Гагра пылала летним зноем. Душные ночи на мокрых простынях в крошечной комнатке, на одной кровати с матерью; дни на пляже под бесконечные материны разговоры с подругой, потому уже скользящие по сознанию шестилетки, что обе женщины только что пережили развод и были крайне раздражены.
Нечего вспомнить. Монотонность. Тоска. Страх осознания того, что и без того далёкий и редкий, как гиацинтовый ара, отец уже навсегда не её. Потеряны права, что бы ни говорила мать: отец принадлежал девочке только потому, что принадлежал матери. Права крови она не признавала – только право душ. Души – разведены.
Праздник: мать перегрелась на солнце и лежит теперь дома. Её, девочку, отпускают гулять одну – нет ничего безопаснее городов тех времён. Но потеряться нельзя. Выверен маршрут, определено время возврата. Контроль.
Маленькая площадь – может быть, большой двор? – Не вспомнить. Огромное незнакомое дерево, и на нём – местные мальчики. Дерево в белых цветах, прекраснее она не видела. Смотрит заворожённо.
С дерева спрыгивает подросток – мальчик лет одиннадцати – и протягивает ей цветок. Она – замирает.
- Возьми! – говорит он, - возьми, малыш, это магнолия. Возьми на память.
Память пуста, там всё снёс ураган развода родителей. Теперь там магнолия.
Она помнит ещё его длинные ресницы и большие карие глаза. Его скульптурную стройность – и такую лёгкость! Она ведь и не говорила ни с кем, кроме бабушки, уже год, а с ним бы поговорила… но он не даёт.
- Красавица! – гладит её по щеке и убегает с мальчишками.
Магнолия стоит в вазе в душной комнате. Там девочка засыпает. Лишь три часа спустя хозяйка говорит матери, что магнолию нужно унести, иначе сильно заболит голова.
А она спит. И идёт по ночной Гагре. Луна освещает белый особняк с колоннами. Дом словно летит.
Тот мальчик почти прозрачен, он ждёт её на веранде. Она поднимается по ступеням – и в слепящем свете луны начинает осыпаться штукатурка с колонн, особняк вдруг ветшает, укрывается полосатыми тенями, резкими, страшными… Ветер крутит у колонн какие-то бумажные обрывки…
Мальчика нет.
Утром девочка больна. Три дня головные боли держат её в постели. Погода портится.
Мать с подругой решают развлечься и ведут девочку в ресторан «Гагрипши». Опять колонны. Они - что-то едят, веселятся, танцуют. Девочка тихо сидит за столом. Непривычно холодно.
За столик после танца мать провожает мужчина. Садится, разговаривает, разглядывает её, девочку.
- Ах, красавица! – говорит он вдруг. – Привози в шестнадцать, за сына моего выдадим, не пожалеешь. Двухэтажный каменный особняк за неё дам. Напиши, как вырастет!
Он даёт матери адрес. Женщины долго потом хихикают – тоже, красавицу нашёл! Обезьянка. Только что на щёчке родинка.
Она не спит. Слышит. Видит, как рвут и выбрасывают бумажку с адресом.
Назавтра идут на пляж. Пасмурно – но надо, а то зачем приехали.
Они плохо видят. Девочка – хорошо. По другой стороне улицы идёт тот мужчина с мальчиком. Мальчиком с магнолией. Прошли, разговаривая. Не заметили. Никто никого не заметил. Только она.
Бабушка потом, матери: «Зачем адрес выбросила? Может, её судьба?». Мать серьёзно: «Он за мной ухаживал. Неужели ему нужна наша мартышка? А мне он зачем?».
Тогда, на пляже. Они стояли и смотрели, как из моря шли на город три чёрных смерча. Один такой уже смывал город в море, люди смерчей боялись.
- Ну, давай их прогоним! – тихо предложила ей мать.
Она кивнула. Города её магнолии она никому не отдаст! Он уже есть в её пустой памяти, там и останется.
Кыш.
Смерчи разом повернули и ушли в море.
Наверное, это и есть судьба.
Ах,какие у него были ресницы…