Пар из чайника
Для Angie, существующей
вне времени и пространства
Ясный день. Солнце кидает лучи с размаху, попадая неизменно в каждое окно. Белая кухня залита этим светом до самого потолка – смотри, не захлебнись. На плите горит невидимый газ. На нём чайник, полный фильтрованной, но от этого не менее грязной и ржавой воды. Из него вырывается пар, густой и горячий, как кровь дракона.
За столом двое. Наверное, даже друзей.
- Тебе с лимоном? – спросил хозяин.
- А почему нет? – переспросил гость.
- Сахара две ложки?
- Если не жалко, то три.
Хозяин выключил газ под чайником, слазал в холодильник за лимоном, отрезал по куску в каждую их кружек, посыпал сахаром и старательно размял. Затем заварил чай из пакетика и размешал сахар тяжёлой железной ложкой. За всё время чайной церемонии ни один из них не проронил ни слова.
Хозяин вернулся за стол, стали есть овсяное печенье, запивая ароматным чаем. Плёнка накипи, растворённой в чае, поблёскивала в лучах яростного солнца привычно и приветливо.
- Странно – сказал вдруг хозяин
- Что странно? – спросил гость.
- Почему мне кажется, что вся моя жизнь, от начала до конца невесома, как пар из этого чайника? И что если она прекратится, ничего не изменится? – хозяин говорил неторопливо и вдумчиво, словно ему снова двенадцать лет и он рассуждает, что будет, если вымазать соседку валерьянкой и напустить на неё стаю кошек. Но ему уже не двенадцать, а намного больше. По крайней мере, на вид. – Вот я себе вчера новые наушники для компа купил. Неужели такой вопрос – старые наушники или новые – что-то кардинально изменит в моей жизни? И все, абсолютно все вещи в нашей ненужной жизни имеют такое же значение. Зачем тогда вообще к чему-то стремится, если я не сегодня–завтра, а не завтра, так через год – отдам концы?
Гость выловил ложкой из чашки кусок лимона и, превозмогая оскомину, схрумкал его в один момент. Затем задумчиво помешал ложкой чай и ответил:
- С такой позиции жизнь кажется очень однообразной и скучной штукой. Ты думаешь, в чём смысл нашей убогой жизни? – гость посмотрел на хозяина в упор. Тот отвернулся и отхлебнул из кружки – Я тебе отвечу. В том, чтобы прожить такую же, как у других жизнь не так, как другие. Поступать по-другому, думать – не так, как все, не идти в толпе. Тогда у тебя есть шанс. У меня его уже нет. Я срастаюсь с остальными, становлюсь «таким же». Ужасно это осознавать, но я ничего не могу с собой поделать. Грустно. – Гость залпом осушил кружку и со стуком поставил её на стол – Мне пора, извини. Спасибо за чай с печеньем.
- Не за что – ответил, как обычно хозяин и дождался, пока хлопнет входная дверь
Сумерки – прекрасное время суток. Без света в кухне так таинственно, загадочно и страшно. Газ на плите горит зловещим голубым цветком, чайник рычит, как жуткое фантастическое чудовище. Они нарочно не включают свет, оставаясь в этой атмосфере затруднённой видимости, когда газ на плите – единственный источник света и кажется, словно ты разговариваешь не с человеком, а с тенью, злым мороком, принявшим форму человека, чтобы обмануть тебя. Хозяин протянул руку и выключил газ. Стало тихо.
Чуть помедлив, хозяин снял чайник с плиты и двумя размашистыми движениями налил кипяток в две приготовленные кружки. Размешав сахар под канареечно-жёлтым куском лимона, они снова замерли. Каждый из них думал о своём.
Хозяин начал издалека.
- Скажи, тебе нравится то, что я пишу?
- Да – просто ответил гость.
- Не ври.
- И не думал.
Они ещё немного помолчали. Затем хозяин продолжил, потягивая чуть остывший чай. Его негромкие слова растекались в окружающей полутьме, обволакивая собеседника.
- А о чём тебе говорит тот факт, что у меня только шесть рассказов, которые можно показывать людям, общественности, так сказать. И ни одного романа, или, там, повести?
- О том, что ты начинающий писатель. Что у тебя ещё всё впереди. Все начинают с рассказов. И…
- А то, что я – бездарность, неспособная написать ничего, крупнее 15 страниц – резко перебил гостя хозяин. – Ты думаешь, я не пробовал? У меня не получается! Мне не 12 лет, чтобы убеждать меня в том, что у меня, де, ещё мало опыта и ума, чтобы писать большие книжки. Мне не хватает пороха. Я всю жизнь буду писать рассказики. – Хозяин отхлебнул из кружки, желая успокоится, но у него ничего не вышло. - А знаешь ли ты, что никто не напечатает сборник рассказов, будь они хоть трижды гениальными? Издателям нужен роман, публикации рассказов – единичные случаи. Но даже они мне не светят, потому что моё вдохновение – иссякло. Уже три месяца прошло с тех пор, как я хотя бы открывал Word. Не говоря уже о целостном, законченном произведении. – Он снова замолчал, глядя как в углу кухни ощутимо, секунда за секундой, сгущаются сумерки - А самое смешное в том, что кроме сочинения дурацких фантастических историй и написания коротеньких рассказиков я ничего в этой жизни не умею. Вообще. Когда моих родителей не станет, мне нечего будет есть. Я умру с голоду, прикинь? – Из-за почти непроницаемой тьмы невозможно было понять реакцию гостя. Через пару минут тот заговорил, вполне спокойно.
- А давай напишем вместе, так сказать в соавторстве. У меня есть одна задумка. Тебе интересно?
- Да – мертвым голосом отозвался хозяин.
- Фэнтези. Мир находится целиком в воздухе. Несколько городов расположено на плотных облаках и поддерживаются на высоте давлением воздуха снизу. Это давление создаётся вечным двигателем – огромными вращающимися монетами. Они постоянно вращаются, перемещаясь по поверхности земли. А в воздушных городах уже выведена новая порода людей, с лёгкими костями, способные улавливать потоки воздуха и плавать в них, как рыбы.
- И переместились они в воздух, чтобы избежать какого-нибудь катаклизма. Маги воздуха сговорились с магами, отвечающими за движение монет – скажем…
- Магами математики.
- Точно. А в это время на поверхности планеты…
Минут десять-пятнадцать они оживлённо обсуждали эту задумку, пока не закончился чай в кружке. Хозяин поставил ещё воды на плиту и подумал, что их рассуждения заходят в тупик.
- А почему им вдруг изобретать какие-то вечные монеты, когда у них в городе полно других магов. Они могли открыть портал и эвакуировать всё население в другой мир. Разве нет? И вообще, идея с фэнтези мне не нравится. Такое, или чуть-чуть другое уже было много раз. Нужно что-то такое, чего вообще никогда не было. Полёт чистого сознания, не ограниченного штампами жанра.
- Тоже мне, фантаст новой волны. Такая идея уже приходила в головы людям поумнее нас с тобой. И сейчас уже – я тебе со всей ответственностью заявляю – ничего нового, в плане фантастических допущений, интересных идей и образов тебе создать не удастся. Только штампы. Смирись.
- Такого не может быть – мягко не соглашался хозяин – Ради чего тогда все эти сонмы писателей творят, как не для новых идей?
- Ради денег, конечно, - гость рассмеялся, будто его хозяин опровергнул параллельность прямых или зелёный цвет травы. – И ты будешь это делать, и с удовольствием.
- Нет, не буду!!! Убирайся со своими монетами и городами в воздухе. Я никогда больше не буду писать. Всё, баста.
- Извини, я хотел помочь. Так сказать, соавтором побыть.
Хозяин побагровел.
- Соавтором?! Да ты в жизни своей кроме одного дерьмового рассказика, от которого меня чуть не вырвало, не написал. Помочь он мне хотел, прихлебатель. Между прочим, разница между авторством и соавторством такая же, как между пением и сопением. До свидания!
- Пока, талантище. Молчаливое признание современников и 20 рублей за книгу – твоё лучшее будущее – железная дверь тяжело захлопнулась, звякнул замок.
Те же магические сумерки, что и вчера, только в одиночестве. Чайник так же бормочет что-то в тишине. Хозяин говорит сам с собой, не открывая рта.
«Он не пришёл. А ведь кроме него, у меня друзей нет».
Хозяин посмотрел на пар, вырывающийся из чайника, и вспомнил позавчерашний день.
«Да, моя жизнь ничего не стоит. Сам по себе я никому не нужен. Трусливый, мелочный, жадный, лживый. Теперь ещё и депрессивный. Я обычный, в самом страшном смысле этого слова. Раньше я выделялся тем, что писал – как мне казалось – художественные произведения. Теперь я вижу, что всё, написанное мной – отвратительная банальная штампованная макулатура. Никто никогда не полюбит меня. И мой последний друг оставил меня на растерзание действительности. Закономерно: кого волнует пар, вырвавшийся из чайника, кого заботит его судьба? Замёрзнет он, конденсируется или рассеется случайным порывом ветра – всё одно. И я никого не забочу»,
Хозяин выключил газ. Чаю расхотелось. Однако с кухни он уйти не мог – слишком волшебная обстановка. Он посмотрел в окно, и мысли его приняли немного другое русло.
«Странно, раньше я никогда так о себе не думал. Что со мной? Система решила избавиться от меня? Или в этом виноват он? Похоже. Он не человек, будто. Он приходит, когда мне одиноко и уходит, оставляя наедине с самыми страшными мыслями. Никогда не объясняет, почему. Просто – пора и всё. Может он демон, и хочет завладеть его душой? А может у меня больная фантазия».
Звонок в дверь отвлёк. Предки пришли, пора прятаться в свою комнату.
Ночь – совсем другое дело, чем сумерки. Ночью хочется отгородиться и не смотреть в окно, за которым кружат кошмары и ожившие мертвецы. Ночью можно бодрствовать и это больше похоже на подвиг, чем на развлечение. Ночью в неосвещённой комнате можно сойти с ума, если ты не защищён силовым барьером одеяла. Самое время, чтобы послушать музыку.
Он заварил себе крепкого чая без лимона и сахара и включил компьютер. Затем закрыл дверь в комнату и выключил свет. Выпив весь чай, он поставил кружку на пол и надел наушники – совсем новые, ещё ни разу не уронил. Звучание потрясающее.
Включив музыку, он откинулся на спинку чёрного офисного кресла. Предки за стеной уже давно спят, поэтому он может подпевать себе шёпотом.
За свои 17 лет он переслушал много музыки, но почему-то ему, рождённому в СССР, больше всего нравился тот рок, звучавший во время перестройки. Кино, Наутилус Помпилиус и, конечно, Гражданская Оборона. Всё это когда-то рождало в душах ещё советской молодёжи новые, доселе не испытанные ощущения, переживания. Что рождала эта музыка в нём, нельзя было описать никакими словами.
Он чувствовал каждый нюанс мысли, вложенный авторами, каждую деталь настроения, будь то светлая печаль, нестерпимая ярость, безысходная тоска или просто неторопливое раздумье на философскую тему. Все оттенки меланхолии поочерёдно переживались им с фанатичной целеустремлённостью. Мелодии, гитарные аккорды, электронные звуки, мощные проигрыши, ударный стук, саксофон и губная гармошка, неторопливые и яростные слова и картины вливались в его уши песня за песней. Со стороны это смотрелось дико: он извивался в своём кресле, подпрыгивал, подскакивал, бил в ладони, хрипел, затем успокаивался, потом снова начинал дёргаться. Губы его шевелились, глаза вращались, лицо выражало высшую форму наслаждения. Он раз за разом постигал смысл бытия и снова забывал его, чтобы найти в следующей песне. Он растягивал своё горе, смаковал чистую душевную боль, проговаривая про себя причину, по которой остался сегодня здесь, за компом, в темноте. Ему не было больше страшно, он пересилил себя. Но горе в душе не утихло, напротив – разгорелось, охватив всё его сознание.
За окном блестели отражённые огни фонарей. Он положил голову затылком на стол, уставившись в белый потолок. Он больше не мог сдерживаться. Слёзы потекли по его щекам, зубы сжались до хруста, вторя надрывному голосу в наушниках и его собственному – в мозгу. Он ничего не мог сделать, безысходность в чистом виде накрыла его своим саваном. Выплакавшись и успокоившись, он уставился остекленевшими глазами на свою белую дверь, словно ожидая того, что она откроется и покажется жуткий монстр. Монстр не пришёл. Пора спать.
Прошёл ещё один бесцельный, бессмысленный день.
Странно, что он решил посетить его так поздно – 11 часов вечера, хоть хозяин ещё и не спал. Сказав по телефону, что ему больше не к кому пойти и не с кем поговорить, гость явился без приглашения. Он попросил чаю и хозяин поставил воду на газ. При свете энергосберегающей лампы на кухне они сидели и молчали.
- Почему ты не пришёл вчера? – спросил хозяин равнодушным тоном.
- Забыл – ответил гость с неизменной улыбкой на сером лице.
- Ты мой последний друг в этом городе – так же без выражения промолвил хозяин.
- А у тебя есть что-нибудь поиграть?
- Нет, ничего нет. А тебя есть почитать что-нибудь?
- Есть кое-что – они начали говорить о книгах. Потом они незаметно перешли на фантастику в целом, её наполнение, взаимоотношения фантастических категорий и прочую всякую всячину.
Хозяин, заметив, что воды в чайнике не хватит на две кружки, долил ещё. Потом достал лимон и последний пакетик чая. Ночь смотрела на него из окна без интереса и как всегда. Хозяин снова сел за стол. Гость взял с табуретки, стоявшей рядом, кусок бельевой верёвки.
- Помнишь, Саня учил меня завязывать висельный узел?
- Помню – слабое воспоминание осветило усталый мозг хозяина.
- Хочешь, тебя научу?
- Давай.
Гость начал медленно, с пояснениями, завязывать классический узел повешенного, использовавшийся при казни пиратов и прочих преступников. Завязав его, гость отложил верёвку на табуретку и спросил хозяина, понял ли он. Хозяин кивнул. Зазвонил телефон. Чайник зашумел. Гость достал мобильный. Голос в трубке был не знакомый и явно выпивший. В тишине он без помех преодолевал расстояние до хозяина и его ушей.
- Чувак, ты где?
- А ты?
- Я на площади. Сегодня деньрожденье у Жанки, пресс народу собралось. Здесь все наши, пива три стяги, без тебя не справляемся. Подходи, Жанка с Галей тебя уже заждались.
- Хорошо. Через двадцать минут буду – он закрыл свою раскладушку и повернулся к хозяину – Извини, мне пора. Планы изменились, спасибо за чай – гость развернулся и ушёл в прихожую.
Хлопнула железная дверь. Хозяин без сил опустился на табурет. Предков сегодня не будет часов до 3-ёх, они даже просили их не ждать – очередной юбилей у какого-то никому не нужного родственника. Почувствовав под собой неровность, хозяин привстал и вытащил из-под себя верёвку.
«Я так и думал, что он не человек. А это значит, что у меня нет друзей. Нет качеств характера, которыми стоило бы гордиться или талантов. Нет девушки, которая бы полюбила меня. Нет будущего. Нет смысла. Нет выбора.
Почему здесь такой неровный кафель? Чёрт возьми, а этот провод не оборвётся? Так, значит всё. Свет в коридоре слепит глаза, надо было выключить. Хотя нет, в темноте ещё хуже. А это быстро? А больно ли? Вот чёрт, нога дрожит. Нет, я не могу. Надо попробовать ещё раз. Только как сейчас отсюда слезть? Проклятая нога. Я так дрожу, что могу уронить грёбаную табуретку. Нет! Нет, нет. Неееее…»
На кухне горел свет и выкипал забытый чайник. Толстая струя пара поднималась из носика, поднималась вверх и оседала на белых обоях. Намокнув, они уже начали отставать от стены. Но пар, вырывающийся из тесного чайника на свободу, никого не заботил. Тем более что воды, а, следовательно, и пара, с каждой минутой оставалось всё меньше.
Ноябрь 2007, Курган