Ю.М.Денисову
ДАВНО
Этой осенью мне исполнится пять. Сейчас лето. Мы с мамой сидим на веранде нашего дома. За забором - железнодорожная колея, ведущая к военным складам, дальше - улица. Потом она получит имя Ватутина, а пока называется Сталина.
Темнеет. Вздух заполняется плотными запахами цветочного табака и ночной фиалки. В Полтаве летом ночью почти так же тепло, как днем, а темнота домашняя и совсем не страшная.
Слева от веранды за высокой калиной - большой сад, почти лес, в котором я гуляю целыми днями, поедая яблоки “Белый налив” – тогда почти единственная моя пища. А еще бабушка держала козочку, чье вкуснейшее молоко я пил горячим и не обижался, когда она иногда опрокидывала меня ударом в живот тупыми загнутыми кверху рогами.
Справа от веранды шла тропинка к калитке, а еще направо - дорожка во двор, где стоял полуразрушенный сарай.
За ним росли испанская вишня и поздняя яблоня “ Зеленка”, некрупные густозеленые плоды которой, если их не срывать до первых морозов, становятся медовыми и прозрачными, так что можно видеть семечки.
А еще во дворе были две груши. Одна, “Лимонка”, давала светложелтые плоды лимонного вкуса. Она была выше дома, росла рядом с ним и служила дорогой для моей любимой кошки Василисы, которая каждую весну спускала в зубах по ней из чердака своих новых котят.
Вторая, “Бэра”, росла за сараем. Ее крупные сладкие груши созревали к концу августа. Огромные жуки-олени, во множестве водившиеся в нашем саду, рогами разрывали ее луб и вылизывали сок длинными прямоугольными язычкам с продольными полосками разной насыщенности сладкокоричневого цвета. Страшный на вид самец не кусался, мог только больно ущипнуть. У него были большие пугающие лакированные темнокоричневые развесистые рога как у оленя. Меньшая размером агрессивная самка, вооруженная сильными маленькими кривыми острыми рожками, однажды прокусила мне мякоть пальца. Меня и сейчас удивляет способность жуков-оленей выбираться к утру из любой коробки, в которую я их вечером закрывал.
Дальше, за ”Бэрой”, простирался сад, слева у забора теснился заглохший малинник, щедро кормивший меня ягодами, пахнущими зеленым клопом-черепашкой.
Внезапно небо над верандой снизилось под яркими вспышками, но это была не гроза. Впервые я услышал тошнотворный вой немецкого пикирующего бомбардировщика Ю-87, услышал не ушами, а животом, услышал звук, потом часто разрывавший тишину ночи, никогда к нему не привык, отличал от любого другого и не забыл по сей день.
Позже я узнал, что это был один из первых дней войны.