Нина Большакова
Истории Черной Леи. Талиб
Лея помешала шоколад ложечкой, зачерпнула, поднесла к выпуклым, изогнутым подобно натянутому луку фиолетовым губам, лизнула розовым язычком:
- Вот теперь хорошо, спасибо, Джо!
Она взяла оставшийся эклер, откусила кусочек, запила шоколадом и откинулась на спинку кресла. Подружки выжидательно смотрели на нее, занятые своими пирожными.
- Хотите другую историю? Так вот вам еще одна.
Слышали ли вы про страну Афганистан? Большая страна, больше Франции, а находится она на севере, в Азии, между Россией и Индией.
Да нет там никакой нефти, вообще ничего такого нет, что можно продать, песок да камни. Это такая страна-коридор, между Севером и Югом. Я и сама ничего про нее не знала, пока мне Талиб не обьяснил.
Появился у меня постоянный клиент, парень лет двадцати семи. Приходил он каждую субботу, всегда в одно и то же время. Посмотрю в окно - да вот он идет, среднего роста, темно-русый, кудрявый, смуглокожий, плотный. Одет всегда в костюм и белую рубашку, но галстука не носит. В руках портфель, в нем -кассеты. Когда регистрировался, я спросила имя, чтобы записать в карточку, он сказал - Талиб.
- А фамилия как? - спросила я. Он сказал, что у него нет фамилии, только имя, так у них в стране принято.
Талиб обычно долго стоял у стойки, разговаривал с завсегдатаями и как-то незаметно стал своим, привычным. Вскоре он начал помогать мне с уроками, особенно с упражнениями по грамматике. Когда я спросила, откуда он так хорошо знает язык, он сказал, что был учителем английского в своей стране и преподавал в школе, а здесь водит такси, чтобы заработать на жизнь. Наверное, это было правдой - он и выглядел как провинциальный учитель, со своим портфелем, костюмом и белой рубашкой.
Я иду на метро после работы и останавливаюсь у ночной овощной лавки, чтобы купить что-нибудь на утро - из-за моей спины к кассиру протягивается рука с деньгами: это Талиб хочет за меня заплатить.
- Что ты делаешь, - говорю я ему, - мне это не нужно, я сама за себя плачу, - я отвожу его руку и расплачиваюсь за покупку.
- Тебе нужен кто-то, кто бы тебя поддерживал. Ты слишком много работаешь, - Талиб идет за мной, - тебе нужен мужчина.
- Твоя правда, - отвечаю я ему, - но почему ты решил, что этот мужчина - ты?!
- Ты мне нравишься, - идет рядом Талиб.
- Как я могу тебе нравиться, если я гожусь тебе в матери? - я пытаюсь его урезонить.
- Это моя проблема, не твоя, - отвечает Талиб. Мы стоим у входа в метро. - Моя мать совсем старуха, а ты молодая и желанная.
Я прощаюсь и ухожу, спускаюсь в метро. На платформе всего несколько человек, я оглядываюсь, все выглядит спокойно, вот и мой поезд, захожу в средний вагон, устраиваюсь поближе к купе кондуктора, достаю книжку - мне ехать часа полтора, спать нельзя, вот я и читаю английские книжки, повышаю свой языковой уровень. Книжки я выбираю такие, которые читала в Данзании, в переводе, и знаю их содержание, так что словарем я не пользуюсь - что-то понимаю, с каждой книжкой все больше, об остальном догадываюсь. В один из таких вечеров я вдруг обнаруживаю, что мне понятно, о чем говорят люди, сидящие в вагоне рядом со мной. И знаете, что оказалось? - да они такие же, как я: работают с утра до ночи за гроши, еле сводят концы с концами и мечтают выиграть миллион по лотерейному билету!
Я выхожу из здания курсов и направляюсь к метро - надо ехать на мою вечернюю уборку. Тороплюсь, учитель Гросман задержал нас сегодня дольше обычного, я опаздываю. Кто-то трогает меня за плечо. Это Талиб со своим учительским портфельчиком, привет, привет! Он уже сдал смену и хочет ехать со мной. Об'ясняю ему в очередной раз, что я еду на работу и у меня нет ни минуты свободного времени.
- Это ничего, - говорит Талиб, - я с тобой поеду, провожу тебя.
В тесноте вагона он садится рядом со мной, молчит, его тепло волнует меня - я одна уже очень давно. Стоящие вокруг люди смотрят на нас, что-то есть, возникло в окружающей нас атмосфере. Но я этого не хочу, нет, только талиба мне не хватало ко всем моим проблемам. Натянувшуюся нить надо немедленно оборвать; я достаю тетрадку по английскому и предлагаю ему сделать мое домашнее задание. Он обиженно спрашивает:
- Это что, тест? - берет тетрадку, что-то пишет, зачеркивает, пишет снова.
Моя остановка, я забираю тетрадку, прощаюсь, выхожу, вот моя работа, сегодня, как и вчера, и завтра, мне надо убрать туалеты на шести этажах в офисе, заваленном бумагами, мешки, горы бумаг. Я забываю о Талибе, работаю как автомат, думаю о том, как приеду домой, встану под душ, смою с себя этот бесконечный день. Потом лягу в постель, закрою глаза и усну, и проснусь у себя дома, в Данзании. За окном моя любимая пальма, попугаи кричат в зарослях тамариска.
Утром я просыпаюсь в своей постели, за окном вопит пожарная сирена, Город шумит как нанятый. Сегодня суббота, надо ехать в видеосалон.
В салоне у входной двери уже ждут клиенты, два парня лет двадцати - двадцати трех. Открываю салон своим ключом, поднимаю жалюзи, включаю свет, занимаю свое место за стойкой. Парни здесь впервые, я хочу их зарегистрировать, но они говорят, что они друзья Талиба и он разрешил им брать фильмы на его карточку. Да вот и записка от него! Они подают мне клочок бумажки, на которой почерком Талиба написано несколько слов.
- Ладно, - говорю я им, - раз такое дело, выбирайте! А как же все-таки вас зовут?
- Талиб, - отвечает один из них, тот, что пониже ростом.
- А Вас? - перевожу взгляд на высокого.
- Талиб, - отвечает высокий.
- Как это может быть? - удивляюсь я. - Вас всех зовут одинаково? Ваши родители дали вам одинаковые имена?
- Нам дало имена наше дело, - говорит высокий.
Они идут в комнату за занавеской, через несколько минут выносят коробку, молча подают мне. Я выдаю им порнофильм, они расплачиваются и уходят.
Через три часа фильм приносит совсем незнакомый мне парень, одетый в холщовые штаны и такую же длинную рубаху без воротника с разрезами по бокам.
Как его зовут? - Талиб, отвечает он, не задумываясь.
Несколько суббот подряд талибы приходят за фильмами, берут только порно и возвращают в тот же день. Первый, главный Талиб появляется на четвертую субботу. Он выглядит очень усталым. Он заговаривает со мной, и речь его неожиданно груба, прежней нежности нет и в помине.
- Кто, ты думаешь, ты такая, чтобы отвергать меня? - говорит Талиб.
- Я здесь зарабатываю на жизнь, это моя работа, - говорю я ему сухо. - Будет лучше для всех, если ты оставишь меня в покое. Мне не нужно от тебя ничего.
Он бросает кассету на стойку и уходит из салона. Несколько недель подряд молодые талибы по-прежнему приходят по субботам, берут и возвращают порнофильм, каждый раз новый, но всегда только один. Наконец наступает суббота, когда талибы не появляются вовсе. Завсегдатаи говорят, что они все уехали, собрали вещи и исчезли в один момент, даже хозяину квартиры ничего не сказали, и он не знал три дня, что у него больше нет жильцов.
Подружки переглянулись, помолчали. Красивая Маша сказала, пожав плечами:
- Тоже мне история. Походил, повстречал, сделал домашнее задание, ерунда какая. Даже не поцеловались не разу. И ты его, конечно же, больше не видела? Ну это в твоем духе!
- Отчего же?! Видела, - Черная Лея вскинула подбородок и косички с вплетенными в них жемчужными бусинками опахнули ее голову черным веером. - Помните, в Афганистане расстреляли Будду? Ну того, самого старого, ему было две тысячи лет или даже больше?! Я смотрела по арабскому каналу. Показали артиллерийский расчет, как они закладывают снаряды в орудие и стреляют. Так знаете, кто командовал - "Огонь!"?