Мы

Земфира Кратнова
Мы.
Две буквы. Одно местоимение. Половина внутренней вселенной.
Мы.
Помнишь первый класс? Бантики и белые юбочки… Синие костюмы и накрахмаленные рубашки?
Мы.
Пока еще безликая масса. Одноклассники. Дети. Жестокие и безрассудные.
Нам понадобилось так много времени, чтобы понять, где ложь, где правда. Где мгновение и где вечность. Где радость и где боль.
А еще больше времени требуется нам, чтобы понять, что есть «мы» – множество, и есть «мы» – два человека. Совершенно разных.
Упрямых, непримиримых, сложных, противоречивых.
И все это – мы…

Нам по четырнадцать. Какой хороший возраст. Две счастливы цифры – две семерки….
– Я принесла тебе семечки.
– О, спасибо! Кто еще, как не ты?
Вчера бабушка привезла с огорода мешок подсолнечника. И я готовила тебе жареные семечки. Зачем? Сама не понимаю. Глупость? Возможно. Но с этого начался роман длиною в полжизни.
Почему тебе? Да просто потому, что мы – две белые вороны в классе. И одна белая ворона тянется к другой. Хотя и понимает, что это – безнадежно.

На нас смотрят непонимающе. Все. Твои родители. Мои. Класс.
Шуточки, летящие в спину, заставляют нас ежиться. Мы пока еще не научились сжимать зубы и бороться за правду. Свою. Ту, которую так тяжело добыть.

Мне пятнадцать. У меня появился более-менее постоянный бойфренд.
Господи… В то время и понятия такого не было – «бойфренд». Просто парень на три года меня старше, которому я даже целовать себя не разрешаю. Он встречает меня после уроков и мы идем бродить по городу. А ты смотришь нам вслед. Ведь мы сказали друг другу «хватит». Мы теперь друзья. Просто друзья.
И мы искренне верим, что дружба окажется сильнее того безумия, которое пробуждается в нас. Пока еще робкими толчками.
С бойфрендом мы уже изучили все местные кафе. Три месяца – не роман, не увлечение, а вообще не пойми что. Я понимаю, что мне с ним бесконечно скучно. И в один прекрасный день прошу его исчезнуть из моей жизни.
Ладно, Бог с ним, с этим ухажером, я и имя-то его уже забыла. А ты – остаешься. Кто бы знал, как надолго остаешься…
Ты завязываешь какие-то отношения с другой девушкой. Мы упорно делаем вид, что счастливы.
Мы…

Выпускной. Мы смотрим мимо друг друга. Мы разные. Мы другие.
Мы…
Я назло тебе флиртую с нашим одноклассником. Я хочу увидеть, как зло просыпается в твоих глазах. А ты не злишься. Ты смотришь устало и грустно. И такое ощущение, что ты видишь всю нашу жизнь на годы вперед.

Ты на втором курсе.
Звонок в моем частном доме не работает. Я не слышу, как ты звонишь, но что-то заставляет меня выйти во двор. И я вижу, как кто-то в белом костюме лезет через забор. С цветами. Вслух громко говорю:
– Вор не полезет через забор с букетом в руках.
И твоя улыбка в ответ:
– Кто знает? Быть может, я вор. Только что я хочу украсть?
– Сколько мы уже не виделись?
– С выпускного.
– М-да… Время летит. А казалось, все только вчера было.
– Гораздо интереснее, как мне кажется, думать не о том, что было, а планировать то, что будет.
– Оптимист!
– Реалист!
Сидя у меня на кухне, ты рассказываешь об университете, о преподавателях, о своей жизни. А я слушаю тебя и не слышу. Студенческая жизнь тебя сильно изменила. Ты, как и в школе, остаешься «белой вороной». Но в университете этот минус превратился в большой плюс. Тебя любят за нестандартное мышление, ты – душа компании и желанный гость на любом празднике.
Не хочу себе в этом признаваться, но я тебе завидую.

… Мы первый раз целуемся. Господи! Нам по девятнадцать лет. Невинность осталась где-то там, в прошлом, далеком и близком одновременно. Но наши поцелуи – какие-то особенные. В своей нелогичности. И в своем безумии.
Я целуюсь с открытыми глазами. И ловлю выражение твоего лица. Судя по всему, ты не меньше меня удивлен своим порывом.
Твоя рука скользит по моей спине. Я невольно прижимаюсь к тебе, словно пугаясь, что сейчас ты отстранишься – и мы забудем про это сумасшествие.
И сладкие-сладкие губы. И все может свернуть в совершенно другую сторону. Но не сворачивает.
Ты уезжаешь из города на полгода. А когда возвращаешься – я уже в гражданском браке. Прости, все так получилось.
Молодость не умеет ждать.

А вот и еще один магический возраст – три семерки. Двадцать один год.
– Вот и тебе стукнуло…
– Мне еще не стукнуло! Только послезавтра!
… И мы кажемся друг другу такими взрослыми и мудрыми. Ведь это – совершеннолетие!
И только потом мы понимаем, что есть отдельно «совершенность» и отдельно – прожитые годы. И как часто они не совпадают – опыт и время, оставшееся за бортом корабля, которого бросает из стороны в сторону штормом под названием «жизнь».
– За тебя! – Ты поднимаешь бокал.
– Нет, – улыбаюсь я. – За нас.
– Нас? – Рассеянно переспрашиваешь ты. – Как-то не сильно я понимаю, что у нас такого общего в жизни, чтобы можно было за это самое «общее» пить.
– Ты зануда, – смеюсь я. – Мы с тобой знакомы чуть ли не всю жизнь.
– Поплюй через левое плечо, – в твоих глазах нет и тени улыбки. – Жизнь – большая. Вот если ты мне то же самое скажешь через пятьдесят лет, тогда это да… Тогда могу считать, что мы знакомы почти всю жизнь.
– Да мы за это время успеем надоесть друг другу хуже горькой редьки!
– Тогда выпьем за то, чтобы не надоели!
И шальной тенью мелькает осколок мысли: «А ведь мы до сих пор не устали друг от друга. Может, все так и надо? Может, мы связаны незримой тонкой, но прочной нитью? И как бы мы ни старались, все равно будем возвращаться опять и опять друг к другу? ».
Мы…

Ты закончил университет и по уши в новой работе. А я наконец-таки поступила.
– Поздравь меня! Я студентка!
– Ты еще не студентка! Ты абитура! До первой сессии.
– Нахал!
– Я просто тоже считал, что я студент. – Ты усмехаешься в трубку. – А студенчество во всей его прелести ощутил только ближе к окончанию. Чего и тебе желаю.
– Пьянок в общаге и незнакомых баб рано утром в твоей кровати?
Ты молчишь полминуты. А потом как-то слишком сухо бросаешь в сторону:
– На мое счастье, у меня еще никогда такого не было. В постель я ложусь только с теми, кого хорошо знаю.
Если бы ты сейчас видел мои глаза и перехватил мой взгляд, то явно прочел бы в нем фразу: «А мы знаем друг друга более чем хорошо».
Но ты угрюмо молчишь. И так хочется верить, что наши мысли совпадают… Но что-то мешает нам сказать друг другу такие простые вещи…

Мы встречаемся на площади Карла Маркса. Я на третьем курсе. Ты уже работаешь в солидной конторе.
– Ты не поверишь! Первый раз у меня свидание именно здесь, – рассеянно замечаю я.
– А у нас свидание? – Усмехаешься ты.
– А как это назвать?
Ты сдергиваешь с меня шапку и ерошишь мои волосы.
– Это встреча двух друзей. Просто друзей.
Какая искра пробегает в этот момент между нами – мне непонятно. Но в следующее мгновение мы уже целуемся. Дико, страстно, упоенно.
Интересно, это у нас теперь всегда так будет? Откуда оно – желание поцелуя – стихийное, захлестывающее с головой, срывающее крышу? И так же внезапно исчезающее. Холодный рассудок подает голос.
– Ой! – Я отстраняюсь и смотрю по сторонам. Тут где-то рядом один из филиалов фирмы моего нынешнего любовника. Еще не хватало, чтобы ему донесли о том, что я с кем-то шашни вожу.
– Что «ой»? – Недоуменно спрашиваешь ты.
– Нет, ничего… Пойдем отсюда!
И по твоему взгляду я понимаю, что ты обо всем догадываешься.
Мы бродим по городу, болтая ни о чем. Потом ты довозишь меня до дома.
– Спасибо за чудесный вечер, – ты целуешь мне руку.
– К себе не приглашаю, извини…
– Да я знаю, знаю… Ревнивый супруг не потерпит! Беги.
Уже на пороге я оборачиваюсь. Такси еще не уехало. Ты опускаешь стекло и долго-долго смотришь на меня.

– Послушай, у тебя есть в домашней библиотеке Макиавелли?
– Был где-то, – неуверенно говоришь ты. Телефон у меня старый, поэтому твой голос звучит как из космоса.– Что, курсовую пишешь по нему?
– Догадливый ты.
– Ну, тут не надо быть Холмсом. Хорошо, я сейчас посмотрю. Не клади трубку.
Ты отсутствуешь не больше двух минут.
– Есть, я посмотрел. У папика полно философской литературы, тут же пока найдешь… Но Макиавелли на видном месте, видать, родитель недавно освежал в памяти. Тебе сейчас завезти?
– Если тебе не сложно!
– У меня с тобой сложности немного другого характера, – бурчишь ты.
Я жду тебя час, другой, третий… Мобильные в те времена – удовольствие дорогое, не у каждого они есть, поэтому ты не можешь предупредить меня, что у тебя появилось срочное задание на другом конце города.
После четырех часов ожидания я начинаю злиться. Вечером меня звали в гости, надо бы привести себя в порядок. Я ухожу в душ. По закону подлости, как только я намыливаюсь, раздается звонок в дверь. Обернувшись полотенцем, подбегаю двери.
– Где тебя носило? – Недовольно спрашиваю я.
– Прости! Деловая встреча неожиданно образовалась, отменить не мог! – Ты протягиваешь мне книгу и ехидно добавляешь: – А ты меня все время ждала в таком виде?
– Да ну тебя! Мне сейчас уже убегать надо.
Ты вздыхаешь.
– Да, я понимаю… Извини, что так получилось…
Твой взгляд бесстыже меня раздевает, но я зла из-за твоего опоздания и захлопываю дверь.

А вот и окончание института. Я готовлюсь к диплому. Ты сидишь на полу и возишься с чертежами.
– Извини, мне до сих пор неудобно, что я тебя попросила…
– Неудобно трусы через голову надевать, – отмахиваешься ты. – Кто ж виноват, что в твоем окружении нет чертежников? Мне даже приятно тебе помогать, что ты напрягаешься?
И ты снова склоняешься над листом ватмана. Потом ненадолго поднимаешь голову и усмехаешься:
– Но за эти чертежи ты проведешь со мной вечер.
– Какой ты нахал!
– Я сказал «вечер», а не ночь, судьба моя, – смеешься ты. – Посидим в ресторане, выпьем хорошее вино, а потом я тебя провожу домой. Ты же девушка приличная, я все понимаю.
…И только несколько дней спустя я понимаю, как нечаянно – или преднамеренно? – ты проговорился.
«Судьба моя».
Но ведь и ты – моя. Только я пока не хочу себе в этом признаваться.
… А потом наступает обещанный вечер. Клавишник на сцене перебирает пальцами, выводя какую-то медленную мелодию. Ты встаешь из-за стола и подаешь мне руку:
– Сударыня танцует?
Танец завораживает. Мы не отрываясь смотрим друг другу в глаза. Уже ничего не соображая, я приникаю к твоим губам. Плевать, что кроме нас на танцевальной площадке никого нет, и на нас пялится полресторана. Просто хочу чувствовать вкус твоих губ.
И потом, возле моего дома, мы целуемся так же страстно и упоенно…
Но ты отстраняешься.
– Неправильно это все… Ну вот куда нас несет?
Я провожу рукой по твоей щеке.
– Слушай, я тебя не понимаю, что не так?
Ты только досадливо морщишься, порывисто меня обнимаешь и шепчешь в ухо:
– Прости! Сорвался! Не должен был я так делать.
Ты резко разворачиваешься и уходишь, оставляя меня в полном недоумении. Уже потом, где-то через полгода, я узнаю, что в тот момент у тебя была девушка. Она изменяла тебе направо и налево, а ты догадывался, но любил ее безумно. И тут на твоем пути попалась я. Дурак ты, дурак! Ну вот что тебе стоило все мне рассказать?!
А так… Я просто веду себя как обиженная школьница. Не звоню тебе, меняю номер сотового, чтоб ты не смог дозвониться мне. Просто исчезаю из твоей жизни на долгое-долгое время.

… Мы сталкиваемся совершенно случайно на улице. Я иду под руку с очередным ухажером и рассеянно слушаю его размышления о каких-то сложностях на бирже. Дернуло меня связаться с банкиром! Нет, в постели он очень даже ничего, особенно когда молчит. Но впервые в моей жизни мужчина, которого после секса тянет поговорить на профессиональные темы. В такие моменты задушить готова!
В последнее время наши отношения сильно портятся.
И даже более чем сильно… Все идет к разрыву. Не могу понять, почему, но я это чувствую.
Он ревнует меня к каждому столбу. И не объяснишь же ничего! Думать надо было, когда с красивой женщиной связывался! Будь лучше других – и все! Это сложно, не спорю. Так легких путей никто не обещал.
Сегодня настроение у меня из рук вон. На работе неприятности, но своему бойфренду я о них не рассказываю. Хватает и того, что он меня грузит своими деловыми проблемами. Вот если бы рядом был ты, как много бы я на тебя выплеснула! Но я же сама сделала шаг в сторону, сама попыталась вычеркнуть тебя из своей жизни. Глупо! Ох, как глупо…
И тут в поле моего зрения появляется знакомая фигура. Я окликаю тебя. Ты подходишь, близоруко щурясь, и я замечаю, что твои волосы уже тронуты сединой.
– Здравствуй.
– И тебе не болеть, красавица! – Коротким кивком ты приветствуешь моего спутника, и он внутренне напрягается. Видимо, как-то я уж слишком тепло на тебя смотрю.
– Как жизнь?
Ты усмехаешься и отводишь взгляд:
– Это не жизнь, это какая-то комедия положений.
– О! И кто от тебя в положении?
– Типун тебе на язык! – Отмахиваешься ты. – Пока еще никто, рановато мне.
– Да ты чего? Двадцать восемь тебе! Нормальный возраст!
– Не «тебе», а «нам», – ты не упускаешь случая меня подколоть. – Кстати, для особо забывчивых напоминаю, что ты вообще старше меня.
– Полгода – это не разница! – Мои губы невольно растягиваются в улыбке.
– Все равно – старше! – Хохочешь ты.
– Вот ты зараза!
– А ты не знала?! Ладно, прости, долго трепаться не могу! Дела!
Махнув рукой, ты исчезаешь в толпе. Мой бойфренд провожает тебя недобрым взглядом:
– Это еще что за клоун?
Тут на меня неожиданно накатывает ярость. Я разворачиваюсь с перекошенным лицом и выдаю:
– Ты, козел, сначала дорасти до его интеллекта, а потом называй клоуном! Он умнее тебя в десяток раз.
– Как ты меня назвала?
– Козлом я тебя назвала. И идиотом.
В этот момент у него, что называется, «падает планка». Он наотмашь бьет меня по лицу. Я лечу на землю.
– Ах ты, сука, – слышу я сквозь кровавую пелену его голос. – Ты что, тварь, спала с ним? Да я тебя сейчас прикончу тут!
На мое счастье, рядом проходят какие-то мужчины в военной форме. В знаках различия не разбираюсь, но кажется, десантники. Ухажера – теперь уже совершенно очевидно, что с приставкой «экс» – скручивают и кладут лицом в асфальт. Кто-то помогает мне подняться.
– Ну что, – мрачно спрашивает кто-то из десантников, – в ментуру поведем или здесь с ним разберемся?
– Оставьте его в покое, – распухшие губы меня не слушаются. – Пусть катится на все четыре стороны.
– Девушка, вас проводить?
– Спасибо, не надо, я недалеко живу.
Прижимая платок к лицу, чтобы скрыть стремительно набухающий синяк, добредаю до дома и потом долго привожу себя в порядок.
Рука сама тянется к телефону и набирает твой номер.
– Приезжай. Срочно. – Господи, ну и голосок у меня!
– Что случилось?
– Я сказала: приезжай!
На заднем фоне слышен мужской голос: «Пожалуйста, не отвлекайтесь на телефонный разговор!»
– Да идите вы, Пал Семеныч на… ! – Бросаешь ты невидимому собеседнику. А потом тихо и нежно-нежно отвечаешь мне: – Жди. Через пятнадцать минут.
Когда я открываю дверь, ты сразу все понимаешь.
– Он?
Я киваю.
– Я его пришибу!
– Не надо, – устало отмахиваюсь я. – Его уже помяли. Без твоей помощи.
Я утыкаюсь в твое плечо и реву. Ты гладишь мои волосы и только приговариваешь:
– Ничего, ничего, все будет хорошо… Все будет хорошо…
– У кого хорошо? – Всхлипываю я.
– У нас. – Ты крепко-крепко обнимаешь меня, потом приподнимаешь пальцами мой подбородок и нежно касаешься губами лба.
– Целоваться не смогу. Губы разбиты…
– Я вижу, – отвечаешь ты и смотришь на меня с такой нежностью и страстью, что я сама не отдавая отчет в том, что делаю, начинаю расстегивать твою рубашку.
Твоя рука – не просто теплая, а безумно горячая – скользит по моей груди.
– Это безумие какое-то, – бормочешь ты, опускаясь передо мной на колени. Мой халат обреченной птицей летит на пол, и я позволяю твоему языку играть со мной, снова и снова сходя с ума…
Только языку…
Только…
Оргазм бьет меня, как электрический ток. Ты поднимаешься на ноги и снова обнимаешь меня.
– Я хочу тебя, – тихо шепчу я.
– А как тебя хочу я! – Улыбаешься ты. – Но не сейчас.
– Не сейчас, – эхом откликаюсь я, понимая, что в этот момент тебе глубоко безразлично и мое разбитое лицо, и вообще весь мир. И желаешь ты меня просто безумно. Прижимаясь к тебе, я чувствую твое возбуждение. Но ты хочешь, чтобы все было красиво. Все.
– Я люблю тебя, милая моя девочка…
– И я тебя.
… От телефонного звонка я вздрагиваю. Поднимаю трубку и слышу испуганный голос экс-ухажера:
– Прости, я сам не знаю, что на меня нашло. Прости меня, пожалуйста, прости!
Коротко послав его по известному адресу, я собираюсь дать отбой, но ты перехватываешь трубку. Столько концентрированной злости в твоих глазах я даже представить не могла. Ты роняешь слова, словно металлические осколки.
– Послушай, урод. Я не знаю, кто ты. Но я тебя найду.
Потом усмехаешься и вешаешь трубку.
– Мужчина не из пугливых. Обматерил меня.
– Ему только материться и остается.
… Потом мы еще долго стоим в коридоре, сжимая друг друга в объятиях. Молча. Но эта тишина говорит больше, чем самые громкие слова.
А проводив тебя, я еще долго буду смотреть в окно, вновь и вновь прокручивая это безумие, захлестнувшее нас обоих, и твои горячие ласки.

На следующий день ты вваливаешься ко мне в квартиру с пакетом и вытаскиваешь из него овощи, сыр и вино.
– Ты с ума сошел! Ну что я, сама не могла выйти?
– Ты себя в зеркало видела, красота неземная? – Улыбаешься ты. – Сиди уже дома! Поработаю твоей домохозяйкой.
– Полы тоже помоешь? – Фыркаю я.
– Вот убирать ненавижу, – разводишь ты руками. – Холостяцкая привычка жить в бардаке.
… Бутылка вина заканчивается быстро. Свернувшись калачиком, я кладу голову к тебе на колени, а ты щелкаешь пультом телевизора, выбирая каналы. Потом мы смотрим фильм – уже не помню какой. Обычная муть, где не важно, что и как делает главный герой. Жвачка для глаз. Но рядом с тобой мне абсолютно все равно, что сейчас крутят по ящику. Я просто наслаждаюсь тем, что ты здесь, совсем близко...
– Слушай, тебя с работы не выгнали за то, что ты вчера какого-то дядьку послал? Я ж слышала!
Ты лениво отмахиваешься.
– Это зам генерального по общим вопросам. Бывший военный с пулей в голове. Ничего, я пришел к нему домой вечером, поставил коньяк, извинился, объяснил ситуацию.
– Быстро ты управился…
Ты наматываешь прядь моих волос на палец.
– А я учусь управлять людьми.
– Мной ты тоже управляешь? – Я резко приподнимаю голову, забыв, что мои волосы у тебя в руке и вскрикиваю.
– Ой, извини, – ты прижимаешь меня к себе крепче. – А что касается вопроса… Я не могу тобой управлять. Мы ж друг друга как облупленных с первого класса знаем!
Я шутливо хлопаю тебя по колену:
– Я подозреваю, что вообще ничего о тебе не знаю!
Ты сладко потягиваешься:
– У моих родителей вчера появились такие же подозрения. После того, как они услышали, как я о тебе отзываюсь. Маман так просто поинтересовалась, что у нас с тобой было.
– Она ко мне, помнится, относилась не особо…
Ты хмыкаешь:
– За это время она успела ознакомиться с другими кандидатками и признала, что ты – не самый плохой вариант.
Я с удивлением чувствую внезапный укол ревности – чувства, мне не свойственного. Другие кандидатки… Понятно, что ты не мальчик, и все-таки, сколько их было у тебя – тех, которые растворились в сутолоке дней? И тут же одергиваю себя: ведь и я не страдаю излишним целомудрием. А ты же не переживаешь по этому поводу…
Или все-таки переживаешь?
– Ладно, – ты бережно гладишь меня по волосам и с горькой ноткой продолжаешь: – Прости, мне пора. Дома еще работы валом.
– А может, останешься?
Ты вздыхаешь и проводишь ладонью по лицу.
– Любимая моя-любимая… И как ты это себе представляешь? Лежать с тобой в одной постели, хотеть тебя до безумия – и более ничего? Уж лучше я подожду немного. Главное, чтобы никто из нас не «перегорел».
– Я тебе перегорю! – Рычу я, ткнув кулаком в бедро. – Обратно зажгу!
– В этом не сомневаюсь, – смеешься ты. – Как в той песне… «Ты ласточка моя, ты зорька ясная, ты в общем самая огнеопасная!»

Ты заходишь ко мне каждый день. Мы сидим, общаемся ни о чем, смотрим кино. Заново учимся смотреть друг на друга. Неожиданно для себя я открываю, что ты – довольно симпатичный мужчина, как ни парадоксально это звучит. Это ж надо! Рассмотреть внешность много-много лет спустя.
Хотя… Может, это и не внешность, а внутренний свет, идущий от твоей мятущейся души?
– Ну вот почему так: на одних все заживает, как на собаке, а я до сих пор на себя без содрогания в зеркало смотреть не могу?!
– Не смотри, – пожимаешь ты плечами. – Между прочим, не так уж и виден теперь этот твой синяк.
– Ага, не виден! Переливается всеми цветами радуги!
– Значит, не виден для меня, – ты целуешь меня в ладонь.
Я сладко жмурюсь. Ладонь – моя эрогенная зона. И ты уже явно успел это выучить. Мы ж не просто так телевизор смотрим, а обнимаемся… Более чем активно. Все идет к закономерному продолжению. Но мы оба оттягиваем этот момент.
Слишком уж сладка прелюдия…

Две недели спустя мы снова сидим в ресторане. Том самом, где когда-то во время танца мы целовались перед глазами изумленных посетителей.
Вечер. Народу в зале все больше.
Ты смотришь мимо меня и по твоим губам бродит загадочная улыбка.
– О чем ты задумался?
– Да так… Прокручиваю в голове наш роман. Какой-то он более чем странный. Со стороны может показаться, что два идиота никак не могут прийти к очевидному решению.
– Это как раз и есть взгляд идиота, – улыбаюсь я. – Нам бы свой внутренний мир в порядок привести. А так – это просто редкий раздрай в душе, милый. Ведь все могло быть раньше. Но не случилось. Значит, всему свое время.
– Утешаюсь этой философией, – ты салютуешь мне бокалом. – За мечту!
– Мечта у меня в настоящий момент упирается только в один вопрос, – ехидно отвечаю я. – У тебя или у меня?
– В гостинице, – улыбаешься ты. – Я забронировал номер. Причем не здесь, а в соседнем городе.
– Еще дальше место найти мог?
– Прости мне эту прихоть. Сам не знаю, почему я так поступил. Но такси, – ты бросаешь взгляд на часы, – скоро уже будет подано к подъезду.
– Жду-не дождусь, – тихо говорю я, но ты все слышишь.
– Как ты понимаешь, я тоже.

Гостиничный номер насквозь пропах пороком. Широкая двуспальная кровать не оставляет никаких сомнений в том, что для сна она используется существенно реже, чем для других целей. Я сажусь на нее и несколько раз подпрыгиваю. Пружины недовольно поскрипывают.
– Громкая кроватка, – замечаю я.
– Что ж ты хочешь? – Тихо откликаешься ты. – Не мы первые ее опробуем.
Я смотрю на твои руки. Кажется, они дрожат.
– С тобой все в порядке?
– Ну как тебе сказать, – твой рот кривится в непонятной усмешке. – Не поверишь, но меня мандраж бьет.
– Кто-кто?
– Волнуюсь, – ты произносишь это с явной неохотой.
– Ты еще способен волноваться?
Ты садишься рядом со мной, сцепив руки в замок между коленей. Опустив голову, ты что-то неразборчиво шепчешь.
– Да что с тобой, милый?
Ты поворачиваешь голову в мою сторону… Бог ты мой, какой у тебя сейчас беспомощный взгляд!
– Я так долго ждал этого момента, так долго… – Ты замолкаешь, а потом, словно ныряя в холодную прорубь, добавляешь: – Знаешь, это ведь сбывшаяся мечта. А когда она становится реальностью, то либо перестает быть мечтой, либо становится ступенькой к новой мечте…
Я удивленно смотрю на тебя.
– Послушай, ты же взрослый, нормальный мужик! Что ты комплексуешь?
– Не знаю, – в твоем взгляде мелькает какое-то совсем непонятное мне чувство. – Но такое ощущение, будто я коснулся чего-то совсем потустороннего.
– Дурак ты, – я стараюсь, чтобы в моем голосе не прорезалось смятение, порожденное твоими словами. – Какое там «потустороннее»? Ну ведь мы же любим друг друга и хотим! Иди ко мне! Слышишь? Иди ко мне!
У моего платья фальшивая застежка сбоку. Ты резко ее дергаешь. Кажется, ткань трещит.
– Милый, это не так снимается!
Я стягиваю платье через голову. Ты смотришь на меня взглядом, где смешались такие разные чувства: безумие, страсть, обреченность и любовь. Или мне это только кажется?
Я кладу руки тебе на плечи. Тебя все еще бьет мелкая дрожь.
– Э-э, милый, – я нежно касаюсь губами твоей щеки. – Все в порядке?
Ты ничего не отвечаешь, только впиваешься мне в губы горячим поцелуем.

…Мы в постели. Ты исследуешь мое тело губами сантиметр за сантиметром. С моих губ слетает стон наслаждения.
– Да не тяни ты уже! – Не выдерживаю я. – Я сейчас на тебя наброшусь!
Ты горько вздыхаешь и неожиданно переворачиваешься на спину.
– Что с тобой?
– Как говорила кобра из доброго мультика про Маугли, «убейте меня, мне стыдно». – Ты закрываешь лицо руками.
Я скольжу взглядом вниз. Более чем странно: ты не возбудился.
– Да бывает, ну что ты… – Честное слово, я в растерянности. Никогда не могла предположить, что такое с нами может произойти.
– Бывает, – горько усмехаешься ты. – У стариков – бывает, слышал. Но чтоб у меня… Блин! – Ты зло хлопаешь по одеялу ладонью.
– Вот ты чудик, – я целую тебя в шею. – Взрослый мужчина, а ведешь себя как пацан иногда. Лежи и ничего не делай. Просто лежи…
Нежно-нежно и аккуратно спускаюсь языком по твоей груди, животу, ниже, еще ниже…
Природа берет свое.
Ты только на мгновение задерживаешься и спрашиваешь:
– Предохраняемся?
– Не дури! Я тебе верю.
Ты со звериным рыком переворачиваешь меня на спину и входишь так резко, что я невольно охаю.
– Возьми меня. Ты – мой!
– А ты – моя, – откликаешься ты.
Кровать дребезжит пружинами. Самая сладкая музыка вечера.
И она продолжится ночью.

Снова и снова ты будешь любить меня, снова и снова я буду кричать от восторга.
Все будет…
Все…

Я просыпаюсь от твоих ласк.
– Ей-богу, ты невероятный человек, – недовольно бурчу я. Слишком уж люблю утром подольше поваляться в постели.– То тебя не раскачаешь, то угомониться никак не можешь.
Я осекаюсь. Грубовато немного получилось. Но, видимо, ты пропустил мои слова мимо ушей. Судя по «боевой готовности» твоего организма, в соседнем номере сейчас тоже проснутся от моих стонов.
… И снова музыка.

Мы. Две буквы. Один слог. Полвдоха.
Мы. Непонятные в первую очередь друг другу.
Самые близкие люди, которым потребовалось так много времени для близости.
Люди, роман которых начался много-много лет назад…
Или всего несколько дней назад?
Где найти точку отсчета этого безумного чувства, которое превратило нас в жадных, ненасытных, горячих любовников?
Это вопрос совершенно ненужный.
А еще более ненужный вопрос – что будет дальше? Надолго ли этот роман? На день, месяц, год, вечность? Не знаю. И не хочу об этом задумываться.
Главное, что мы пока есть друг у друга.
Мы.

5 апреля 2007 г.