь, лучше переспроси. Однако, ты молодец, что пометил все коробки, я бы ни за что не догадался, - похвалил его Андроныч.
       - Ну да, а то потом попробуй найти то, что нужно, опять пришлось бы все коробки перенюхивать, - ответил Прохиндей. – Андроныч, сколько ты вынес коробок?
       - Кажется, семь…
       - Семь, а их было восемь. Значит, одну таки забыли дома.
       - Точно, сейчас принесу, - сказал Андроныч, убегая в подъезд.
       - Так я не понял, куда вы едете? – снова спросил серый.
       - В командировку.
       - В какую такую командировку?
       - В тырвор… твор-чес-ку-ю, какую же ещё, - старательно выговорил Прохиндей, - будем жить в деревне.
       - И охота вам туда ехать? Вам что, здесь мышей не хватает?
       - Мышей нам хватает, нам не хватает природы и свободы.
       - Природы? А на кой она нужна?
       - А мы с неё будем рисовать картины, которые пейзажи. За них денежки дают, а за денежки можно купить всё, что хочешь, даже вискас. Опять же, там свежий воздух, парное молоко, и вообще свобода.
       - Да, парное молоко это хорошо, - согласился серый, - говорят, оно полезное.
       - Ага! Подожди, я сейчас, - сказал Прохиндей, заметив выглядывавшего в окно Дусика.
       Он быстро заскочил на липу и подошел к окну.
       - Ну, как дела? – спросил он Дусика.
       - Нормально, - ответил тот.
       - Нормально, это хорошо. А я вот пришел попрощаться, еду в командировку, в деревню.
       - В Простоквашино? – оживился Дусик, - а можно и мне с тобой?
       - А Люся Львовна тебя отпустит?
       - Наверное, нет, - погрустнел Дусик.
       - Ну, тогда я поехал. А ты тут не скучай.
       - Счастливец, - прошептал Дусик, глядя ему вслед.
       Если бы Прохиндей не спешил, Дусик обязательно рассказал бы ему о том, какую головомойку устроила ему рыдающая Люся Львовна, вернувшись домой с выставки, на которой кто – то из членов комиссии совершенно случайно обнаружил в его пушистой шерсти парочку блох.
       Надо было видеть, какой там поднялся переполох, и слышать, как кричали хозяева его конкурентов, требуя немедленно лишить блохастого Дусика всех регалий, и убрать из их породистой компании.
       Конечно, после такого конфуза ни о какой медали не могло быть и речи. А вместо славы бедному Дусику пришлось испытать на собственной шкуре действие всяких антиблошиных ошейников и шампуней.
       К тому же, Люся Львовна для профилактики, (в душе Дусик был уверен в том, что это она сделала из мести за его дружбу с помоечными котами), напоила его таблетками от глистов. Впрочем, очень скоро она об этом сильно пожалела. Неизвестно, имелись ли у Дусика глисты или нет, но таблетки почему – то подействовали на его нежный желудок как слабительное, так что Люсе Львовне даже пришлось отпрашиваться с работы, чтобы сделать в квартире внеочередную генеральную уборку.
       После пережитого стресса, а так же от тоски по Мусе, у Дусика совсем пропал аппетит. Заметив, что его миска остаётся полной, а сам он потерял пару килограммов собственного веса, Люся Львовна испугалась за его здоровье, долго перед ним извинялась и только после этого между ними наконец – то наступил мир.
       Вот так «его величество случай» изменил жизнь Дусика и Прохиндея.

       

       Глава 6

       - Эх, красота - то какая! – воскликнул Андроныч, кладя на траву мольберт и снимая с плеч рюкзак, – видишь, небо уже розовеет, вот - вот покажется солнце.
       Они с Прохиндеем пришли на берег речки затемно, что бы успеть нарисовать восход солнца.
       - Красота – то красота, - сказал Прохиндей, доставая из рюкзака полотенце и вытирая себе спину, - только я весь вымок от росы.
       - А зачем же ты со мной пошел? Сидел бы дома, там и тепло, и сухо.
       - Так ты же сам говорил: « Каждый должен хоть раз в жизни встретить рассвет, чтобы увидеть, какие у него чудные краски, какие тона»…- передразнил его Прохиндей, – а про то, что по утрам бывает такая сырость, не сказал.
       - Неужели не говорил! Как я мог это упустить, ведь туман придаёт пейзажу такую удивительную, таинственную призрачность. Наверное, я решил, что ты и сам это знаешь. Ты же у меня такой умный.
       - Ну откуда мне, городскому коту, знать про эти ваши рассветы - туманы? А тут ещё и комары, все уши искусали. Тебе хорошо, они твоей трубки боятся, ишь, раздымился, прямо как печка у Марь Иванны.
       - Может, сообразим костерок? Погреешься, да и комары разлетятся. Вот как раз сухая ветка валяется, сейчас я разведу огонь.
       Вскоре Прохиндей грелся у костра и наблюдал, как над горизонтом разливаются нежные розовато - лиловые краски, а вслед за ними медленно, словно подкрадываясь к спрятавшейся за холмом мыши, выползает красный солнечный диск.
       - Ну, как, Проша, нравится? – спросил Андроныч, быстро работая кистью.
       - Красиво.
       - А ты прислушайся, как поёт соловей! Это тебе не воробьиное чириканье или бестолковое воронье карканье, это же настоящее искусство!
       - Да, - согласился Прохиндей, - наши Синички самые лучшие.

       Они поселились в небольшой, уютной деревушке с весёлым названием Синички.
       Выехав из дома, они осмотрели много деревень, но они им не   нравились по тем или иным причинам.
       Каждый раз, когда они приближались к населённому пункту, Прохиндей просил Андроныча прочитать на указателе его название.
       Андроныч ещё не успевал присмотреться к окружающей местности, а Прохиндей уже находил в ней какие – нибудь минусы, то речка мелковата, то лес редковат, то вообще места пустынные. После того, как кот в пух и прах раскритиковал очередную, понравившуюся Андронычу деревню, он наконец - то разгадал его хитрость и спросил.
       - А скажи – ка, друг мой Проша, честно, не надеешься ли ты найти деревню с названием Простоквашино?
       - Да, хотелось бы… - признался Прохиндей.
       - И что оно тебе далось, это Простоквашино? Его и на карте – то нет. Зря мы кружим. У нас уже скоро бензин закончится. Вот, посмотри, какая чудная деревня, старые деревянные домишки, и холм, и лесок берёзовый, и речка, и мостик деревянный. Всё, что нам надо. А какое хорошее название - Синички. Всё, решено, останавливаемся здесь.
       - Ладно, уговорил... - согласился Прохиндей.
       Они облюбовали один из заброшенных деревянных домов и обратились к соседке с вопросом, нельзя ли в нём пожить.
       - Пожить - то можно, - ответила соседка, оказавшаяся приятной старушкой в синем фартуке и белом платочке, - отчего ж не пожить, всё равно он пустой. Только все удобствия у нас во дворе.
       - Да мы можем и без удобств, нам лишь бы была крыша над головой.
       - И электричества в нём нет, - добавила старушка, - отключили.
       - Это не страшно, у меня есть фонарь, целая коробка свечей, и даже походная газовая печка.
       - А вы его не сожжете? - спросила она, - Вы, я вижу, курить очень любите.
       - Нет, трубкой дом не подожжешь, даже если и захочешь - заверил её Андроныч.
       - Ну, тогда живите на здоровье, - сказала старушка, распахивая калитку, - и дом будет целее, и мне веселее. Будем соседями. Меня зовут Марь Иванна.
       - А меня Савелий Андроныч, а это мой друг, Прохиндей.
       - Прохиндей? Надо же, а с виду вроде приличный кот, – удивилась Марь Иванна, - наверное, цыплят любит?
       - Ещё как! – признался Прохиндей.
       Марь Иванна быстро захлопнула калитку прямо перед его носом и сказала:
       - Тогда вам лучше поискать квартиру в другом месте, у нас и своих прохиндеев хватает.
       - Как так хватает? – опешил Прохиндей, - я думал, что я такой один.
       - Ага, один. Вас уже столько развелось, что скоро в деревне вообще цыплят не останется. Езжайте с богом.
       - Подождите – подождите, Марь Иванна, вы нас не так поняли.... – вступился за друга Андроныч, - Это у него имя такое, Прохиндей, а на самом деле он честный, порядочный кот. А цыплят он любит только жареных, живых он и не видел, он же городской.
       - Тогда заходите, - смилостивилась Марь Иванна, - Вот вам ключ, располагайтесь, а я пойду самовар ставить. Приходите на чай с вишнёвым вареньем.

       Прохиндею очень понравилось их новое жильё.
       Это был деревянный дом со скрипучим, в две ступеньки, крыльцом. Внутри были сени с лестницей из неструганных жердей, ведущей на чердак, и большая, разделённая русской печкой, комната.
       В комнате даже имелась нехитрая мебель – две широких лавки и колченогий стол.
       Везде царил устойчивый, приятный для его нюха запах мышей, пыли, и сухих трав.
       Андроныч сорвал с забитых окон доски, а потом принялся обметать паутину, затянувшую все углы.
       - Проша, смотри, какая прелесть, - сказал он, показывая на висевшие на стене часы.
       У часов был странный циферблат с нарисованной кошачьей головой, глаза которой скрывались в продолговатых прорезях. Внизу, место хвоста, висел слегка помятый маятник, а рядом длинная ржавая цепочка с гирькой,  опустившейся до самого пола.
       Андроныч залез на лавку и обтер с часов пыль и паутину. Затем поставил стрелки на правильное время, подтянул гирьку кверху и качнул маятник. Часы затрещали, вздрогнули и затикали. Нарисованная на циферблате кошка начала весело махать хвостиком – маятником и кокетливо водить глазками, туда – сюда, туда – сюда.
       - Работают! – обрадовался Андроныч.
       - Ух ты, как здорово! – сказал Прохиндей.
       Они немного посидели, любуясь на часы, затем затащили свои коробки, и дом окончательно приобрёл жилой вид.
       Андроныч вышел на улицу, а Прохиндей улёгся на лавку и собрался немного вздремнуть, когда услышал тихие шорохи, а затем весьма странный звук:
       - Сюррр! Сюррр!
       Прохиндей поднял голову и прислушался.
       - Сюррр! Сюррр!- снова запел невидимка.
       - Кто здесь? – строго спросил Прохиндей.
       - Сюррр! Это я, сверчок!
       - Какой такой сверчок! Ну – ка, покажись!
       - Я здесь! Сюррр!
       - Где здесь! - спросил Прохиндей, вертя головой в поисках невидимого собеседника.
       - Пи - пи – пи, - захихикали мыши, глядя на него сквозь щель, - какой глупый кот, не знает, что сверчки всегда живут за печкой!
       Надо было бы встать и проучить мышей, что бы знали своё место, но  Прохиндея  так разморило после долгой дороги, что не хотелось шевелиться. Он нарочито широко зевнул и прикрыл лапой глаза, делая вид, что уснул, а сам стал поглядывать из – под неё по сторонам и слушать.
       - Да, удивительный невежда, - подтвердил серый паук, выбираясь из часов, в которых прятался от Андроныча. - И бородатый хорош, мало того, что уничтожил мои сети, так ещё и часы завёл, а они рады стараться, всю голову мне отстучали. А спрашивается, зачем? Они же никогда не умели показывать правильное время.
       - Ну и что? – сказали часы, - зато мы умеем водить глазками.
       - Глазки строить умеет каждый, только какой в этом прок…
       - А мы ещё и тикаем, некоторым это очень даже нравится.
       - Тикают они, нашли чем хвастать... А вот он увидит, что вы врёте, и больше не станет вас заводить.
       - Нет - нет, пускай тикают, это же так здорово,- сказал сверчок.- Ты только послушай:
       - Сюррр…
       - Тик – так! Тик – так!– отозвались часы, сразу поняв, чего он хочет.
       - Сюррр…
       - Тик – так! Тик – так!
       - Сюррр!
       - Тик – так! Тик – так!
       - Ох - ох – ох, ну просто две звезды… – съехидничал паук, и стал мерить длинными лапами расстояние до угла, что бы начать плести новую сеть.
       - И откуда взялась эта парочка? – ворчал он, растягивая первую паутинку, - Нам так хорошо жилось, всё было тихо и спокойно. Так нет, здрасьте вам, явились, расхозяйничались, все мои сети порвали, теперь начинай всё сначала.
       - Ззззззз, - зажужжала зелёная муха, сидевшая на окне, - так тебе и надо, кровопивец, вечно заплетёшь все углы, нигде от тебя нет спасения.
       - Пожужжи мне ещё, навозница несчастная, - ответил паук, зло тараща на неё глаза, - думаешь, что теперь так будет всегда - ни паутинки, ни пылинки? Фигушки, я до утра опять всё заплету, тогда берегись.
       - А я не буду летать по углам, я лучше буду бегать по столу, - нашлась муха.
       - А он тебя газетой каак шлёпнет, от тебя только мокрое место останется! - злорадно ухмыльнулся паук.
       Муха испугалась и спряталась в щель в оконной раме.
       - Скрр, скрр, - проскрипел древесный жучок, - не понимаю, почему ты вечно злишься?
       - Жизнь у меня такая, я весь в трудах и заботах, - сказал паук. - Это ты, тунеядец, сидишь в своём бревне, никто тебя не видит и еды у тебя непочатый край, знай себе хрумкай, а я должен всё время плести сети, иначе с голода помрёшь. Особенно если в доме живут такие вот любители порядка.
       - Сюррр! – сказал сверчок, - а мне нравится, когда в доме живут люди. Они топят печь, и тогда становится тепло и уютно.
       - Главное, что бы дом не сожгли, тогда всем будет плохо,- проскрипел жучок.
       - Это правда, - согласился паук, - надо сказать Хозяину, что бы он за ними приглядывал, а то этот, который с бородой, так и чадит, так и чадит, словно самовар.
       - Да, а куда он делся? – спросила муха, выглядывая из щели.
       - Кто, бородатый?
       - Да нет, Хозяин. То всё время на печи валялся да в трубу гудел, а теперь его и не видно и не слышно.
       - Да здесь я, здесь, - прошептал маленький мужичишка, выглядывая из – за печной заслонки.
       Он был одет в полосатые штаны, синюю, в белый горох, рубаху, подпоясанную пеньковой веревочкой, и нахлобученную на голову ушанку.
       - Ну и чего ты там сидишь? – спросил паук - ты думаешь пугать бородатого или нет?
       - Чего пугать?
       - Как это чего? Кто здесь Хозяин?
       - Ну, я…
       - Тогда сделай так, что бы он побыстрее убрался отсюда вместе со своим котом. Ты же домовой.
       - Да кто ж пугает средь бела дня? Вот ночи дождусь, тогда и напугаю,- ответил домовой, - тссс, идёт…
       - Проша, ты не помнишь, в какой коробке у нас лежат баранки? - спросил Андроныч, заходя в комнату, - Марь Иванна зовёт на чай с вареньем, самовар уже вскипел, поднимайся.
       - Ищи ту, на которой нарисована баранка, - сказал Прохиндей, спрыгивая с лавки.
       - Ага, нашел. Ну, пойдём.
       - Чай с вареньем, да ещё с баранками… Сто лет не пил…. - вздохнул домовой, дождавшись, когда они уйдут.
       - А я говорю, гнать их надо, гнааать... - прошипел паук.
       - Да погоди ты, - шумнул на него домовой, - прогнать всегда успеем.
       - А может, они печь истопят, хоть попаримся, - сказал сверчок,- а то сидим тут годами в нетопленной избе.
       - Да, хорошо бы… - сказал домовой, потирая спину, - а то все кости так и ломит, так и ломит.
       - Лето на дворе, а им печь горячую подавай, - возмутился паук, - говорю вам, надо их гнать!
 
       Глава 7

       - Нет, чай, вскипяченный на дровишках, в настоящем самоваре, намного вкусней и запашистей, чем из электрического чайника, - сказал Андроныч, отставляя чашку и вытирая вспотевший лоб.
       - Да, чайник, да ещё и электрический, с самоваром не сравнишь, – согласилась Марь Иванна. - За минуту вскипятили, за минуту выпили, одна суета и никакого удовольствия. Самовар же придаёт столу уют и очень даже располагает к беседе. Когда я была маленькой, мы сиживали вокруг него всей семьёй целыми вечерами, не то что сейчас, быстренько поели – попили и к телевизору.
       - Да, хорошие были времена. Спасибо вам за гостеприимство, дорогая Марь Иванна, очень приятно было с вами побеседовать, но пора и честь знать, надо идти домой.
       - Идите - идите, хозяйничайте, пусть дом немного оживёт. Дома не любят стоять заброшенными. Когда люди их оставляют, они начинают тосковать и от этого быстро разрушаются.
       - Наш дом не заброшенный, - сказал Прохиндей, вытирая усы. Он только что вылакал полное блюдце вкуснейшего парного молока, которым его угостила Марь Иванна, и тоже был расположен к беседе. - У него есть Хозяин.
       - Нет, голубчик, его хозяин давно уж помер, - пригорюнилась Марь Иванна, - а хозяйка, подруга моя Варварушка, живёт у дочки, в городе.
       - Нет, есть Хозяин, - возразил Прохиндей, - я его видел. Маленький такой, в гороховой рубашке.
       - Где ты его видел? – удивилась Марь Иванна.
       - Он прячется за печкой.
       - Неужто, правда?
       - Правда.
       - Аяяй, видать, забыла Варварушка позвать его за собой, когда уезжала. Да и не до того ей было, она в то время сильно болела.
       - Я что – то не пойму, - сказал Андроныч,- какой - такой хозяин? Проша, ты, случайно, не привираешь? Я осмотрел весь дом, он был совершенно пуст.
       - Обижаешь, Андроныч, - возмутился кот, - разве я тебе когда нибудь врал?
       - Да вроде нет, но кого ты мог увидеть в пустом доме?
       - Хозяин – это домовой, – объяснила Марь Иванна. - Людям он не показывается, а коту мог и показаться. Когда из одного дома переезжаешь в другой, надо обязательно пригласить его с собой, сказать: «Хозяин, пойдём со мной жить на новое место»! Тогда и в новом доме всё будет ладком да порядком.
       - Ну, о домовых я конечно слышал. Только я думаю, что всё это сказки.
       - А ваш говорящий кот не из сказки?
       - Нет, он не из сказки, он из нашего подвала. Просто он очень умный. Хотя, наверное, вы правы. Проша, а какой он из себя?
       - Обыкновенный человек, только маленький и бородатый.
       - Бедненький, как же он там один…- посочувствовала Марь Иванна.
       - Может, вы возьмёте его к себе? – спросил Андроныч, представив себе, каково жить одному зимой в нетопленном доме.
       - Нет, ко мне он не пойдёт. Два хозяина в одном доме не уживутся.
       - Вы хотите сказать, что у вас тоже есть домовой?
       - А как же!
       - И вы его видели?
       - Нет, не видела, я же говорю, он людям не показывается. Так, пошебуршит иногда, то пряжу спутает, то молоко сквасит, то огонь в печи задует, а вообще он добрый и тихий.
       - Чудеса…
       
       Глава 8

       Прохиндей лежал на верхней ступеньке крыльца и раздумывал о превратностях судьбы.
       Ещё недавно он был простым помоечным котом, которого пинали все, кому не лень, а теперь стал другом и любимцем уважаемого человека, художника Савелия Андроныча.
       Соответственно, и отношение к нему тоже резко изменилось.
       Теперь никто не смеет швырнуть в него камнем, а некоторые даже завидуют, глядя, как он постоянно сопровождает Андроныча куда бы тот не шел.
       Не зря же соседская кошка Васёна, звавшаяся Василием до тех пор, пока не родила котят, просила его замолвить за неё словечко, не захочет ли Андроныч нарисовать семейный портрет – её вместе с пятью симпатичными котятами.
       - Конечно, я с ним поговорю, - сказал Прохиндей, - но не думаю, что он согласится, ведь он художник - пейзажист, а мой портрет нарисовал только потому, что мы с ним большие друзья.
       - Пейзажист? Это как? – спросила Васёна.
       - Так называют тех, кто рисует природу, ну там лес, речку, пруд или что нибудь ещё.
       - Жаль... - вздохнула Васёна.
       И вот теперь его короткому счастью и благополучию может наступить конец.
       Дело в том, что вчера Андроныч получил сообщение, что к нему едет дочь.
       Прохиндей ещё никогда не видел своего друга таким счастливым. Нет, он, конечно, видел на его письменном столе фотографию рыженькой улыбающейся девчушки, и не раз замечал, с какой грустью смотрит на неё Андроныч, но не придавал этому значения. Он твёрдо верил в то, что их дружба нерушима и вечна.
       А сегодня, уезжая встречать дочь, Андроныч даже не пригласил его с собой, только сказал:
       - Оставайся, Проша, на хозяйстве, а я поехал.
       Теперь Прохиндей лежал в ожидании их приезда на крыльце, и вздыхал. Он думал о том, что будет, если вдруг эта девочка окажется двоечницей, каких он уже немало перевидал за свой короткий век.  Скорее всего она потребует от отца немедленного изгнания его, Прохиндея, из дома потому, что он чёрный.
       Услышав громкое «кукареку», Прохиндей посмотрел на пёстрого петуха, забравшегося на забор, и вдруг в его голову пришла замечательная мысль.
       Он быстро поднялся и пошел в дом. Порывшись в коробке с красками, Прохиндей достал баночку белил и кисть.
       Ровно через минуту он смотрелся в оконное стекло, заменившее ему зеркало. Перед ним стоял незнакомый кот со слипшимися пегими пятнами по бокам. Нельзя сказать, что он остался доволен своим отражением, к тому же высыхающая краска неприятно стягивала кожу и вызывала непреодолимое желание почесаться. Зато он стал разноцветным, а разноцветных котов никто никогда не боялся.
       Прохиндей понёс баночку с белилами на место.
       Едва зайдя в дом, он услышал ехидное хихиканье мышей, без которых не обходилось ни одно событие:
       - Пи – пи – пи, - смеялись мыши, приплясывая у щели, - вы видали чудака, побелившего бока!
       - Вот я вам… - пригрозил им Прохиндей.
       - Сюррр! Что случилось? – спросил сверчок, выглядывая из – за печки, - зачем ты нарисовал эти пятна?
       - Так надо, - таинственно прошептал Прохиндей, - для маскировки.
       - Для какой маскировки? – не понял сверчок.
       - Понимаешь, боюсь я, что дочка Андроныча сживёт меня со двора. Знаешь, как некоторые люди не любят чёрных кошек, а особенно двоечники…
       - А она двоечница?
       - Не знаю…
       - Так чего ж ты переживаешь? И зря ты накрасился, испортил такую красивую шкурку. Ну, подумаешь, прогонят. Поживёшь пока за домом, в лопухах, а когда они уедут, будешь жить с нами. Я буду очень рад, да и Хозяин тоже. Знаешь, как ему нравится, когда мы поём?
       Дело в том, что они со сверчком спелись буквально в день их приезда, после чего крепко подружились.
       В тот вечер, вернувшись от Марь Иванны, Андроныч расположился на лавке, и тут же уснул.
       Прохиндей облюбовал себе печь. Забравшись на лежанку, он раскинулся во всю ширь и начал сладко потягиваться. В это время сверчок завёл известную нам песенку:
       - Сюррр!
       Прохиндей испытывал такое блаженство после выпитого у гостеприимной соседки парного молока, что его тоже потянуло на песни, и он затянул вслед за сверчком:
       - Муррр!
       Сверчок помолчал, не веря своим ушам, затем повторил:
       - Сюррр!
       - Муррр! – подхватил Прохиндей, слегка пошевеливая кончиком хвоста.
       - Тик – так, - поддакнули часы.
       - Сюррр! – запел счастливый сверчок ещё громче.
       - Муррр! – не отставал Прохиндей.
       - Тик – так!- радовались часы.
       - Скррр, - проскрипел древесный жучок
       - Сюррр! Муррр! Скрр! Тик – так! - Сюррр! Мурррр!Скрр! Тик – так!- слаженно зазвучал их хор.
       - Да что же это такое, нет никакого покоя ни днём, ни ночью, – сердито зашипел паук, выглядывая из – за новой паутины. - Эй, Хозяин, пришло твоё время, ты будешь их пугать, или нет?
       - Да погоди ты, дай послушать, - сказал домовой, усаживаясь на печной задвижке.
       - У меня и так бессонница, - заныл паук, - я устал, пока плёл новые сети.
       - Успеешь ещё выспаться, лучше послушай, как славно поют, - отмахнулся домовой, подпирая кулаком щеку и вздыхая. – Эх, всё как в былые времена, когда в доме жила Семья.
       - Тоже мне, Хозяин, - пробормотал паук, обиженно отворачиваясь в угол, - самого уже и с печки выжили, сидит на задвижке, как ворона на суку, и ещё чему – то радуется…

       - Сверчок прав, зря я разволновался, будь что будет, все равно от судьбы не уйдешь, - думал Прохиндей, старательно счищая краску со своих боков, - И зачем я накрасился, теперь хоть в деревне не показывайся, куры засмеют.
       Увлекшись делом, он не заметил, как подъехала машина.
       Вдруг он увидел остановившиеся перед ним две пары ног и услышал голос Андроныча:
       - Ну вот, Катюша, знакомься, это наш Прохиндей.
       Растерявшись от неожиданности, Прохиндей резко вскочил на все четыре лапы и едва не свалился с крыльца.
       - Папочка, это и есть твой сюрприз?- спросила синеглазая рыжеволосая девчушка, приседая на корточки перед котом.
       - Да, между прочим, это очень даже знаменитая личность. К тому же, он умеет разговаривать.
       - Ух ты! Всю жизнь мечтала о таком коте.
       Услышав её слова, Прохиндей почувствовал, как со вздохом облегчения с его души свалился огромный камень. Не успев долететь до земли, камень превратился в лёгкий, невидимый воздушный шар, едва не унёсший его в облака.
       Прохиндей шагнул к Катюше, что бы потереться о её дружелюбно протянутую руку, но Андроныч заметил пятно на его боку и сказал:
       - Ну – ка, Катюша, подожди. – Затем он близоруко наклонился к коту, осмотрел его шкуру и спросил – А скажи – ка мне, Личность, что это у тебя на боку?
       - Да так, ничего серьёзного, - промямлил Прохиндей, отворачивая недомытый бок в сторону.
       - То есть как это ничего, ты что, поседел за моё отсутствие?
       - Накрасился я, - признался Прохиндей.
       - Накрасился? А зачем?
       - Побоялся, что Катюша меня прогонит. Меня ж всегда двоечники гоняли.
       - Интересно, с чего этот ты решил, что я двоечница? – возмутилась Катюша, - у меня даже троек нет. И вообще, я не верю ни в какие приметы, так что выбрось эти мысли из головы.
       - Вот и отлично, - сказал Адроныч, - теперь иди, показывай Катюше наш дом. Ты извини, дочь, что я привёз тебя в такие спартанские условия, но это ненадолго. Дня через три я закончу начатый пейзаж, и тогда мы поедем домой, в город.
       - Даже и не думай, никуда я отсюда не поеду, - ответила Катюша, – Мне здесь очень нравится.
 
       


       Глава 9


       - Сегодня я еду в город, - сказал Андроныч, заканчивая завтрак - мне нужно купить краски. Катюша, не желаешь поехать со мной?
       - У-у… - булькнула Катюша, не отрываясь от кружки с молоком.
       - У-у означает да или нет? – переспросил Андроныч.
       - Нет. Мы собираемся на рыбалку.
       - Ясно. А тебя, Проша, я думаю, можно не спрашивать?
       - Я как Катюша… - ответил Прохиндей, облизывая выбеленные молоком усы.
       - Я и не сомневался. Ну что ж, поеду один. А вы тут без меня не шалите.
       - Па, ты за нас не переживай. Я уже большая.
       - Да, конечно, большая, но мало ли что… Проша, ты всё – таки за ней приглядывай.
       - Будь спокоен, - ответил Прохиндей,- я не спущу с неё глаз.
       - Если что, обращайтесь к Марь Иванне, она поможет. А я быстренько, одна нога здесь, другая там.
 
       Проводив отца, Катюша решила прибраться. Помыв посуду, она взяла пышный, крепко связанный букет из свежей, душистой полыни, заменявший им веник.
       Этот веник им подарила Марь Иванна. Она была горазда на выдумки, и, казалось, могла найти выход из любого положения, что позволяло ей экономить на многих, необходимых в хозяйстве, вещах.
       Увидев веник в руках Катюши, Прохиндей бочком выскользнул из дома и уселся на крыльце. Он обожал Катюшу и очень даже уважал Марь Иванну, но этот её подарок ему категорически не нравился.
       Веник был какой – то чересчур важный, напыщенный и душистый. А, главное, он имел отвратительную привычку соваться во все углы. При этом он поднимал впереди себя целое облако пыли и так и норовил пихнуть любого, кто попадался на его пути.
       Смесь пыли и полынного запаха вызывала у Прохиндея желание чихать. И он пришел к выводу, что Катюше только кажется, что это она управляет веником, а на самом деле он сам делает всё, что захочет.
       Сверчок был того же мнения. Ведь ему тоже приходилось прятаться от веника по глубоким щелям, а это было очень унизительно.
       Однажды Прохиндей решил проучить лохматого наглеца, чтобы запомнил раз и навсегда, как надо себя вести с уважаемыми котами.
       Оставшись наедине с веником, он для начала от всей души почесал об него выпущенные когти, а затем, войдя в азарт, укусил за самую толстую ветку. Его рот тут же наполнился отвратительной горечью. Выскочив на улицу, он долго пил воду, но ему до самого вечера всё казалось горьким и невкусным. После этого посрамлённый Прохиндей больше с веником не связывался, и предпочитал держаться от него подальше.
       
       Сидя на крылечке, Прохиндей услышал под собой какой – то подозрительный шорох.
       Он вспомнил о своём обещании заботиться о Катюше, поэтому решил на всякий случай заглянуть под крыльцо, не притаилась ли внизу змея. К его удивлению, он обнаружил там гнездо, в котором сидела серая курочка Хохлатка, принадлежавшая Марь Иванне. Увидев перед собой усатую морду Прохиндея, Хохлатка приподнялась и взъерошила перья, собираясь защищаться.
       - Ты чего здесь сидишь? – миролюбиво спросил кот.
       - Высиживаю цыплят, - ответила Хохлатка, немного расслабившись.
       - Как это высиживаешь? – заинтересовался Прохиндей.
       - Обыкновенно, как все. Ты что, не знаешь, откуда берутся цыплята?
       - Не знаю… - честно признался Прохиндей.
       Хохлатка уселась на яйца, немного поёрзала, умащиваясь поудобней, и только тогда снисходительно пояснила:
       - Всё очень просто. Делаешь гнездо, откладываешь в нём яйца и сидишь на них до тех пор, пока не вылупятся цыплята.
       - И всё?
       - И всё…
       - Да, действительно, просто, - сказал Прохиндей, широко зевая.
       - Ну, на самом - то деле это не так просто, как тебе показалось… - обиделась Хохлатка.
       - А почему ты сидишь здесь, а не в своём курятнике? – полюбопытствовал Прохиндей.
       - Хочу сделать Марь Иванне сюрприз.
       - Сюрприз? Обожаю сюрпризы! - обрадовался кот, вспомнив о собственной проделке с портретом. – А когда?
       - Что когда? – спросила Хохлатка.
       - Когда будешь делать сюрприз?
       - Когда выведутся цыплята. Примерно через неделю, а может и раньше. Только ты никому об этом не говори, - попросила Хохлатка.
       - Не скажу, – пообещал Прохиндей, - разве что Катюше.
       - А она меня не выдаст? – забеспокоилась Хохлатка.
       - Катюша? Ни за что! - поручился Прохиндей.
       - Ладно, только ей, а больше никому.
       - Договорились. Вот Марь Иванна обрадуется, когда ты приведёшь ей цыплят!!!
       Если бы кто - нибудь подсказал, сколько ему из – за этого придется пережить хлопот и унижений, он ни за что не согласился бы хранить чужие тайны.
 
       Прохиндей поделился этой тайной с Катюшей, и взял с неё слово никому её не выдавать. Катюша торжественно поклялась хранить тайну, как свою собственную, и решила принять в этом ответственном деле самое активное участие. Она тут же бросила веник и направилась к Хохлатке, чтобы разобраться, удобное ли у неё гнездо.
       Катюша встала сбоку крыльца на четвереньки, и, заглянув Хохлатке в глаза, ласково сказала:
       - Здравствуй, Хохлаточка, хорошенькая моя!
       Хохлатка сначала испугалась и даже растерялась, не зная, что ей делать. Конечно, она могла бы клюнуть непрошенную гостью в нос, который находился прямо перед её клювом, чтобы раз и навсегда отбить ей охоту вмешиваться в куриные дела. Но на неё смотрели такие добрые, безмятежно - чистые голубые глаза, что она не посмела этого сделать, и ограничилась грозным окриком: - «Кырк!»
       Катюша слегка попятилась, но сдаваться не собиралась.
       - Успокойся, - сказал стоявший рядом Прохиндей, - она желает тебе добра.
       - Не бойся, я желаю тебе добра! - подтвердила Катюша, - может, тебе чего – нибудь нужно?
       - Единственное, что мне нужно, это покой! – ответила Хохлатка, оседая назад.
       - Конечно – конечно, мы обеспечим тебе уход и полный покой, - заверила её Катюша, - но сначала я хочу устроить тебя с максимальными удобствами.
       И, так как Катюша была девочкой настойчивой и целеустремлённой, в конце концов, ей удалось уговорить Хохлатку на перестройку гнезда.
       Порывшись в своих вещах, Катюша нашла розовую, тёплую и пушистую кофту, приготовленную её мамой на случай похолодания, и красный шерстяной шарф, положенный ею же на случай заболевания Катюши ангиной, чтобы было чем укутать горло. Похолодания в ближайшее время не предвиделось, ангины, соответственно, тоже. Зато из них получилось яркое, уютное гнездо.
       - Ну вот, видишь, как красиво! Теперь тебе будет мягонько, тепленько…– радовалась Катюша, собирая раскатившиеся яйца и укладывая в гнездо.
       Хохлатка топталась рядом, держась крыльями за сердце, готовое выскочить вон, и по - бабьи квохтала - охала, переживая за здоровье своих птенцов. К счастью, ни одно яйцо не пострадало, и вскоре она сидела в новом, необычном гнезде. Теперь она выглядела как чудесный рождественский подарок. Ей даже захотелось, чтобы её подруги увидели, с каким комфортом она высиживает своих цыплят.
       С тех пор Хохлатка зажила припеваючи. Катюша хорошо заботилась о ней, следила за тем, чтобы на принесённой ею тарелочке  всегда были свежий хлеб, а в чайной чашке  чистая вода. Она рвала для неё травку, поминутно интересовалась её самочувствием, и  вообще, не знала, как ей угодить.
       Хохлатка расслабилась от такой привольной жизни и совершенно забыла о том, что нужно хотя бы иногда показываться на глаза своей хозяйке, Марь Иванне.
       Когда Хохлатка перестала являться на кормёжку, Марь Иванна заподозрила неладное, и начала её искать. Она тщательно проверила все укромные уголки своего двора, и даже заросли соседского огорода. Не обнаружив нигде её следов, старушка ужасно огорчилась, решив, что несчастная курочка угодила в лисьи лапы.
       Между тем, просидев в течение нескольких дней на хлебе, Хохлатка начала испытывать тоску по более привычной для неё еде – пшеничным зёрнышкам. И тогда она отправилась домой, на завтрак.
       Марь Иванна обрадовалась, увидев Хохлатку живой и здоровой, и вполне справедливо решила, что настало время занять её полезным трудом. Поэтому она дождалась, когда курочка приступит к еде и потеряет бдительность, прицелилась и поймала её с ловкостью, ничуть не уступающей лисьей.
       Затем она оторвала от старого фланелевого халата длинную ленту, привязала бедняжку за лапу и усадила на свежие яйца.
       Хохлатка вырывалась и кричала, пытаясь объяснить, что её ждёт почти готовое к проклёвыванию потомство. Марь Иванна не поняла ничего из её бессвязных воплей, а наоборот, нахлобучила на гнездо старую плетёную корзину и плотно закрыла дверь курятника, чтобы пресечь все попытки к бегству.
       Несчастная Хохлатка долго ещё голосила, оплакивая своё потомство, обреченное на гибель, и жалуясь на горькую судьбу, по милости которой ей придется отсиживать на яйцах  второй срок, но никто её не слышал.


       Глава  10

       Тем же утром, едва проводив отца, Катюша поспешила проведать Хохлатку. Увидев пустое гнездо с остывающими яйцами, она позвала Прохиндея, и они в свою очередь обыскали все заросли, но Хохлатки нигде не было.
       Вернувшись к гнезду, Катюша взяла чуть тёплое яйцо и приложила к своей щеке. И вдруг она услышала попискивание, доносившееся сквозь яичную  скорлупу.
       - Ты только послушай! – воскликнула она, прикладывая яйцо к уху кота.
       - Здорово! – сказал Прохиндей, - оно уже разговаривает!
       - Они уже живые, настоящие! - радовалась Катюша, перебирая и прослушивая по очереди все яйца, – наверное, скоро начнут проклёвываться!
       - Хохлатка говорила, что они выведутся примерно через неделю.
       - Значит, осталось два - три дня? Но где же она, как она могла бросить своих детёнышей?
       - Не знаю…
       - Послушай, Проша, а ведь они могут погибнуть…
       - Почему?
       - Потому, что им нужно тепло. Без мамы они замерзнут.
       - Не замёрзнут, сейчас же лето.
       - Нет, замёрзнут. Надо что – то делать.
       - А что?
       Катюша внимательно посмотрела ему в глаза, потом сказала:
       - Вся надежда на тебя.
       - Не понял… - сказал Прохиндей, незаметно пятясь назад.
       - Не притворяйся, - твёрдо сказала Катюша, - ты всё прекрасно понял…
       - Ни за что… - не менее твёрдо ответил Прохиндей, продолжая отступать, – я не стану сидеть на яйцах, я не курица, и даже не петух, я - кот!
       - Послушай, Прохиндей! – строго сказала Катюша, - Ты должен знать, что мы в ответе за тех, кого приручили!
       - Я никого не приручал! – воскликнул Прохиндей, – и, вообще, не приглашал Хохлатку устраивать гнездо под нашим крыльцом. Она сделала его сама, намного раньше, чем мы об этом узнали!
       - А если она попала в беду? А тут живые цыплята, разве тебе их не жалко? Они же так пищат…
       - Ты на мою жалость не дави…
       - Ну, Прошенька, ну миленький... - взмолилась Катюша.
       Прохиндей увидел, как из её глаз градом брызнули слёзы, и, конечно, его доброе сердце не выдержало. Он медленно приблизился к гнезду, потоптался, примериваясь, как бы улечься поудобней, и, тяжело вздохнув, шагнул в него, словно на эшафот.
       - Прошенька, голубчик, спасибо! – воскликнула Катюша, хлопая в ладоши.
       - Интересно, - сказал Прохиндей, укладываясь в гнезде, - а как ты объяснишь моё отсутствие Андронычу?
       - Что – нибудь придумаю, - ответила Катюша, проверяя, хорошо ли укрыты яйца.
       - А всё – таки? – не отставал кот.
       - Например, скажу, что ты женился на Васёне и ушёл жить к ней.
       - Как ушел? – ахнул Прохиндей.
       - А почему бы и нет? Я давно замечаю, что ты ней неравнодушен.
       - Тебе показалось.
       - И ничего не показалось.
       - Ну, хорошо, - согласился Прохиндей, - а потом?
       - Что «потом»?
       - Когда всё закончится… Как я объясню своё возвращение?
       - Скажем, что вы не сошлись характерами.
       - Как это?
       - Не знаю. Так говорит моя мама.
       - Вот уж не думал, что ты такая врушка…
       - Я не врушка. Или ты предлагаешь рассказать папе всю правду?
       - Ни за что… - гордо ответил Прохиндей.
       - Ну ладно, Проша, не обижайся, потерпи, это же недолго, всего два – три дня. Зато как обрадуется Марь Иванна, когда ты приведёшь ей свой выводок!
       При этих словах морда Прохиндея перекосилась, как от зубной боли. Затея с сюрпризом уже не казалась ему такой хорошей, но деваться было некуда.

       Только побывав в роли наседки, Прохиндей понял, какой это тяжелый труд. Время словно остановилось, дни казались бесконечно долгими.
       А тут ещё мыши… Они обнаружили гнездо ещё тогда, когда в нём сидела Хохлатка, по запаху хлеба, который они воровали, пока она дремала. Конечно же, они первыми узнали, что Прохиндей взялся высиживать цыплят и не могли упустить возможность поиздеваться над своим врагом.
Сначала они без конца пересказывали друг другу эту фантастическую новость, и каждый раз хохотали, держась за свои животики, так, как будто слышали её впервые.
       Вскоре мыши поняли, что Прохиндей не успеет их поймать, потому что не может резко вскакивать из боязни побить драгоценные яйца. Теперь они стали прятаться неподалёку, и, стоило Катюше отойти, выходили и начинали вертеться прямо перед его носом. Они называли его «мамочкой» или «чёрной курицей», нагло воровали еду, дёргали за хвост, делали ему длинные носы, корчили рожицы и напевали всякие обидные дразнилки.
       Прохиндей только отмахивался, стараясь не показывать, как сильно страдает его самолюбие. Он мужественно переносил все пытки, успокаивая себя тем, что скоро освободится и объявит мышам настоящую войну. А пока надо было проявлять выдержку и терпение. Помогал ему в этом сверчок. Он все ночи напролёт сидел рядом, и они вместе напевали свою любимую песню.
       Но вот однажды, лежа в гнезде и прислушиваясь к писку и постукиванию, доносившемуся из яиц, Прохиндей почувствовал необычайный прилив доброты и нежности. Мир вокруг стал ярким и прекрасным, и даже мышиные козни показались ему смешными и совершенно безобидными. Незаметно для себя он обнял лапой яйцо, лежавшее ближе к краю и пищавшее громче всех, и начал легонько покачивать, мурлыча мотив, напоминающий колыбельную песню.
       Цыплёнок сначала замолчал, а потом застучал по скорлупе изо всех сил. Не прошло и часа, как он продолбил в яйце большую дыру и выбрался наружу. Прохиндей смотрел на крохотный мокрый комочек и не верил своим глазам – у него появился собственный птенец! Цыплёнок поднялся на тоненькие ножки, покачнулся и, теряя равновесие, ухватился клювом за его ус. Прохиндей поддержал его лапой, а цыплёнок прижался к его морде и пропищал:
       - Здравствуй, мамочка!!!
       Прохиндей смущённо оглянулся по сторонам и осторожно подгрёб малыша под свой бок. Цыплёнок немного покопошился, пригрелся и затих. А Прохиндей лежал и прислушивался к новому, непривычному ощущению, зарождавшемуся в его душе. Там становилось тепло и радостно. Наверное, в нём просыпались отцовские чувства.
       Прохиндей старался честно выполнять свои обязанности, хорошо согревал яйца, поэтому цыплята вывелись быстро и дружно. Вскоре вокруг него бегала стайка желтых, пушистых цыплят.
       Они весело пищали, копошились в траве, и даже пытались ловить пробегавших мимо них муравьёв.
       - Проша, какой ты всё – таки молодец! Ты только посмотри, какие замечательные цыплятки! – приговаривала Катюша, сидя рядом с ними, - Цып – цып – цып, маленькие, цып – цып – цып, хорошенькие!
       Она поймала одного из них, и, осторожно держа в ладошках, поднесла к губам, что бы поцеловать в маленький клювик. Вдруг Прохиндей вскочил, и, с криком – "Нет! Не ешь его!!!" – выхватил цыпленка из её рук.
       Катюша растерялась от неожиданности и спросила:
       - Ты что, решил, что я хочу его съесть?
       - Ну да…. – ответил Прохиндей, одной лапой прижимая спасенного цыпленка к своей груди, а другой лапой и хвостом поспешно подгребая к себе остальных, сбежавшихся к нему малышей.
       - Да ты что! – рассмеялась Катюша, - Как ты мог такое подумать?
       - Над чем веселимся? – спросил незаметно вошедший во двор Андроныч.
Увидев Прохиндея, сидевшего на задних лапах в позе любящей многодетной мамаши, он уронил мольберт и застыл на месте, забыв закрыть рот.
       - Товарищи, - наконец сказал он, - кто мне объяснит, что здесь происходит? Что это за цыплята?
       - Это наши цыплята, - ответила Катюша.
       - Как это, ваши? Откуда они у вас могли взяться? Может, вы кого - нибудь ограбили?
       - Никого мы не грабили, - обиделась Катюша, - их высидел Прохиндей.
       - Дочь, ты случайно не заболела? – забеспокоился Андроныч, - коты не умеют высиживать цыплят.
       - Это другие коты не умеют, - сказала Катюша,- а наш умеет.
       - Это правда? – спросил Андроныч, обращаясь к Прохиндею.
       - Правда…- ответил тот, нежно баюкая цыплёнка.
       - Глазам своим не верю… - сказал Андроныч, падая на крыльцо, - Наверное, у меня жар... Это от перенапряжения, я слишком много работаю.
       - Папа, пожалуйста, успокойся, - сказала Катюша, - сейчас я всё тебе объясню…

       - Молодец, Проша, - сказал Андроныч, выслушав Катюшин рассказ, - я всегда знал, что ты необыкновенный кот. Ну, а дальше что?
       - Что «дальше»?
       - Что вы думаете делать с цыплятами? Вам не кажется, что вы должны отдать их Марь Иванне?
       - Нет, - сказала Катюша, забыв о том, что раньше они именно так и собирались поступить, - теперь они наши. Ведь это же наш котик их высидел, без него они всё равно бы погибли.
       - Я думаю, не погибли бы, еслибы вы не делали из этого тайны, а отнесли яйца Марь Иванне. Она наверняка придумала бы, что с ними делать.
       - Папа, это же была не наша тайна, а Хохлаткина, а мы дали слово её не разглашать…
       - Ну, если дали слово, тогда другое дело, - согласился Андроныч, - но цыплята принадлежат Марь Иванне, так же, как и Хохлатка.
       - Мне их жалко, - сказал Прохиндей, нежно оглядывая свой выводок, - я  к ним привык.
       - Я понимаю твои чувства, но так будет честней. К тому же, вы не умеете правильно выращивать цыплят, а это не так просто, как вам кажется. Вы же не хотите, чтобы они погибли?
       - Нет, не хотим! – воскликнули хором и Катюша и Прохиндей.
       - Тогда надо отвести их домой. Видите, они уже просят кушать.
       Цыплята и в самом деле начали громко пищать, требуя еды.
       - Сейчас я принесу им хлеба, - сказала Катюша, срываясь с места.
       - Нет – нет, хлеба им нельзя, они могут заболеть.
       - Хорошо, - вздохнул Прохиндей, - пойдём к Марь Иванне.
       

       Глава  11

       Марь Иванна в это время находилась в некотором расстройстве. Её начал беспокоить шум в ушах, напоминавший писк маленьких цыплят. Марь Иванна решила, что у неё непорядок со слухом. Она тщательно почистила уши, затем потрясла головой и даже попрыгала на одной ножке, как это делают купальщики, вытряхивающие из ушей воду. Но шум не прекращался.
       - Наверное, у меня повысилось давление, - сказала она сама себе, - надо попить чаю с малиновым вареньем и сделать компресс.
       Марь Иванна всем лекарствам и уколам предпочитала чай с малиновым вареньем и компрессы, которые ставила на все больные места, будь то горло, коленка, спина или живот. Наверное, благодаря этому она сохранила довольно крепкое для своего возраста здоровье.
       И теперь она подсунула под надетый на голову платок по большому комку ваты на каждое ухо, затем свернула второй платок в рулончик, и подвязалась им так, что его концы образовали на макушке бантик. Теперь она стала похожа на Гоголевскую Солоху, мающуюся зубами. Зато шум в ушах тут же прекратился.
       - Ну вот, сразу помогло, - сказала Марь Иванна, удовлетворённо кивнув головой, – но чайку с малиновым вареньем попить всё равно надо. Сейчас поставлю самовар.
       Самовар уже закипал, когда во двор вошел Андроныч, прикрывая собой Прохиндея со спешившими вслед за ним цыплятами. Катюша шла позади всех. Она следила за тем, чтобы никто из птенцов не отстал и не потерялся.
       Марь Иванна как раз заваривала чай, и гостей заметила не сразу.
       - Здравствуйте, Марь Иванна! – сказал Андроныч.
       Марь Иванна не ответила, и даже не обернулась.
       Андроныч подумал, что она не расслышала, и повторил громче:
       - Марь Иванна, здравствуйте! Собираетесь пить чай?
       Марь Иванна промолчала, словно рядом с нею никого не было, и продолжала наливать кипяток в заварной чайник.
       Андроныч оглянулся на своих спутников, и сказал:
       - Кажется, наш сюрприз не удался. Марь Иванна обиделась и не желает нас знать. Дорогая Марь Иванна, мы признаём, что мы поступили неправильно. Мы просим у вас прощения, а цыплята вот они, все как один, живы и здоровы.
       Марь Иванна молча водрузила заварной чайник на самовар, и только тут заметила гостей. На её лице засияла приветливая улыбка, и она весело воскликнула:
       - О, да у нас гости! Здравствуйте, мои дорогие! Как хорошо, что вы пришли! Сейчас будем пить чай с малиновым вареньем.
       - Марь Иванна, спасибо, что вы на нас не обижаетесь, - обрадовался Андроныч, - но что с вами, у вас болят зубы?
       - Что? – переспросила Марь Иванна.
       - Я говорю, получилось неудобно, но мы ведь не со зла... – закричал Андроныч что было сил.
       Марь Иванна смотрела на Андроныча, разевавшего рот беззвучно, словно рыба, ничего не понимающими глазами.
       - Я ничего не слышу, - огорченно сказала она, - кажется, компресс на этот раз не помог, я совсем потеряла слух…
       - Компресс? Папа, Марь Иванна забыла снять компресс!- воскликнула Катюша, и, шагнув к старушке, развязала платок и вынула вату.
       - Слышу! – обрадовалась та, глядя Катюше в глаза, но потом пожаловалась: - А в ушах пищит ещё громче…
       - Как пищит? – спросила Катюша.
       - Так, как будто где – то рядом цыплята…
       - Цыплята? Так вот же они! – хором сказали Андроныч и Катюша, расступаясь в разные стороны и показывая ей Прохиндея вместе с его голосистым выводком.
       - Батюшки! – воскликнула Марь Иванна, - Какие миленькие цыплятки! Где вы их взяли?
       - Это ваши, - сказала Катюша.
       - Мои? – удивилась Марь Иванна, - как это мои?
       - Да, ваши. Это ваша Хохлатка высиживала их под нашим крыльцом, а потом куда – то пропала, а наш Прохиндей высидел их до конца.
       - Прохиндей? Не может быть! – воскликнула Марь Иванна.
       - Очень даже может, – ответила Катюша, довольная произведённым эффектом, и широко улыбнулась.
       - Да неееет, - недоверчиво протянула Марь Иванна, - наверное, вы решили надо мной подшутить…
       - Ну что вы, Марь Иванна, - сказал Андроныч, - мы говорим вполне серьёзно. Их действительно вывел наш Прохиндей.
       - Надо же, сколько живу на белом свете, отродясь не слышала, чтобы коты высиживали цыплят… - сказала Марь Иванна, разводя руками.
       - А говорящих котов видели? – спросил Андроныч.
       - И говорящих котов не видела...
       - Ну вот, видите, просто вам не попадались такие необыкновенные коты, как наш Проша,- убедительно сказал Андроныч.
       - Наверное… - наконец – то согласилась Марь Иванна, и, вспомнив о Хохлатке, сказала - так вот почему Хохлатка никак не хотела усаживаться на яйца. Надо её немедленно отпустить.
       Вскоре счастливая Хохлатка хлопотала вокруг цыплят. Правда, признали они её не сразу, и ещё некоторое время продолжали жаться к своей четвероногой маме. Но Хохлатка квохтала так призывно и нежно, так старательно шаркала ножкой по земле и клевала пшено, обучая их правильно кушать, что они заинтересовались и постепенно, один по одному, перебрались под её крыло.
       Прохиндей и Катюша провожали каждого грустным взглядом. Но Марь Иванна быстро всех успокоила, налив коту полное блюдце парного молока, а всем остальным чаю с замечательным малиновым вареньем. Она даже произнесла тост за необыкновенного кота и его друзей, ставшими с этого дня её самыми любимыми и желанными гостями.