Однажды меня пригласили сниматься в кино. Режиссер увидел по телевизору передачу, где я пела песни под гитару, и предложил роль - ни первого, ни второго, а скорее полуторного плана. Сначала я отказалась, справедливо полагая, что у меня нет актерских данных. Но потом, по совету гастролирующего в нашем городе Розенбаума, согласилась. Аргумент Александра был прост: надо заявлять о себе в любой форме. И я согласилась, даже похудела по такому случаю. И еще очень коротко подстриглась, срезая следы очередного парикмахерского эксперимента. Был разгар лета, кажется, год 1986-й. Съемочная группа готовилась к съемкам, а я плела хитроумные сети для своего начальства, чтобы за государственный счет поехать на Грушинский фестиваль.
В то время я служила в конторе, которая занималась публикацией брошюр и статей об архитектуре и строительстве. Мы узнавали о всяких новинках в этой области и отправлялись знакомиться с ними в командировки. А потом готовили публикации – Интернета еще не было! – и отсылали заказчикам во всякие строительные организации. Эти самые командировки «закладывались» в план в начале года. И я загодя придумала отправиться в город Уральск, откуда до Самары рукой подать. Заодно, чтобы использовать выходные для поездки на фестиваль, из Уральска решила слетать в Гурьев, - там тоже якобы были архитектурные достижения. Начальство почему-то верило – правда, недолго – моему энтузиазму, а ведь вряд ли нормальные люди в разгар лета поперлись в эти края.
Я прилетела в Уральск, остановилась в гостинице возле речки Урал, в которой утонул Чапаев. Быстро сделала рабочие дела, - когда надо, хорошо соображаю. Вечером сходила на реку, плавала до темноты, вспоминая Василия Ивановича, – ну как тут можно утонуть? Утром ближайшим рейсом улетела в Самару, тогда это был город Куйбышев. А там просто поспрашивала у первых встречных: «Как доехать до Грушинского фестиваля?» И добралась на электричке до фестивальной поляны. Не долго искала пристанище, встретила кого-то из знакомых ксп-шников, мне выделили место в палатке, нехитрые туристические обедо-ужины и теплые вещи, ведь ночью возле Волги бывает прохладно.
На предварительном прослушивании я попала к Сергею Никитину, который наставил плюсиков (на расстоянии это было видно) против моей фамилии. Я пела про утренних женщин, которые потом становились вечерними, аккомпанируя себе на гитаре в ритме самой незатейливой босса-новы. Другая песня звучала в другом ключе – романсово-драматическом. Моя лирическая героиня представляла свои песни в виде голубей и горлиц, которые должны разлететься. Она мысленно переносилась к концу своей песенной карьеры и искала в своей драматической судьбе какой-то смысл.
«В путь! Только так можно выстоять вам, мои голуби, горлицы…» - пела я, особенно выделяя переходы от нижних нот диапазона к верхним. Эта моя особенность – большой диапазон и восходящие интервалы оказались реальным препятствием для ксп-шных исполнительниц. Лишь немногие отважились петь, в частности, песню «Птицы». Но что удивительно, спустя двадцать лет после описываемых событий я узнаю, что песня вполне актуально звучит на песенных фестивалях. А тогда…
Заключительный тур проходил ночью на плавучей (в продолговатой старице) сцене-гитаре. Не испытывая большого волнения перед огромной аудиторией, я спела две свои песни. И - стала лауреатом, оказавшись в компании с Олегом Митяевым. Фестивальная «гора» принимала его на ура, митяевская доверительно-просительная интонация действовала безотказно. Заключительный концерт лауреатов проводился в Самаре на ипподроме. Начинался он в середине дня в воскресенье, и я решила не выступать, торопясь вернуться в Уральске, а из него полететь в Гурьев. Сейчас этот город переименован в Атырау. Добралась до аэропорта, - билетов нет, поехала на железнодорожный вокзал, та же история. Попыталась уехать с автовокзала, тоже не получилось. Что делать? Подошла к таксистам, которые толпились на площади возле автовокзала. Спросила сколько стоит проезд на такси до Уральска. Таких денег у меня не было. Один из таксистов предложил вывезти меня на трассу, чтобы потом я могла доехать на попутной машине. Такой вариант оказался мне по карману. Сложила в багажник сумку с вещами, билетами на самолет, деньгами, оставив у себя сумочку с мелочью. Села в такси и – уснула, сказались две бессонные ночи, концерт на плавучей гитаре обычно продолжается до утра.
Таксист разбудил меня, когда мы отъехали от Самары на значительное расстояние. Полусонная я рассчиталась по счетчику и вышла на обочину. Вокруг была прожаренная солнцем степь и почти расплавившееся шоссе. Надо было чем-то прикрыть свою коротко остриженную голову. И тут я спохватилась, что вещей-то моих нет. Они остались в багажнике отъехавшего такси. О, Боже!
Редкие машины, ехавшие в Самару, не останавливались. Притормозили гаишники на мотоцикле с коляской. Согласились довезти меня до ближайшего поста. Там я опять объяснила, как оказалась за городом без вещей и денег. И следующий этап преодолела при помощи ГАИ. Так доехала до площади перед автовокзалом. Спросила у таксистов, которых по-прежнему там было много, не помнят ли они меня и машину, в которую я садилась. У кого-то из них оказалась отменная память:
- А… Я тебя запомнил, лысая. Ты садилась в машину из третьего
таксопарка.
- Довезите меня туда, пожалуйста. Я вещи и деньги в машине оставила, -
после помощи гаишников вера с людскую взаимовыручку усиливалась.
Отзывчивый таксист довез меня до автопарка, там я зашла к замдиректора, который сочувственно меня выслушал и тоже согласился помочь. В отделе кадров мне позволили просмотреть картотеку личных карточек водителей, их было несколько сотен, а то и больше. Я смотрела на не очень качественные фотографии и понимала, что моя затея невыполнима. И вдруг увидела знакомое лицо. Кадровичка мне не поверила, ведь фото сделано восемь лет назад, и этот водитель не должен сегодня работать. Тем не менее, это был он, мне сказали номер его машины, но рации в ней не оказалось. Пришлось ждать и телепатировать часа два. Когда мой герой вернулся в парк и увидел меня, он все понял. Заглянул в багажник, выругался, и, как я поняла, почувствовал себя виноватым. Предложил опять вернуться на трассу и высадить меня теперь уже с вещами и бесплатно. Но мои планы за два часа ожидания изменились. Я попыталась как-то трактовать знаки судьбы и поняла, что Самара меня не отпускает. Значит, надо выступить на концерте лауреатов на ипподроме. Попросила довезти меня до ближайшей бани и подождать. Там привела себя в порядок, даже нашла утюг у добрых теток, которые жалостливо посматривали на мою тифозную прическу. Еще через полчаса я во всеоружии предстала перед устроителями фестиваля, которые включили меня в программу первого отделения. Во втором выступали гости и члены жюри. Спев очередной раз про утренних женщин, я заняла место среди зрителей. И – крепко заснула…
Разбудила меня энергичная гитара Виктора Луферова. Его я слышала когда-то на фестивале в Душанбе – и, надо сказать, не прониклась. А тут мое незамутненное после сна сознание восприняло песни Виктора очень правильно. Это же настоящая песня! – волна восторга меня просто захлестнула. Редкий момент, надо сказать. Я прямиком направилась к Луферову – а чего ждать?
- Виктор! Вы мне раньше не нравились, а сегодня – я в восторге от
ваших песен! - что-то такое заявила я Луферову. В ответ Витя мудро, с паузами, сказал:
- Наверное, я стал лучше, но возможно, и вы, Оля, изменились в
лучшую сторону.
И мы стали друзьями, как мне теперь кажется, мгновенно. После концерта устроители фестиваля организовали для желающих поездку на катере на небольшой волжский островок – песни попеть возле костра, пообщаться. Мне эта идея понравилась, до утра следующего дня я была свободна. Луферов тоже собирался на остров, и еще десятка три человек. Высадились поздно вечером на песчаный берег. На острове росли огромные лопухи и невысокий ивняк, с Волги веяло прохладой. Гитары быстро расстраивались у костра, но все с упоением пели до рассвета. Катер должен был вернуться в город к полудню, а мне нужно было обязательно быть в Уральске... Посмотрела на время отлета в одном из своих билетов. На следующий день вечером я улетала в Гурьев, а оттуда через три дня в Алма-Ату.
Рано утром Витя Луферов отвез меня на байдарке к ближайшей волжской пристани, откуда я добралась на «ракете» к речному вокзалу в Самаре. Поймала такси, выехала за город, стараясь не заснуть в пути. Высадилась в степи и стала ждать попутные машины. Трасса была пустынной, редкие автомобили проезжали мимо. И тут на обочине остановился огромный бензовоз, даже не один, а целых два.
- Куда тебе, лысая? – спросил добродушный мужичок средних лет. Он согласился меня довезти до Уральска за небольшую плату, ровно столько стоил автобусный билет. Я взобралась в кабину бензовоза, мы тронулись, а за нами – второй бензовоз. И конечно, сразу же уснула, эту пагубную привычку я приобрела за последние дни.
Проснулась от крепкого шоферского мата. Оба бензовоза стояли у обочины. Водители пытались разобраться с поломкой одной из машин. Они изъяснялись на мудреном узко профессиональном языке: каждой детали присваивалось название, состоящие из матерного слова и суффиксов. Глаголы тоже были производными от нецензурных словечек. Водители мастерски изъяснялись на этом языке, не подозревая, что я слышу. Потом один из них спохватился:
- Это… Лысая-то нас не слышит?
- Нет. Спит без задних ног.
Я не стала притворяться:
- Все я слышу.
Мужички примолкли, потом один из них заглянул в кабину и любезно спросил:
- Есть-то хочешь?
- Хочу, - я спрыгнула на землю. Водители расстелили что-то на земле, вытащили трапезу, и мы перекусили в тени бензовоза домашними пончиками, запивая их горячим какао из термоса.
В Уральске я решила еще разок искупаться в реке, ведь самолет улетал поздно вечером. Плавала, плавала вдоль и поперек Урала, по течению и против. Лежа на спине, любовалась закатным небом и серебристым самолетиком, летящим на запад. Как выяснилось через час, это был мой рейс в Гурьев. Я ошиблась со временем отлета. И вот оказалась в аэропорту Уральска, опоздав на рейс, почти без денег и волос на голове.
Какие-то добрые женщины, уж не знаю, кем они там работали, нашли для меня раскладушку, напоили чаем, а на следующее утро отправили бесплатно на самолете в Гурьев. Там в гостинице был заказан для меня номер и даже оплачен. Поселили в одной комнате с абитуриенткой из аула. Славная девушка сдавала вступительные экзамены и нуждалась в подготовке по русскому. А мне нужно было как-то продержаться три дня, доделать командировочные дела и улететь домой. Денег на еду не было, и мы договорились с соседкой на бартер. Я подтягиваю ее по русскому языку, а она меня кормит привезенной из аула снедью. Но и в этом плотном графике я находила время поплавать в речке, правда время отлета в Алма-Ату выучила наизусть.
Вернувшись в нашу тихую контору прямо из аэропорта, я поведала сослуживицам о своих приключениях. Скромная женщина Валя, организованная, замужем за немцем, завтракающая свеклой с чесноком, подвела итог моих приключений словами:
- Ты плохо кончишь!
Это последнее что я слышала, засыпая прямо за своим рабочим столом.