В корнях у старого Бука хранится превеликое множество всяких занимательных историй. И если помолиться хорошенько светлейшей Эллуне да поплевав на руки взяться за поиски, то непременно сыщется что-нибудь очень интересненькое. Иной раз смешное, что приятно вспоминать вечерами перед сном; или же такое, после чего шарахаешься от каждой в подлеске тени и стряхиваешь так и бегущих по спине мурашей - однако в любом случае обладающее странной привлекательностью.
Конечно, если сунуться на поиски в неподходящее время, то очень запросто можно попасть Буку под распрямившуюся некстати ветку. И тогда не успеешь даже пискнуть, как на лбу выскочит такая шишка, что летающих перед глазами золотых пчёл можно пальцем пересчитать. Но всё же, любители всяких сказок, побасенок и даже историй частенько рискуют и роются в старинных воспоминаниях великого дерева, хранящихся у него в узловатых мощных корнях. И ведь, находят! Такое, что потом вся деревня сбегается вечером к камельку у Жуки или же на чародейскую поляну - послушать, поцокать язычками, а потом и разойтись, восхищённо крутя головами.
Ну вот, к примеру, я и сам недавно откопал там кое-что...
* * *
Как известно, дыра это очень часто нора. Ну да, конечно же, далеко не всегда. Но посмотрите сами - вот это аккуратное отверстие уж никак не похоже на отпечаток копыта дикой лошади или же просто промоину в земле. А самое главное, уж в очень красивом месте оно находится. И что уж тогда говорить о еле заметной тропинке, обвивающейся вокруг дремлющей сосны и сбегающей с пологого пригорка сюда, к сырым корням старой ели?
Итак, дыра это нора, и вовсе не спорьте. И согласитесь даже с тем соображением, что нора это далеко не обязательно кролик. Прежде чем опрометчиво лезть в этакие проходы, следовало бы обязательно убедиться, что обитатели этой норы не возмутятся и не цапнут за нос или другое неосторожно подставленное место. Ха, попробовали бы вы сунуться в нору к дедушке Барсуку! Долго бы удирали - зубы у того хоть уже и не те, что в молодости, но в случае чего непрошенным гостям мало не покажется.
А уж если не повезёт сунуться в каменную нору к старой Снэйки, которая вечно сторожит свои несметные, по слухам, сокровища - то змея просто так не выпустит.
Хотя, какие там сокровища? Вон, можете спросить у Рики из соседней норы - её зубастая Снэйки отчего-то не только не трогает, но даже и привечает. Так вот, малышка Рика частенько бывала в гостях у змеи и рассказывала, что никакого сокровища на самом деле нет. Так, несколько здоровенных старых сундуков и широкогорлых кувшинов, насыпанных блестящими металлическими кругляшками. Одни жёлтые и поменьше, а другие белые и побольше - однако на каждом, если потереть, непременно обнаружатся какие-нибудь непонятные буквицы, а то и страшная рожица.
Снэйки как-то предлагала Рике взять несколько, но та отказалась. Да и зачем? Есть их нельзя, и тяжёлые они. А старый дух огня, который от самого сотворения мира живёт в пещере под закатной горой, сказал, что металл дрянь, слишком мягкий. Из него не выковать ни толковую лопату, ни рыбью острогу или ещё какой-нибудь полезный в хозяйстве инструмент.
Куда внимательнее Рика отнеслась к большому блюду разноцветных камушков. Если смотреть их на свету и пересыпать в ладони, то можно легко увидеть застывшие капли дождя, которые зачем-то испачкались в радуге. Но старая Снэйки света не любит и вечно ворчит, что у неё от того рябит в глазах и ломит хвост. А однажды Рика даже попробовала одну такую искорку раскусить, так потом целый месяц шепелявила, пока у неё не вырос новый зуб...
Итак, дыра эта непременно нора. И судя по размерам и ухоженности, никак не для семейства барсуков или даже родичей дядюшки Лиса, живущего с той стороны Горы. Не для волка, ведь порядочные волки под елями не живут. И уж точно не для кролика - разве что если бы тот вдруг вырос до размеров медвежонка. Но охотник Мика говорит, что таких больших кроликов не бывает - и верить ему можно. А раз так, то что?
Верно, верно вы предположили! Хотя и не совсем, ведь Рика живёт в соседней норе - видите, вон, под той елью с чудно взлохмаченной макушкой, похожей на островерхую шапку волшебника. А здесь, в этой замечательной норке, как раз сам Мика и обретается.
Вон там, где под кедром возле муравейника ползает заблудившийся солнечный зайчик, живёт в норке болтливый Зик со своей красноносой Раской, ещё более болтливой. Злые языки поговаривают, что они втихомолку гонят зелье из берёзового сока и славящихся на все окрестные леса здешних мухоморов, но то уж полные побрехеньки, достойные только Димми и Зимми, сплетниц из норки под старой лиственницей на опушке.
Ну ладно, ладно... если вы настолько плохо учились в школе, что не узнали Зачарованный Лес, произрастающий у корней и вокруг Старого Бука, то уж во всяком случае должны бы помнить, что от самого-самого препервого восхода солнца здесь живут земляные эльфы. Ну да, небольшой народец - что росточком, что численностью.
Зато дружный! Когда в том году пришлый Медведь попытался разорить ульи опекаемых эльфами пчёл, битва была ух какая серьёзная! Двоих парней потом по лоскуткам сшивали да в живой воде полоскали. Там, правда, накладка получилась - рыдающая по своему племяннику Раска впопыхах пришила ногу на место руки, а ту соответственно... долго потешался лесной народец над очумевшим от такового в себе новшества парнем. Но потом Раску подняли на смех, легонько попотчевали тумаками, и она живо вернула всё на свои места.
А давайте не будем брать с полки пухлый том описания больших и малых народов сочинения уважаемого Профессора, но попытаемся сами припомнить, что же нам известно о земляных эльфах?
Итак, народец этот изрядно пониже своих родичей, которых в большом мире называют перворождёнными. Некоторые, самые высокорослые из земляных эльфов могли бы даже сравняться со взрослым человеком. В остальном же отличий особых и нет. В потёмках или после кувшина доброго эля можно запросто принять тех за ловких и юрких подростков - если бы не два обстоятельства.
Во-первых, ушки у земляных эльфов мало того что слегка заострённые, так ещё и торчат в разные стороны, словно у каких-нибудь гоблинов, отчасти из-за сходства с которыми о лесном народце кое-где идёт худая молва. Ну да, с одной стороны это удобно - можно шевелить ими в разные стороны подобно кошке, прислушиваясь к малейшему, исполненному глубокого смысла звуку под сенью Зачарованного Леса. А с другой, эти замечательные и очень симпатичные ушки выдают каждый отголосок чувств, обуревающих представителя или представительницу этого диковинного народца. Некоторые из них даже ухитряются целыми днями не произносить ни единого слова, обходясь только лишь подобными знаками.
А во-вторых, давно уже никто даже и не слыхал, чтобы маленький народ земляных эльфов появлялся в деревнях, фортах или упаси боги, вонючих городах людей. Насколько они ценят тишину и спокойствие, настолько же не любят сутолоку. Хотя надо признать, повеселиться они весьма умеют...
Поскольку от появления на свет самых первых земляных эльфов, произошедших от того, что бессмертная Лютиэн как-то пролила из ладоней звёздный свет, те живут в пределах своего леса и не очень-то стремятся наружу, то это наложило на них свой особый отпечаток. По части знания лесных и растительных таинств народец этот мог бы удивить даже и своих более высокорослых сородичей. Естественно, что и колдовство их оказывается сугубо природным чародейством.
Уж что умеют, то умеют... околачивающиеся вокруг Леса большие и шумные человеки быстро уразумели, что бесполезно ходить туда с топором - отчего-то инструмент с жалобным звоном отскакивает от самого тщедушного ствола и улетает в очень густые и царапучие кусты. А если попытаться отломить даже не очень толстую ветку, то та непременно вырвется из рук и с такою силою приложит по лбу, что просто обязательно на том месте вскакивает хорошая шишка.
Грибные и ягодные поляны тоже укрываются отводящими глаза нехитрыми заклятьями, да и охотники всегда возвращались из этого леса разочарованными. Любой огонь, стоит его только разжечь, тухнет сам собою, будто его загасил кто-то невидимый. Потому и понятно, что вскоре окрестные жители махнули рукой и попросту забыли про Зачарованный Лес. Что существует он, что нет его - и пользы особой от него нет, но и вреда ровным счётом никакого.
Так и стоит он себе, оберегаемый таинственной лесной магией и словно замерший на границе света и тьмы. Месяцы уносятся вслед за годами, а те складываются в столетия. Пролетают мимо войны, словно какое-то незначительное событие, призраками меняются по соседству правители, лорды и государства, а под таинственной сенью Зачарованного Леса всё так же тихо и незаметно течёт спокойная и мало кому известная жизнь...
Глава первая. Осень
Мика дёрнул спросонья ухом и перевернулся на другой бок. Ну вот не хотелось ему просыпаться, и даже вылезать из постели в такое утро! Тем более, что вчера он обходил дозором бобровые хатки на дальней стороне Кривого болота, а на обратном пути подстрелил пару зайцев, и пришлось ему тащиться с такой ношей на плечах до самого посёлка. Возможно, кому-то подобный груз и показался бы несолидным, однако пара жирненьких зайцев, отъевшихся в не знающем зимы Зачарованном Лесу, для не отличающегося человековской комплекцией земляного эльфа - ноша почти неподъёмная.
Так что, домой Мика вернулся за полночь и весь уставший сильнее некуда. Одного зайца он отдал Димми, ухаживавшей за прихворнувшей Зимми и по той причине не могущей отлучиться, справедливо рассудив, что даже сплетницам нельзя помирать с голодухи. А второго пока определил в выкопанный в погребце ледник - чтоб наутро раскрутить соседку Рику на что-нибудь вкусненькое вроде заячьего рагу. Ну да, она ж чаровница, готовит так, что проглотишь не то что пальчики - собственные уши...
Смутно знакомый шорох раздался вновь, и сладко посапывавшему охотнику волей-неволей пришлось продрать глаза и оглядеться. В темноте он видел ненамного хуже, чем днём, потому привычная обстановка немного успокоила встрепенувшегося Мику. Вон полка, на которой аккуратно разложены всякие полезные или не очень припасы. Вон выращенный из еловых корней шкапчик, в нём хранилось охотничье снаряжение - оружие и капканы - которое следовало держать взаперти от детей и прочих несознательных особей обоего пола. Вон стол со всякой всячиной и даже дребеденью.
Вон на стене растянута красивая шкура дикой кошки. Добыл её сам Мика в тот год, когда совет старейшин признал вьюношу достойным принять участие в охоте и доказать право называться мужчиной. Да, рысь он хоть и с трудом, но завалил - и таки подтвердил своё право сменить детскую набедренную повязку на растительную тунику взрослого. Хотел подарить шкуру Рике - но та была на год моложе, и таковой подарок мужчины не своей женщине (к тому же ещё и отрочице в повязке) мог бы показаться даже и предосудительным. С тех пор и висела шкура на стене, Мика теперь всё как-то стеснялся подойти с этим к своей подружке босоногого детства.
Вон пара стульев и сложенный из обкатанных речных валунов очаг, у которого так славно сидеть дождливыми вечерами, потягивать слегка перебродивший кленовый сок и вспоминать (или даже придумывать) что-нибудь хорошее, тихое и уютное...
В отверстии ведущего вбок и вверх входа послышалось сопение и пыхтение. Мика насторожился и на всякий случай попытался вспомнить - не стёр ли он впопыхах пометку снаружи, неизменно означавшую, что норка занята и прежде чем ломиться внутрь, следовало бы дать о себе знать? Да нет же... и отверстие, и саму норку он выкопал собственноручно в тот же год, когда и добыл шкуру кошки. И каждый земляной эльф с гордостью приговаривал, что под этой елью живёт один из лучших охотников их рода.
Может, старый Барсук сослепу перепутал? Мика прислушался.
- Вот уж нет, он не так шумит, да и по запаху бы давно понял, - вздохнул эльф и прислушался к наступившей тишине.
Но всё же, ему не почудилось: на этот раз от входа послышалось наоборот - пыхтение и сопение. И судя по всему, отчаянные усилия кого-то протиснуться внутрь жилища начали постепенно приносить результат. Сначала с шорохом осыпались вниз несколько крупиц земли, а потом показались две подмётки весьма знакомого вида.
Мика ещё перебирал в голове, кому бы могла принадлежать эта пара сапожков со слегка сбитым каблучком на левом и прилипшими хвоинками на правом, несомненно пошитых из дублёной шкуры горного козла старым Зуки - вон, его косые с перехлёстом стежки - но тут сапожки дёрнулись, продвинулись ближе, а над ними появилась чья-то пятая точка весьма симпатичных и смутно знакомых форм. И лишь когда натужный голос гостьи заворчал, только тогда полусонный парень успокоенно откинулся обратно на постель и даже честно попытался снова уснуть.
- Мика, когда вход расширишь, злыдень? - заявившаяся ни свет, ни заря Рика ворчала и разорялась до тех пор, пока не протиснулась в подземное жилище целиком.
- А вот нечего налегать на сдобу, совсем вон окорочка разъела, - хладнокровно буркнул хозяин норки и перевернулся на другой бок.
Если бы он видел, как чего-то припёршаяся в несусветную рань соседка подпёрла руки-в-боки и задиристо попробовала огрызнуться, то если не испугался бы, то рассмеялся точно. Но та сдержалась.
- Да нет, Мика, просто ты рыл её ещё подростком, а с тех пор мы оба немного выросли.
Вот ещё! Тут главное что? Правильно - чтоб голова и ушки протиснулись, а остальное и так пролезет! Но Мика уже сообразил, что выспаться ему сегодня не дадут, потому протяжно и душераздирающе зевнул и нехотя высунул нос из-под одеяла.
Посреди большой и по таковой причине самой главной комнатки стояла помятая и какая-то вся взъерошенная Рика, и грустно хлопала глазищами. А они у неё - ух! Как посмотрит Мике, казалось, в самое сердце - у того аж мураши сладкие по спине. Ну да, подросли - и если сам Мика чуток раздался в плечах, то вот кое-кто приятно округлился в несколько иных местах...
- Мика, а Мика? Большая беда у нас, кажется, - осторожно протянула гостья и плеснула себе кленового сока из графина на столе. Уж ей Мика разрешал если не всё, то почти.
- И что там стряслось? - поинтересовался тот и снова, с душераздирающим подвыванием зевнул. - Сломала наманикюренный ноготь? Или не поделила чего с подружайкой своей, Ликой?
- Вот, - с совершенно убитым видом Рика протянула хозяину что-то на своей ладошке.
Охотнику достаточно было едва приоткрыть один из своих так из слипавшихся глаз, чтобы признать на ладони соседки буковый лист. Только, отчего-то жёлтый.
- Подумаешь, на опушках леса таких полно - там, говорят, за ними даже зима бывает... с этими, как их - белыми мухами.
Всё же, земляные эльфы не настолько уж закоснели, чтоб не слыхать, что за пределами их собственного леса обретается ещё много чего - но только, они всеми этими внешними делами не интересовались нисколько.
- Мика, это лист со Старого Бука. Он желтеть начал. К тому же, уснул в горе дух огня, совсем. А ещё, замолчал Звонкий ручей...
Что? Кому-то могло бы то показаться странным, но для земляного эльфа таковые известия равнозначны самым страшным знамениям. Потому и неудивительно, что в тот же миг одеяло полетело в одну сторону, набитая куропаточьим пухом подушка в другую, а сам Мика с широко раскрытыми глазами взлетел из постели пружиной.
В принципе, Рика не раз отмывала всего перепачкавшегося Мику от кедровой живицы после его рейдов за орешками, а однажды даже лечила после того, как тот не поделил тропу с пришлым медведем, шалым от гуляющей в том мутной весенней силы. Так что она знала тело своего приятеля детских игр получше даже его самого. Но сегодня Рика вдруг этак симптоматично шевельнула ушками и поспешно отвернулась.
- Ты что? - ошарашенно затряс головой Мика и окончательно уверился, что конец света запланирован именно на сегодня.
- Ты вырос... и я тоже, - как-то загадочно выдохнула слегка запунцовевшая Рика, и теперь пришлось краснеть Мике.
Вот уж... не хватало ещё начать стесняться друг друга. Ведь с сопливого возраста вместе. Уроды, что ли? Так нет - но хозяин норки молча нашарил определённую на колышки травяную тунику и скользнул в неё с немалой сноровкой. Стоило бы тут заметить, что одежда эта вовсе не уподоблялась пошитым из мёртвой материи одеяниям людей или высоких эльфов. Это изобретение лесного народца было живым. Само заращивало прорехи и подгонялось под размер, а по желанию владельца могло менять узор или даже цвести красивыми звёздочками. Питалось оно падающим на хозяина или хозяйку дождём и росой, пылью и даже капельками пота - оттого носивший таковую тунику всегда оставался сухим и чистым.
Хотя это и не означало, что земляные эльфы не любили поплескаться в ручье или под водопадиком в Кедровом ущелье...
- Рассказывай, - коротко потребовал Мика, извлекая из камина зачем-то определённые туда с вечера замечательные, не оставляющие следов охотничьи сапожки, а затем из погребца вчерашнюю добычу.
Рика привычно потеребила задубевшее заячье ухо, вздохнула, а затем принялась вещать грустным, словно в чём-то виноватым голосом. А Мика слушал, иногда подливая обоим кленового сока - эти стаканчики такие махонькие!
По всему выходило, что под тенистые своды Зачарованного Леса снаружи заглянула никогда не виданная здесь осень, о которой любили почесать языки мечтательницы и фантазёрки. Ну что ж... всё когда-нибудь случается впервые. Лично Мика в том беды не видел - отчего б не испытать на себе этакие диковинные перемены? Но с чего бы впал в спячку дух огня... охотник вспомнил, как при рытье норки вон в том месте наткнулся он на здоровенный, обкатанный еловыми корнями гранитный валун. Ох и огорчился же тогда! Но дух огня безо всякой даже просьбы вызвался помочь и потрощил глыбу в воняющий гарью щебень... м-да!
- А с ручьём-то какая беда? - Мика почесал лохматый спросонья затылок и сделал ушками этакую озадаченную загогулину. - Ну замолк, и замолк - нам же тише будет.
- Ну как ты не понимаешь? - Рика в отчаянии дёрнула себя за рыжую косичку, а в глазах её блеснули капельки душевной росы. - Ведь и водяницы поснули, и воды теперь не будет ни живой, ни мёртвой!
А вот это уже оказывалось ох как худо. Если малолетки не умоются лишний раз, чтобы избавиться от досаждающих им девчоночьих прыщей, уж то беда невелика. Но вот если, не приведи Лютиэн, потребуется лекарствовать кого из в самом деле пострадавших, без волшебной водицы даже чародеи не справятся! Мика задумчиво шевельнул ушками и решительно выдохнул:
- Давай сделаем так, Рика. Приготовь пока зайчатину, а то у меня вместо мыслей в голове одно только урчание в брюхе. А я пробегусь быстро, сам гляну - и пойду народ в посёлке подымать...
Подруга детства быстро-быстро закивала. Отчего-то давно уже сложилось так, что в случае чего Рика белкой скакала под надёжное прикрытие плеч своего дружка, а тому уже и приходилось отдуваться за её шалости или случайные встревания в неприятности. Головой ли думать, или же руками-ногами махать, то уже дело двенадцатое. Правда, теперь, овладев лесным чародейством, она уже всё чаще помогала ему несмелыми ещё заклятьями - но решающее слово всегда оставалось за парнем.
Эка незадача! Пока мы тут рассусоливали, в норке Мики стало пусто и тихо. Первым наружу выскользнул сам хозяин. Следом с сопением и пыхтением полезла и Рика, привычно извиваясь всем телом и страдальчески морщась. Но тут вдруг её словно кто дёрнул с той стороны, и с тихим "ой" она пробочкой вылетела наружу...
- Грубиян! - Рика привычно хотела отвесить парню тумака или хотя бы дружеского пинка, однако снова отчего-то застеснялась.
А когда набралась-таки решимости, Мики уже и след простыл. Хороший охотник земляных эльфов это вам не просто так! Ходит тише, чем тень, но быстрее чем волк - а при нужде и зайца обгонит. Но так, ненадолго. Так что, Рика за уши оттащила добычу в свою уютную норку и утешилась привычным делом, ведь побаловать парня и себя тушёной с травками зайчатиной дело хоть и чревоугодное, но очень уж приятственное... под конец слёзы у девчонки высохли, а сама она уже легонько напевала, с вожделением принюхиваясь к доносящимся из кастрюлек лучшим в мире запахам.
Так что, вскоре ужиком скользнувший в проход Мика получил перво-наперво тарелочку горячего супа (сначала руки помой!), и только потом уже разрешение говорить. Но вот с последним делом парень вовсе не спешил - стряпня у Рики такая, что раз нюхнёшь, и потом не оторваться до тех пор, пока не сьешь пару-тройку порций... не забывая шустро работать ложкой, он оглядывал краем глаза привычную обстановку.
Что да, то да, Рика оказалась и хозяйкой не абы какой. У самого Мики в норке ничего лишнего, всё строго и аккуратно - в принципе, так же, как и в летней охотничьей заимке, которую они вдвоём с Мыхом соорудили на дальнем склоне Закатной горы. Чтоб не таскаться каждый раз в посёлок... так вот, там обстановка мало чем отличалась от своей родной. Есть на чём поспать, куда сложить оружие и припасы. Стол, за которым можно поесть или выпить ковшик водицы из тамошнего сладкого ключа. Что ещё охотнику надо?
Зато у Рики - закачаться! Тарелки расписные, полотенца волшебной иглой шитые, и радуга-самопевка вокруг зеркала подвешена. И вдоволь ещё всяких красивых и полезных в хозяйстве диковин, некоторые из них добывал или помогал делать он сам. Мика иной раз даже чувствовал в себе укол совести, что выбрал тропу Силы, как и большинство мужчин земляных эльфов - а не тропу Духа, которую в основном торили девицы...
- Ой спасибо, хозяюшка, - он нехотя, кое-как отодвинулся от стола, сообразив, что после четвёртой тарелки попросту лопнет на кучу маленьких-маленьких и ни на что не пригодных Миков.
Сама Рика едва успела опустошить одну такую же, как и у Мики, белую с синими дракончиками тарелку. Но даже и ела она не как торопливый парень - аккуратно, ни капельки не проливая, прямо тебе загляденье...
- Всё так, и даже более того - старая Снэйки вдруг линять начала, сейчас вся мается в своём подземелье. Шипит так, что на пол-лиги в округе живность разбегается, - Мика жестами на себе показал и объяснил, как это - линять.
- Что, вторая шкурка отстаёт? - Рика с круглыми от изумления глазами зачем-то поковыряла свою руку ноготком, а затем зябко передёрнулась. - Бррр! Я бы от такого умерла вся! Или не вся?
Далее Мика сообщил, что старосту посёлка он поднял и даже разбудил. А на обратном пути сделал крюк и позвал на сбор старого Крыса.
- Это умно, - кивнула Рика и призадумалась, подперев щёку кулачком.
Словно воочию она видела умывающегося поутру возле ручья дядюшку Крыса, даже из этого немудрёного занятия сделавшего какой-то таинственный и завораживающий ритуал. Был он разиков в четыре-пять побольше обычных глупых крыс - и раз в дюжину поумнее. Говорил всегда мудро, хоть и нечасто. А жил на краю посёлка земляных эльфов так давно, что все их привычки знал назубок и даже некоторые перенял сам. Так что, многие из здешних уже всерьёз считали, что то на самом деле очень сильный колдун из наших, зачем-то замаскировавшийся под здоровенного пацюка. Может, эксперимент какой отбывает, а может, просто обратное заклятье подзабыл - ну чего эльфу в душу лезть?..
- Эй-эй, Мика, без фанатизма! - она опомнилась и тут же отняла у парня третью чашку земляничного киселя, которую он под шумок беззастенчиво выхлебал.
Не решившись вылить, она залпом осушила её сама и с задумчивым шевелением ушек уставилась внутрь.
- Странно, а ведь точно помню - вчера брусничный варила...
Они вдруг встретились, два взгляда - удивлённо-недоверчивый парня и задумчиво-удивлённый девицы. Оба лихорадочно блестящие и такие родные... но если даже мелкое домашнее чародейство начало сбоить, тут уже и в самом деле шутки кончились.
Вход в норку Рики и в самом деле пошире и подобротнее. И даже отверстие закрывалось круглой крышечкой, на которую Мика с помощью рыбьего клея и какого-то жутко приставучего заклинания Рики нанёс маскировку из земляных крошек, опавшей хвои и даже старой веточки. Так что, если закрыть, то с двух шагов не заметить норку и вовсе. Надо признать, этой своей работой оба этих эльфа ужасно гордились. Хотя спроси их, зачем они столько над нею корпели - вместо ответа в лучшем случае те просто переглянулись бы и пожали плечами.
- А копьё тебе зачем? - Рика заботливо прикрыла дверцу и через плечо глянула на озирающегося по сторонам друга.
- Веришь ли, не знаю. Но что-то муторно мне...
Рика хоть и изобразила ушками этакое лёгонькое сомнение, но спорить или пуще того приставать с расспросами не стала. Насколько она была хорошей чаровницей, настолько и друг детства выяснился хорошим охотником. Когда в том году старый Вука маленько перебрал наливки из диких груш, то заплетающиеся ноги отчего-то понесли того прочь из лесу. И только Мика сумел распутать эти не поддающиеся никакому истолкованию следы и перехватить пьянчужку далеко за опушкой. В большом мире - там, где под луной уже серебрился снег, а над ним стелились в беге вышедшие на охоту волки...
Молодая колдунья поправила на себе тунику - такую же, как у друга, но даже и здесь в чём-то более изящную - и столь же бесшумно заскользила вслед за ним.
Почти любой из нездешних мог бы трижды пройти через весь посёлок и не обнаружить тут ничего примечательного и даже интересного. Рика несколько раз задумывалась, откуда во всех земляных эльфах страсть к такой скрытности, и даже как-то пристала с расспросами к старосте Жуки. Но тот, лукаво шевеля ушками и усмехаясь, вывалил на не в меру любопытную эльфочку столько подслушанных у Бука старинных легенд и преданий, что лишь ближе к полуночи та с досадой и сообразила, что не страдающий отсутствием памяти хитрован просто пудрит ей мозги. Не забывая, впрочем, подливать сладенькой и коварной наливочки...
О, а вот и он, лёгок на помине! От волнения Жуки даже надел задом наперёд свою тунику - но та, сбросив несколько листиков и медленно поплыв, поменяла форму и расцветку в нужную сторону и исправила промашку хозяина. Староста стоял возле выложенного чёрными шлифованными камнями ритуального кострища и растерянно переговаривался со сбегавшимися сюда земляными эльфами.
- Да нет в книге пророчеств ничего подобного! - отмахнулась от его расспросов волнительно бледная Димми и вновь уткнулась в разбросанные ею знаки.
Рика завистливо вздохнула - соседка пользовалась для гадания мелкими косточками древних демонов, доставшимися ей по наследству от бабки. А той от своей бабки, и так далее. И сколько тысяч лет этим гадальным принадлежностям, не знал толком никто. Одно лишь известно, что чем старше, тем кости мудрее...
- Вот выпало, что двоих наше племя потеряет, - порыв носом над прихотливым узором судьбы, предположила старая эльфа.
Староста задумчиво прищурился. Оно-то понятное дело, предзнаменования и предсказания никогда ясностью не отличаются... задумчиво он повертел в пальцах принесённый ему в доказательство жёлтый буковый лист, и наконец просиял.
- А ведь точно! Ну-ка, кто тут у нас первыми обнаружили непонятки?
Блестящие от возбуждения и страха глаза тут же нашарили в толпе Рику и Мика, а затем десятки услужливых рук вытолкали парочку вперёд, на пустое место у алтаря. А Жуки уже воздел над тем свой посох неведомого чёрного дерева, которое никогда не росло в пределах Зачарованного Леса, и на камнях цвета ночи заплясало волшебное пламя. Не столько огонь, сколь символ, что сказанное здесь и сечас не просто слова, и не просто решения. В общем, вы первыми нашли - вам и отдуваться...
- Да куда ж нам идти-то? Где и что искать? - Рика от огорчения свернула ушки чуть ли не в трубочку.
И только тут с края поляны отозвался умывавшийся там дядюшка Крыс. Он провёл последний раз лапками по мордочке, а затем забавно скосил глаза вбок. По его усинке потешно сползла последняя капелька воды. И когда она сорвалась с кончика, напоследок блеснув в луче солнца, вибрисса Крыса подпрыгнула, распрямившись, а сам он звонко и забавно чихнул.
- Я ведь не родился под сенью этого Леса. Когда-то давно я жил в городе людей, - вот это оказалась новость, так новость! Земляные эльфы на миг замерли.
Дальше Крыс сообщил, что он подумает, и к вечеру попытается что-нибудь полезное вспомнить и даже присоветовать... у Мики немного отлегло от сердца. Так, самую чуточку - но всё же, его стиснутые на копейном древке ладони чуть разжались. Уж если этот пообещал, то поможет... охотник огляделся, всем естеством отмечая какую-то нереальность, неестественность всего происходящего. Сколько веков племя жило здесь, не желая никаких перемен и треволнений, и не имея их - но те пришли вдруг сами...
В нижних ветвях старой ели, под которой жил староста, ещё путались последние клочья ночного тумана, а верхушка уже светилась под лучами утреннего солнца, словно исполинская и диковинная зелёная свеча.
- Завтра поутру выходите, - жёстко ответил староста, и его сурово сжатые губы свидетельствовали, что препирательств или даже отговорок он не потерпит никаких.
Но переглянувшиеся Мика и Рика вовсе не собирались отнекиваться. Староста Жуки редко ошибался - да и они сами никогда не числились в лентяях или неумехах. По правде говоря, таковых среди земляных эльфов не водилось... просто, были чуть более трудолюбивые - и чуть менее. Но если на родину пришла неизвестная беда, то последнее дело тут увиливать. Уж коли общество приказало стать героями...
- Хорошо, Жуки. Пока мы чуть подготовимся и соберёмся, - оба назначенных легонько склонили головы.
А уже когда тихо, как подобает обречённым на небытиё, оставив поляну для совещаний позади, они снова переглянулись. Если в глазах Рики плескалось недоумение и какая-то детская обида, то Мика наоборот, уже весь преисполнился спокойной, мрачной задумчивости. Взявшись за руки, они некоторое время смотрели друг на дружку, и отчего-то глаза их блистали, и вовсе не слезами.
И лишь мягко, бесшумно упавший меж них золотой лист отрезвил эти два всё быстрее бившихся сердца. Не иначе, как сам Старый Бук к себе зовёт...
- Ну, что?
- Благословил, - таковы оказались первые слова, которыми на следующее утро обменялись вернувшиеся из обители старого Бука двое земляных эльфов и терпеливо дожидавшийся их на опушке староста, весь уже изнемогшийся от диковинной смеси страха и нетерпения...
Лес ещё спал. Тихо и величественно застыл в дремоте, и лишь последние, самые сладкие предутрение сны проплывали меж его ветвей невесомыми слоями туманов. Вон, за разлапистую и вечно лохматую ель зацепилось седое облачко в форме диковинного и никогда не виданного здесь элефанта - отчего-то закадычной подружке Лике под утро всегда снились именно эти величественные исполины, неспешно идущие своей бесконечной тропой. Возле дерева сестёр Димми и Зимми болтались неприкаянные клочья в форме древесных эльфов - небось, опять сплетницы до полуночи всему племени косточки перемывали.
Лишь возле двух елей наблюдалось в предрассветном сумраке удручающее пустое пространство - вернейший признак, что хозяева в норах под ними не спят или даже отсутствуют вовсе. Понятное дело, то оказалась крепкое и пружинистое дерево Мики и совсем рядом с ним щеголеватая ёлочка с кокетливой шапочкой волшебницы Рики.
Правда, вокруг родового дерева старосты плавали туманные пятна, формой и количеством настолько напоминавшие земляничные пироги и маковые крендельки, что краем глаза приметивший их староста мимовольно даже принюхался - то досматривавшая последние сны его дражайшая половина опять наверняка замыслила тесто ставить...
- И что? - бедный Жуки вовсе не легонько приплясывал на месте. Ибо донимавшее его любопытство и промозглая сырость вкупе с просто обнаглевшими в предчувствии осени комарами уже довели почтенного старосту до лёгкой паники.
- Сказал внимательно послушать, что скажет дядюшка Крыс, а потом уж и в путь двигаться, - Рика огляделась тоскливо и отчего-то зябко передёрнулась. - Никогда так холодно не было.
Староста суетливо закивал. Всё, всё готово. И припасы в дорогу собраны, и сохраняющие заклятья на походные лепёшки наложены. И даже тёплую одежду пошили - спасибо старой перечнице Димми, в замшелых книгах нашла описание, из пуха и шерсти связали на случай холодов...
- Я провожу, - Жуки суетливо задёргался, не в силах сообразить - идти ли ему впереди посланцев, как по его должности и положено, или же тащиться позади, размышляя о превратностях судьбы и её недобрых знамениях.
В конце концов он пристроился сбоку и махнул рукой в сторону ручья. Туда, на берег ныне тихо и бесцельно струившейся воды он уже принёс дорожные припасы, лёгкие и необременительные. И хотя куда больше занимал старосту вопрос, о чём это двое молодых эльфов могли болтать со Старым Буком всю ночь напролёт, спросить он всё же не решился. Мало ли, дело молодое...
- А это что? - подозрительно поинтересовался он у охотника, который шёл, опираясь на длинную и прямую ветвь без единого сучка или побега.
- Старик пожертвовал, - смущённо отозвался Мика и погладил ровную древесину ладонью. - Сказал, чтоб я себе копьё из неё сделал.
Жуки завистливо вздохнул, хотя опустившиеся кончики ушей старосты и без того выдали бы хозяина с головой. Случаев, когда сам Старый Бук давал свою ветвь на что-либо, было вовсе не так уж и много, на пальцах перечесть. Но всегда изделие выходило на удивление прочным и соразмерным. У старосты в углу и у самого стоял вычурный лук, появившийся давным-давно таким же образом. И когда приходила пора стрелять высоко пролетавших над лесом уток или гусей, с этим охотничьим оружием не могли состязаться даже лучшие поделки лесного народа...
- Ага, - некстати буркнул староста, в своих раздумьях и не заметив, как они пришли.
Хотя они и вывалились из кустов на берег, но шум от этой троицы не разбудил даже и дремавшую в гнезде иволгу. Однако умывавшийся у ручья Крыс обернулся в их сторону, и на пришедших уставились две блестящие чёрные бусинки умных глаз.
- Только малахольные эльфы могут топать на весь лес и при этом ещё и горланить, - осуждающе буркнул он и ещё раз провёл лапками по своей и без того лоснящейся шкурке. - Давайте последний раз посовещаемся и подумаем...
Мика едва не взвыл с досады, красноречиво возведя глаза вверх, к едва просвечивающему сквозь листву утреннему небу. Да сколько ж можно? Но Рика быстренько пихнула своего приятеля в бок локотком и с готовностью затараторила сама.
- Идти от опушки на полночный восход, пока не выйдем к дороге. По ней на полночь до скопища человековских домиков под названием село Выжлянки. Расспросить тамошнего старосту о порядках и вообще, и идти дальше аж до города Кирина и там кровь-из-носу пробиться к милорду графу или его магику... - бойко оттарабанила эльфочка, и тут же другим тоном поинтересовалась. - А что такое город?
Крыс задумчиво покивал и переглянулся со старостой.
- Увидите - упадёте, - беззлобно проворчал он.
И задумался.
- Вот что. Дам я вам кое-что полезное в дорогу - но тебе, Жуки, лучше б того не знать.
Староста и сам понимал, что если втихомолку да только промеж своих, то можно многое из того, что обычно нельзя. А уж коль скоро он весь из себя лицо... это, как его - официяльное, вот! - то и в самом деле может немалый конфуз приключиться, если он чего не того приметит. Потому Жуки на прощание облобызал свою двоюродную племянницу Рику, с хрустом в плечах и ойканьем выдержал прощальные объятия Мики, и хлюпая носом поплёлся обратно в посёлок.
- Хватайте своё барахло и пошли. Вон, солнце вот-вот взойдёт, а мы ещё здесь, - чуть осуждающе проронил дядюшка Крыс и припустил вдоль ручья.
Пришлось расчувствованным от прощания земляным эльфам переглянувшимся и в самом деле озаботиться ношей да поторопиться за важно вышагивавшим Крысом. Впрочем, шли они недолго. В том месте, где сердечко Рики уже начало съёживаться от страха, её самые нехорошие подозрения подтвердились - бодро семенящий Крыс решительно свернул с прибрежного песочка в глубину леса. Причём как раз туда, где жил Противный Паук. Сволочь такая, между нами говоря, что ни один порядочный эльф в здравом уме и доброй памяти к нему в гости просто так не сунется.
Меж деревьев и ветвей стали попадаться прогалины, кое-где заплетённые толстой, больше похожей на верёвки, паутиной. Если дядюшку Крыса можно было бы образно назвать королём грызунов - по размерам и мудрости - то Паук как раз и мог бы претендовать тем же и на тот же титул среди своих восьмилапых собратьев.
- Мика, а ну дёрни вон за ту ветку, - внезапно остановившийся Крыс, который на ходу что-то разглядывал над головами, указал своей удлинённой мордочкой куда-то вверх.
Охотника дважды просить не пришлось. Чуть подпрыгнув, он уцепился за чуть выступающую из листвы вниз чёрную как бы ветку и с силой дёрнул вниз...
Рика никогда не думала, что она умеет так визжать. Ибо с шумом листвы и хрустом раздавшихся ветвей сверху кубарем свалился очумевший спросонья здоровенный Противный Паук. Едва на голову не упал, гадкий... с колотящимся от испуга сердцем эльфочка кое-как заткнула рукой так и норовящий опять заорать рот и храбро вылезла из кустов, в которых и сама не поняла, когда и успела спрятаться.
Но так бесцеремонно сдёрнутый со своего места Паук успел выстрелить вверх клейкой нитью и повис на ней, настороженно и так противно шевеля чёрными лапами.
- Попинай его маленько, чтоб злость накопил, - деловито посоветовал Крыс, зорко наблюдая за всей этой сценой.
И когда придерживавший здоровенного, чёрного и мохнатого Паука Мика принялся кое-как отвешивать тому ногами тумаки, дядюшка внезапно пощекотал того и звонко потребовал:
- Дай верёвочку, не жмоться!
Панцирь у этого злодея такой, что заморишься и копьём пробивать. Не больно ему от тумаков - но вот мозги легонько набекрень обязательно станут. И судя по всему, Паук решил по-быстрому отделаться от этих надоедливых попрошаек. Он словно плюнул в сторону опять насторожившейся Рики белой нитью, и та, уже сообразив, что тут к чему, быстренько принялась сматывать в бухточку эту замечательную верёвку, прочнее которой нет ничего в мире. Вон, даже и Мика как-то обмолвился, что самые лучшие тетивы для луков именно Противный Паук даёт...
- Спасибо. Я потом поговорю с Жуки, чтоб лесные охотники тебе пару-тройку рябчиков в паутину пригнали, - наконец смилостивился Крыс и жестом показал Мике - отпускай.
Паук заскрежетал жвалами, заскрипел суетливыми лапами - да так, что Рика вся пошуршавела - и проворно убрался опять в листвяную крону. А в руках эльфочки осталось настоящее чудо. Чуть светящаяся, не скользкая и ничуть не липкая верёвка, слабо светящаяся в сумраке. А что, наверняка пригодится.
- Клади Мике в заплечную ношу... вот так, а теперь дальше, - распорядился дядюшка Крыс, которому вся эта сцена тоже бодрости и настроения не прибавила.
Понятное дело, пауки нужны, и в некоторых делах мастера получше иных прочих - но всё равно, какие-то противные они. Как завидишь их, так и становится брезгливо на сердце и мурашисто на попе, - примерно так рассуждала Рика, бодро и с облегчением оставив неприглядный уголок Леса.
Однако на этот раз она ухоронилась за спиной Мики, вполне справедливо своим нарождающимся женским чутьём рассудив, что встречать лицом трудности именно парню и надлежит. Так и переставляла она ноги, пока не обнаружила, что те уже давненько ступают по каменистой россыпи. Быстренько стрельнув глазами влево-вправо, Рика с облегчением вздохнула. Не узнать тропинку, которая огибала большой холм, больше похожий на маленькую гору, и вела к логову Снэйки, было попросту невозможно. Ну, тут наверняка проще будет?
Деревья постепенно расступились, и вглядевшаяся сквозь туман вверх эльфка живо высмотрела, что день будет ясным. Вон и небо просвечивает, и даже несколько ещё непогасших звёзд лениво мерцают.
- Рика, подожди здесь, мы с Микой быстро, - распорядился дядюшка Крыс.
И прямо на глазах у изумлённой эльфочки проворно нырнул в нору, ведшую в подземные кладовые змеи. Словно так и надо! А ведь Снэйки хоть и сама не знала, сколько ей лет и даже сотен их, но тоже размерами отличалась от обычной змеи, как гора от кочки. Цапнет, мало даже Ликиному элефанту не покажется...
Мика без напоминаний скинул свою ношу и нырнул вслед за провожатым. Надо же, вход оказался не настолько отполированным - видать, нечасто змею жалуют визитами. А сама она лишь безлунными ночами вылезает наверх. Да и то, как говорила Рика, даже звёздный свет слепит старую Снэйки.
Проворно кувыркнувшись, он встал на ноги и распрямился, оглядываясь. Всё в точности, как рассказывала Рика - большие и прямоугольные каменные клетушки, вытесанные явно уж не самой Снэйки. Кое-где непонятного облика и столь же загадочного предназначения предметы. И даже пахло тут не так, как в норке воспитанного земляного эльфа из порядочной семьи...
- С-с-с-с чем пожаловали? - Мика отдёрнулся в сторону от этого шипения и с перепугу едва не заорал.
А пуще того он шарахнулся от зрелища огромных змеиных глаз, слабо мерцавших холодным пламенем и нависших над оторопевшим и взмокшим от неожиданности парнем. Снэйки приползла откуда-то из темноты совершенно беззвучно.
- Не ворчи, кошёлка, - негромко отозвался дядюшка Крыс и принялся шуровать в соседней комнате. - Эти двое идут в большой мир, и надо им... ага!
Мика холодными и отчего-то непослушными руками развернул два специально пошитых из кожи и замши пояса с кармашками, а также два крепких к ним мешочка со странным и смешным названием кошель. А из отнорка уже показался дядюшка.
- В каждый пояс по десятку золотых, а в кошели по полсотни этих, как их... мельхиор? Нет... нейзильбер?.. ага, серебро, вспомнил! Вроде бы серебро дешевле ценится этими человеками, для мелких расходов идёт...
Крыс проворно натолкал в пояса означенное количество жёлто отсвечивающих кругляшков. А белёсо-серые Мика сам распихал по кошелям, чуть смущаясь под странным немигающим взглядом змеи. Оказалась она ещё больше, чем даже рассказывала Рика - такой и кусать никого не надо. Достаточно просто обвиться вокруг одного земляного эльфа, легонько сжать и... что там дальше, Мика даже представлять себе не хотел. Он совсем уже собрался как можно быстрее удирать наверх, но тут Снэйки зашлась какими-то шипяще-булькающими звуками, и парень едва признал в них обыкновенный смех.
- Ах ну да, с-старос-ста говорил... нас-сыпь им ещё радужных камешков. Ес-сли я верно помню, они с-стоят ещё больше золота.
В задумчивости почесав нос, Крыс покладисто кивнул. В отдельные кармашки на поясах он щедрой лапкой натолкал дробно перестукивающихся прозрачных и разноцветных искорок из большой вазы в углу.
- Ладно, Мика, ты тово... иди, я сейчас. Не след тебе кой-чего видеть.
Если кто думает, что парня пришлось убеждать или даже уговаривать, тот ошибётся - и ошибётся жестоко. Потому что Мика сбивчивой скороговоркой поблагодарил змею и тут же вывинтился в проход наверх со скоростью, сделавшей бы честь самому проворному из племени земляных эльфов.
- Живой!
Не успел Мика проморгаться от ударившего в глаза света почти наступившего утра, как на шее его повисла Рика. Мало того, подруга так обнимала и щедро орошала его слезами, словно уже и не чаяла больше увидать живым. Однако неизвестно ещё, чем бы это всё закончилось, однако из тёмной норы раздался такой вопль и гневное шипение, что оба земляных эльфа не сговариваясь отпрыгнули подальше. А горестный крик и тугие удары изнутри вскоре затихли...
Трава меж кустов чуть шевельнулась, и из них высунулась всклокоченная голова Мики. Она сторожко огляделась, шевельнула ушками, однако у входа в логово грозной Снэйки по-прежнему было тихо. Рядом из тех же кустов выткнулась столь же взлохмаченная рыжая макушка - она-то и отозвалась дрожащим голоском Рики.
- Кажется, дядюшку Крыса съели?
В это время из норы послышался шорох, и вскоре наружу выбрался сам означенный Крыс - слегка помятый - и отчего-то странно оказывалось видеть смущение на его мордочке.
- Вот, держи, Мика, - он протянул...
Парень чуть не упал в первый в своей жизни обморок. Ибо в протянутой ему лапке дядюшки Крыса затаённой мощью блистал выдранный ядовитый зуб грозной Снэйки.
- Ничего, у неё ещё вырастет, не обеднеет змеюка наша. Держи-держи, приделаешь наконечник на копьё, - буркнул Крыс и с кряхтением почесал бока, хорошо намятые обезумевшей от боли и обиды змеёй.
Мика живо прекратил умирать и жадно впился взглядом в чуть холодящий его ладонь здоровенный зуб. А и в самом деле, размером то, что надо, чуть подтесать только и подровнять... он уже стал прикидывать, что к чему, в радужных мечтах уже представляя, как на вот это замечательное древко от Старого Бука да приделает такой смертоносный наконечник.
И вдруг спину Мики буквально осыпало морозом. Это ж на какого зверя такое оружие надобно? Тут даже и сказочный великан, которому земляного эльфа на одну ладонь положить, другою прихлопнуть - даже такого исполина подобное оружие прибьёт запросто. Уж у Снэйки яд старый, выдержанный, куда крепче даже обычного змеиного будет... но свои сомнения парень придержал при себе. Ведь, если Крыс присоветовал, не прислушаться просто грех.
"Да и Старый Бук наверняка что-то такое знает" - повеселевший Мика уже быстрым шагом следовал за дядюшкой Крысом, очень внимательно стараясь не наступить на его роскошный хвост.
- А зачем туда? - всё ещё осипшим с перепугу голоском отозвалась из-за спины неугомонная Рика.
Вот же тарахтушка! Такую на охоту попробуй возьми - распугает всё зверьё в округе. Ведь каждый звук в лесу, каждый шорох исполнены тайного, сокрытого от посторонних смысла. Проронишь лишнее или просто не то слово, пусть даже шёпотом, а потом либо без обеда останешься, либо сам кому обедом станешь... Мика на ходу обернулся, отвесил подруге беззлобный, больше для порядку подзатыльник.
Понятное дело, Рика позади вся разобиделась, надулась - и замолчала. Не прокомментировала она даже когда на развилке тропинки дядюшка Крыс не направился к водопаду, а взял совсем вверх. К макушке большого холма или маленькой Закатной горы.
Ничего такого там, по правде говоря, не имелось. Камни, несколько покрученных жизнью тощих сосенок, упрямо цепляющихся за скудную почву, да ещё... ага, вот в чём дело! И в тот же миг Рика чуть ли не прижалась к парню сзади, всё ещё сердито сопя в ухо.
Ибо обогнув валун, дядюшка Крыс поспешил к единственной здешней достопримечательности - большой пещере почти у самой вершины. И единственными её обитателями оказывались несметные полчища летучих мышей. В принципе, Рика любила всяческую живность, но некоторых так... скорее издали. В числе весьма немногочисленных этих некоторых как раз и обретались летучие мыши. Пару раз она тренировалась подчинять их, и один раз ей даже удалось заставить эти бестолково порхающие комочки меха образовать вокруг луны правильный круг...
- Давай, малышка, поколдуй - чтоб они потихоньку вылетели оттуда. Но не все сразу! - Крыс проворно забрался на нависающий над входом в пещеру камень. Причём затаился там с таким видом, словно он и в самом деле собрался поохотиться на ночных летуний.
Сама идея выгнать безобидных зверушек под свет утра показалась Рике если не кощунством, то издевательством точно. Но она пожала плечами и вытащила из специального набедренного чехольчика свою волшебную палочку и не мешкая принялась шептать в темноту пещерки нужные слова, сопровождая ключевые моменты своего нехитрого чародейства движениями чуть нагревшегося от работы инструмента волшебницы.
Сначала оттуда раздался шорох и обеспокоенное попискивание, словно мокрым пальцем по стеклу. Рика чуть усилила давление, и махонькие летучие мыши не вынесли такого над своими драгоценными персонами издевательства. Сначала одна, другая, а потом уже серо-коричневым ручейком они устремились наружу...
Рика медленно разворачивала и пихала в пещерку свою волшбу, не давая ей выплеснуться всей разом или расплыться снаружи, а сама то и дело посматривала на дядюшку Крыса, который из своей засады рассматривал вылетающих зверьков с самым неподдельным интересом. Странно, ему те на один зуб...
- А теперь давай на всю, - распорядился тот, когда поток потревоженных летуний постепенно полностью иссяк, и сжался в такой готовый к прыжку комок, словно из пасти пещеры должен был вылететь небольшой дракон. При этом Крыс весьма злобно и многозначительно скалил зубки, сверкал глазами и выражал такое нетерпение, что Рика на всякий случай забеспокоилась и даже отошла сильнее в сторону.
Остаток заклинания покорно уполз внутрь пещеры. Однако не успела Рика даже опустить рук или испугаться, как Крыс сиганул со своего утупа вниз. Раз-два, хрясь-грызь! Вот и всё?
- Это не просто вожак стаи, - задумчиво вещал он, зачем-то трогая лапкой тушку здоровенного летучего мыша, у которого он попросту отгрыз голову. - Раз в тысячу лет рождается мышиный король... и это как раз он.
Рика полюбопытствовала на оскаленную морду валявшейся отдельно ушастенькой головы, и судорожно сглотнула после дальнейших слов. Ой дурёха, как есть дурёха остроухая! Оказывается, в отличие от питающихся мошками и соком некоторых фруктов обычных летучих мышек, их король как раз обретает способность питаться кровью.
- Бесшумно подлетает он в ночи к беспечно задремавшему эльфу или человеку. Первый укус его даёт онемение, чтобы жертва не проснулась. А потом он надрезает артерию и быстро-быстро пьёт...
Как Рика не опозорилась и не шлёпнулась от представленной картины в обморок, знал только поддержавший её Мика. Ибо едва первый луч солнца высветил вершину горы, как с лежащей на камне головой мышиного короля протекли разительные превращения. В беспощадном свете с пшикнувшим дымком испарилась запачканная кровью шёрстка, истлели и осыпались покровы. Миг-другой, и на камне остался только беленький череп, и вот его-то ухватил оживившийся отчего-то дядюшка Крыс.
- Палочку свою давай! Да побыстрее, дурында здоровая! - чуть ли не по-змеиному зашипел он, и обмершая Рика поспешила протянуть свой надёжный и многострадальный инвентарь волшебницы.
Даже с ним оказывалось на самом деле не всё в порядке. Ах, как же она втайне завидовала подружке Лике, которую своей полновластной хозяйкой признала рябина! Дерево красивое, и древесина у него просто прелесть - Мика половину своих поделок мастерил именно из неё, и даже копьё своё прежнее у него было из красноплодки. А вот ей самой покорилась отчего-то осина. Тоже дерево неплохое, но вот запали в память как-то оброненные слова наставницы, старой Диззи, что берёза и осина то деревья мёртвых. Растут-то быстро, да вот, через всего сотню лет уже труха...
А меж тем Крыс своими здоровенным зубищами проворно грызанул самый кончик волшебной палочки - да так, что стружка полетела. Однако не успела Рика хотя бы даже обидеться, как тот на получившийся заострённый колышек уже быстро нахлобучил черепушку мышиного короля.
- Мика, шпильку вставляй! - и Мика тут же всунул внутрь намазанную рыбьим клеем щепочку, чтоб понадёжнее получилось, не соскочило и не сбежало ненароком. - А теперь давай, Рика, приручай по-новому!
Волшебница крепко держала в ладони дрожащую и словно ожившую палочку и не знала, верить самой себе или нет. Ибо в нехитром изделии, некогда выреззанном Микой по её указке, обнаружилась новая, мощная и неведомая сила.
Давно, казалось бы, знакомая и привычная волшебная палочка показывала откровенно скверный нрав. Дёргалась, вырывалась, и даже сыпала вонючими искрами, отчего Крыс с ворчанием отпрыгнул подальше, опасаясь за свой роскошный мех. И всё же, Рика помаленьку приспособилась. Да чего ж тут особенного? Пусти часть гуляющей по изделию волны в себя - а взамен выплесни в ладонь чуток своей собственной силы...
Постепенно палочка успокоилась. По ней разлилось приятное серебристое сияние, а в тёмных провалах обретавшейся на кончике махонькой черепушки зажглись насмешливые огоньки. Клац! - новый наконечник совершенно по хамски щёлкнул клыкастой пастишкой на Мику и даже насмешливо засвистал под заливистый хохот Рики.
- Это дело, - одобрительно отозвался дядюшка Крыс и только сейчас вернулся поближе. - Так что, Рика, теперь можно колдовать ею не только к добру...
Уж последнее обстоятельство расчувствовавшейся волшебнице оказывалось понятно и без того. Словно распахнулась неведомая доселе в душе дверка. Хоть и не очень-то приглядные новые возможности обнаружились за нею - но в самом-то деле!
- Пусть теперь кто-нибудь попробует только сунуться!
Рика чуть напружинила держащую палочку руку, привычно послала вдоль неё к ладони небольшую волну Силы и взмахнула. Но ослепительная искорка, слетевшая из навершия с лёгким шипением, сейчас надвое расколола лежавший чуть ниже по склону валун.
- Ой! - одновременно вырвалось у обоих земляных эльфов.
Но если у хозяйки палочки скорее от удивлённой радости, то Мика больше с испугом. А дядюшка Крыс опять причёсывался и выглаживал взъерошенную шёрстку, поглядывая на эльфов умильным взглядом.
- Что ж, надеюсь - вы правильно распорядитесь этой силой, - наконец заметил он и со вздохом припустил в обратный путь.
Вниз.
Но теперь и Рика с блеском доказала, что не зря Диззи хоть и ворчала больше всех на свою воспитанницу и ученицу, но зато и выучила на совесть. Всего в несколько слов и пару пассов маленькая эльфочка зачаровала бьющий зачем-то из горы родник, и в него-то спихнула своих спутников.
Крыс хохотал, обнаружив, что берущий здесь своё начало ручеёк понёс его ласково и нежно. Мика озабоченно придерживал над водой свои и подруги пожитки. А позади всех с комфортом и задорным хохотом ехала Рика, оседлав маленькую волну и весело болтая ногами.
- Ну насмешили! - дядюшка Крыс уже в самом низу, кувыркнувшись, вывалился из водопада. - Я же грызун, а не водоплавающее!
Рядом с ним на меленький и ровный, чистейший песок шлёпнулся и Мика. А следом, словно легендарная Дева морей, из пенных вод на брег ступила и сама волшебница. Как она единственная осталась сухой, на сей счёт никто даже и заморачиваться не стал - чародейки горазды коленца и похлеще откалывать. И всё же, старый Крыс сумел удивить даже и поднаторевшую в волшбе Рику.
Что он шептал, странно сгорбившись и чуть наклонившись над ручьём, никто из земляных эльфов не смог не то что понять - даже услышать. Словно беззвучный гром раз за разом бил по всему естеству, заставляя ощетиниться на загривке несуществующую шерсть и выгоняя на спины полчища огненных мурашей. Странно трепетали в безветрии листья, отодвигались ветви деревьев, как будто само творившееся над ручьём древнее заклятье оказывалось для них непосильной, отталкивающей и даже мерзкой ношей.
- Теперь посмотритесь в воду, друзья мои. И запомните себя - такими, - дядюшка Крыс закончил творить свою великую и страшноватую волшбу как-то совершенно незаметно.
Мика первым решился и склонился над странно замершей поверхностью воды, сейчас обратившуюся словно в прозрачное полированное желе. Он до тех пор с болезненным интересом всматривался в своё всклокоченное отражение, пока рядом не замаячили любопытные глаза и носопырка Рики.
А странно притихший Крыс коснулся поверхности воды лапкой, и оба эльфа едва не закричали от ужаса и изумления - текущая вода странно подхватила оба отражения, закрутила их и тотчас же лениво унесла прочь, в сумрак таинственно притихшего на рассвете леса. И теперь, сколь ни вглядывались эти двое во вновь ожившую поверхность, но себя они там так и не увидели. Деревья, кусочек неба, дядюшка Крыс - и всё. Даже странно это, не отражаться в текучей воде...
- Вот и всё, больше вы не принадлежите Зачарованному Лесу и вольны идти так далеко и долго, как понадобится, - с непонятным облегчением прошептал ссутулившийся Крыс, и его глаза печально осмотрели притихшую парочку.
- Ну что ж, друзья мои, будем прощаться? - он с отвращением покосился на свою мокрую шубку и тихо вздохнул.
А всё же, никого он не обманул - переживает всё равно, зубастик. И четыре руки непритворно ласково обняли вдруг засмущавшегося дядюшку Крыса, а их хозяева затем чмокнули того в мокрый и холодный нос.
Здесь, на той стороне ручья, уже проходила невидимая, но хорошо ощущаемая каждым жителем Зачарованного Леса граница. Предел, но не преграда. Хочешь - иди, но учти...
- Нет, провожу вас чуть на ту сторону, давно я там не был, - дядюшка попытался кое-как отряхнуться от мокрого песка, а затем просто плюхнулся в ручей.
Мике тут едва выше колена было, да и Рике тоже, так что на тот берег они выбрались в несколько шагов. И тут уже все трое замерли, словно даже не страшась, а просто смакуя в себе это незабываемое ощущение - перед первым шагом в неведомое. В лица подули иные ветры, принесли с собой другие запахи.
Первым отважился дядюшка Крыс и потрусил вперёд, роняя капли в пожухлую траву и словно показывая пример. Ну да, ему проще, он уже там бывал. В принципе, оробевшая Рика так и не решилась бы - но ладонь друга уже нашла её. И вот так, взявшись, за руки, они сделали шаг, затем другой...
На опушке застывшего и вымороженного до ломкого звона зимнего леса стояли трое странных и никак не возможных здесь существ. Двоих даже спьяну трудно было бы признать за людей, несмотря и на то, что они старательно напялили добротные тёплые одёжки. А третий, мокрый и хвостатый, и вовсе трясся от холода и стучал зубами так, что озадаченный лесной дух лениво приоткрыл под своим пнём один глаз.
- Всё. Ступайте, и да пребудет с вами взгляд светлейшей Лютиэн, - то ли выплелись в шорохе снежинок, то ли улетели с ледяным ветерком, а возможно и просто померещились эти простые и странно согревшие последние слова.