сны - это мыслей вольное движение,
из подсознания в утро или в ночь,
неуловимо их лёгкое скольжение,
но притяжений снов не превозмочь...
Весть о смерти Вождя мгновенно разнеслась по всей стране, и толпы людей двинулись в столицу на похороны...
Елена с мужем тоже поехали, купив билеты на поезд. Приехав в столицу, они направились в пункт регистрации для прибывших. Там она встретила знакомую бухгалтершу солидной строительной фирмы из своего города, и разговорившись о столь печальном событии, пошла вместе с ней.
Нескончаемым потоком люди шли к горе, в недрах которой должно было состояться захоронение, что бы отдать последнюю дань уважения Вождю. Впрочем, об уважении речи не шло. Народу было просто любопытно поглазеть на сам процесс и место захоронения. Бесконечной вереницей, люди разных слоев и достатка шли по склону вверх. Людской поток напоминал длинную, толстую змею, зигзагами ползущую к своей норе, неторопливо изгибаясь между больших камней и столетних дубов.
Муж Елены не любил покойников, похороны, и все, что с этим связано и не очень торопился. Елена потеряла его из вида и продолжала приближаться к месту захоронения.
В земле был вырыт огромный тоннель, в который по очереди заходили люди. Вскоре тоннель стал сужаться, и впереди идущий человек остановился, и сообщил Лене, что дальше даже ползком протиснуться нельзя. Лена стала пятиться назад, передавая это сообщение вслед идущим. Когда она выбралась из тоннеля наружу - люди заворожено смотрели, как в нескольких метрах выше по склону, земля ходила ходуном, словно огромный червь ползал под землей, взрыхляя верхний слой почвы своей спиной. Вскоре движение прекратилось, как будто монстр устал или наткнулся на камень, и не может дальше двигаться. Вдруг, земля стала проваливаться в том месте, где должна находиться голова гигантского создания, и оттуда показались огромные, толстые корни серого цвета с бурыми и синюшными пятнами...
-Как руки мертвеца; - подумала Елена, - только гигантских размеров!
К её ужасу, на краю образовавшейся ямы, в диком движении толстых пальцев, две огромные кисти великанского размера пытались вылезти из могилы, в которой только что побывала Елена! Похожие на выкорчеванные пни с корнями, пытающимися очистится от глины и прилипших листьев, они торопились обойти яму то с одной стороны, то с дугой по направлению к Елене, но что-то не давало им это сделать. Как будто стеклянный щит отгораживал их, на который они все время натыкались. Угрожающе тыкая в её направлении толстыми, разлагающимися пальцами, руки, казалось смеются над её ужасом, и всем своим существом показывают, что скоро доберутся до неё, и тогда ей уже несдобровать!
Из толпы, раздался призывный клич идти к подножию холма. Оказывается Лена, как и тысячи других людей, пошли не к тому тоннелю, где планировалось похоронить Вождя! Как в послереволюционной России, цепочка красноармейцев выстроилась по обе стороны дороги, образуя живой коридор к месту захоронения, и толпа двинулась по этому коридору. В числе прочих, Елена подошла к входу в склеп, и нескончаемым потоком люди стали двигаться внутрь. Это был ещё один тоннель, только в отличии от первого, свод и стены были выложены камнем, а по сторонам горели светильники. Елена пошла вглубь склепа по тоннелю, и в очередной раз толпу ждало разочарование: - в небольшом углублении округлой формы, тупик, которым заканчивался тоннель, стоял мраморный постамент, на котором вместо гроба с телом стоял граненый стакан с водкой, накрытый кусочком белого хлеба. Рядом коптила маленькая лампадка.
И тут до неё дошло, что это только место для погребения, а сам Вождь находится в мавзолее на центральной площади… Как бы вдогонку её мыслям, появился из неоткуда чекист - в кожаной куртке, фуражке с красной звездой и маузером на боку. Как работник совнаркома в 20-е годы - отметила про себя Лена; - и сообщил, что Вождь находится в мавзолее, а все присутствующие должны пройти к выходу, и спустится к павильону у подножия холма, где будут происходить поминки. Люди подходили к постаменту, что-то бормоча перед стаканом с водкой кланялись, и, перекрестившись, двигались в обратном направлении в круговую по импровизированной келье, стараясь не встретится глазами с чекистом.
На улице был прекрасный солнечный день. Вековые дубы шумели листвой своих раскидистых крон. Умиротворение и тишина стояли вокруг, несмотря на большое скопление народа. На душе у Лены вдруг стало так хорошо, осознание жизни вокруг вернуло то далёкое ощущение детства, когда ты воспринимаешь каждый день в бесконечном течении, и истинно счастлив, не задумываясь о том, что завтра может не быть, а впереди бесконечно долгая жизнь! Она подняла лицо к теплым лучам солнца и улетела - бы, свободно паря в бесконечности неба – если бы были крылья! Она очнулась на вершине холма, позади склепа, с раскинутыми в разные стороны руками, обдуваемая легким ветерком.
За входом в склеп, склон до павильона был весь залит бетоном, и толпа ринулась вниз, как разноцветный горох, задевая её раскинутые руки.
У входа в павильон был установлен шлагбаум в красно-белую полоску, стол, за которым сидел совнаркомовец – откуда - то она точно знала, что это совнаркомовец, а не чекист, которого Лена видела в склепе, и два красноармейца в белых рубашках с маузерами в кобурах на ремнях через плечо. Они проверяли документы, и направляли людей в левую и правую части павильона. Елена стала оглядываться по сторонам в поисках мужа и увидела знакомую бухгалтершу. Та подошла, и взяла её под руку, а проходя мимо стола, где проверяли документы, гордо назвала свою фирму.
- Вам в vip зал, засуетился совнаркомовец, и даже не попросил у них документов. Муж Елены шел сзади, но не успел с ними пройти, и его задержали.
- Это мой муж, закричала Елена, и начала махать рукой. Совнаркомовец что-то спрашивал у её мужа, а тот ругался и размахивал руками, явно показывая посыл в никуда… Вскоре его пропустили. Тем временем Елена, увлекаемая под руку знакомой бухгалтершей, прошла в vip зал и села за столик. Она видела, что здесь очень влиятельные и солидные люди не только из её города, но и с других городов. Все здоровались и пожимали руки её попутчице, не замечая Елену. Вокруг суетились официанты и красноармейцы. Мужа Елены опять задержали, только уже при входе в павильон для vip гостей. Она извинилась, и, встав со своего места, пошла к охране.
- Это мой муж! - протянув руки, Елена хотела провести мужа к столу. Но, увидев бешенное выражение на лице мужа, увела его в другой павильон. Здесь не было отдельных столиков и официантов с охраной. Длинные столы стояли рядами вдоль всего павильона, сколько хватало глаз, а на скамьях по обе стороны каждого стола садились люди.
Муж стал немного успокаиваться, да и Елене было здесь намного раскованней, чем в зале для vip клиентов. Столы были накрыты, и сервированы, как подобает в данном случае. Никаких излишеств и деликатесов, как в vip павильоне, не было. Рисовая кутя, плошки с куриным супом-лапшой, салат из свежей капусты с зеленью и мясной гуляш с картофельным пюре. В кувшинах стоял компот, а рядом сдобные булочки на блюде. Через одинаковые промежутки, кувшины и блюда с булочками повторялись, вместе с бутылками водки и минеральной воды.
Сидевшие и подходившие люди скорбно молчали и не приветствовали друг друга ни рукопожатиями, ни поцелуями. Так же, молча поев и выпив стопку водки, народ расходился, освобождая место для вновь подошедших.
- Для vip павильона нужны специальные карточки; - попыталась оправдаться Елена перед мужем. – Я прошла только потому, что была вместе с той бухгалтершей…
- Да пошли эти козлы… - все ещё нервно прошипел её муж. – Я и не собирался туда идти, хотел только тебя забрать; - он раздраженно глянул на Елену, и стал есть суп. Но она – то знала, что он в бешенстве за то, что его везде задерживали и не пропускали, как простого обывателя. Ведь у Лены тоже не было vip карточки, но её - то никто не задерживал…
После поминок они направились в гостиницу вместе с Лениной знакомой бухгалтершей. Теперь муж крепко держал их обеих под руки, и с пренебрежением смотрел на всех вокруг. Они зашли в гостиницу, и поздоровавшийся с бухгалтершей, уже знакомый Лене совнаркомовец, проводил их до vip апартаментов. Не удостоив совнаркомовца даже взглядом, Ленин муж уверенной походкой прошел в номер и закрыл дверь за шедшей за ним Еленой. Краем глаза Лена заметила вопросительный взгляд совнаркомовца в направлении их знакомой бухгалтерши, но та, остановила его движение в попытке помешать закрываемой мужем Лены двери в номер, и увела его за собой к другому номеру. Елена с облегчением и мысленной благодарности в адрес бухгалтерши, прошла к кровати и продолжительно выдохнув – села на кровать.
Номер был большой и светлый. Кроватей было несколько, но они были сдвинуты вместе и засланы очень дорогим, белоснежным, шелковым, постельным бельем. Муж удовлетворенно осмотрел номер и завалился на кровать.
-Вот так – бы и давно, - уже спокойным голосом проговорил он.
Елена ничего не сказала, и стала ходить по номеру, с интересом разглядывая его обстановку. Как и во всех гостиничных номерах советского времени, этот номер изначально предназначался для нескольких человек, но потом его переделали для vip клиентов. Две кровати, или даже три, сдвинули вместе, одно трюмо придвинули к той части кровати, которая предназначалась для ног, и задрапировали белой тканью из дорогой парчи с серебром. Получилось ложе, у изголовья ограниченное стеной, так же драпированной белой парчёй. С одной стороны стояла тумбочка – между дверью и кроватью, а с другой, вдоль стены стояло ещё одно трюмо с такой же полукруглой стенкой, где располагалось зеркало, только без драпировки. Сидя на правой стороне огромной кровати можно было наводить «марафет» в своей внешности. Напротив кровати было большое окно, тоже с полукруглым сводом, а в углу, вернее срезая угол, стояло ещё одно трюмо, только зеркало, в отличии от первых двух, было до потолка так, что в нем отражалась почти вся комната. В противоположном углу, с права от окна была ещё одна дверь – наверно в санузел, подумала Елена.
На трюмо стояли две вазы с полевыми цветами, тоже белого цвета, с тонкими, волнообразными полосками по бокам, переливающимися нежно-голубым перламутром. В правой вазе, в букете цветов была воткнута ещё и веточка, облепленная медово-желтыми плодами алычи. Лена хотела сорвать одну из них, но, прикоснувшись, поняла, что алыча буквально пропитана прозрачно-жёлтым, тягучим мёдом! От неожиданности, Елена отдернула руку, и, потеряв равновесие, качнулась вперёд, по направлению к зеркалу. Чтобы не столкнуть вазы на пол, она обперлась вытянутыми руками об поверхность трюмо, и в то же мгновение прилипла ладошками к поверхности, в промежутке между вазами. При таком поступательном движении, она сделала шаг вперёд, и почувствовала, что ногой раздавила несколько плодов алычи на полу. Опустив глаза вниз, крик ужаса застыл на её губах… Обе ноги до кален, были сплошь покрыты черными муравьями, которые медленно двигали лапками, но оставались на месте, какбуд-то им что - то мешало передвигаться вдоль её ног. Она хотела оттряхнуть муравьев руками, но и руки до самых локтей были покрыты такими же насекомыми!
Присмотревшись внимательней, Елена поняла, что им мешало передвигаться! Её руки и ноги были покрыты слоем прозрачно-янтарного мёда, в котором барахтались, поедавшие его, муравьи. Она наклонилась, и хотела собрать раздавленную алычу с пола, и ужас опять сковал её дыхание! Вместо жёлтой алычи, под ногами были какие – то чёрные комочки. Лена еле–еле собрала липкими руками комочки и поднесла к глазам. Это оказались черные мышата, склеившиеся от мёда по три – четыре штуки. Они вопросительно смотрели на неё черными бусинками глаз. Не помещаясь в руках, зверьки падали вниз, и расползались в разные стороны, оставляя на полу медовые следы.
Крича от ужаса всем своим нутром, но, не произнеся ни звука, Лена начала давить мышат липкими, черными от муравьев ногами, и сжав ладони вместе, в один большой кулак так, что бы остальные не попадали на пол – бросилась бежать к двери в ванную комнату. Муж Елены мирно спал на белоснежном ложе…
Скорее упав на дверь всем телом, нежели открыв, Елена ворвалась в ванную комнату, и встала как вкопанная от открывшейся перед её взором картины. Справа от неё находился небольшой закуток, в полу которого было четыре отверстия септика, как в общественных туалетах пионерских лагерей 80-х годов. Слева был вход в огромный зал, где рядами стояли большие ванны, шириной около двух метров, и высотой около полутора метров. Они бесконечно тянулись в даль, насколько хватало глаз. Ряды ванн, так же невозможно было сосчитать, потому, что противоположной от входа, где стояла Елена, стены не было видно из-за пара, поднимающегося из ванн. В ваннах сидели мужчины и женщины на больших расстояниях друг от друга и спокойно купались, изредка переговариваясь с соседом по ванне или с купающимся в ванной напротив.
-Похоже на огромный бассейн с дорожками, - промелькнуло в голове Елены, - только каждая дорожка была как – бы сама по себе, со всех сторон облицованная белым кафелем и между ванными имелись проходы, по которым можно ходить. Вдоль стены, по левую руку от Елены, тоже был проход, по которому можно было пройти ко второй, третьей и т.д. ваннам, и проходам между ними. Лена медленно подошла к первой ванне, и глазами поискала кран или хоть что - нибудь, откуда течет вода. Кранов нигде не было. Люди начали оглядываться на неё, и Елена присела на корточки возле начала первой ванны, чтобы её не заметили. Внизу, на высоте полуметра, она увидела краник. Дрожащими руками она начала его отвинчивать, в надежде вымыть руки и ноги. Вдруг, под большим напором, краник, вернее крышку как оказалась позже, сорвало с резьбы, и ей в лицо ударила струя чистой, теплой воды.
С первой ванны начали доноситься возмущенные возгласы купающихся. Лена потихонечку приподнялась и обнаружила, что уровень воды в ванной начал медленно снижаться.
- Боже мой! – прошептала она, - это не кран вовсе, а сливная труба, через которую набиралась и сливалась вода в огромных ваннах. Надо срочно найти краник и закрутить обратно, пока вся вода не вышла! Найдя на полу какую – то пластмассовую пробку с резьбой, Елена судорожно стала затыкать трубу, из которой сильным напором била вода.
- Интересно, почему она чистая и не мыльная? – пронеслась в её голове шальная мысль…
Она с невероятным усилием удерживала крышку под напором воды, и пыталась её закрутить. В последний момент, когда вода почти перестала просачиваться между стенками отверстия трубы и резьбой крышки, крышка не выдержала напора, и струя воды стала надувать пластмасс как воздушный шарик, только в длину. Он был полосатым, на фоне белого кафеля яркие разноцветные полоски выглядели праздечно-нелепо...
Как те шарики, из которых умелые руки фокусника делают всевозможные фигурки животных и цветов.
- Господи! За что мне это?! – взмолилась Елена. Пусть пластмасса выдержит! Ну пожалуйста, по – жа – луй – ста. Она с мольбой в глазах смотрела на удлиняющийся шарик пробки, который в последнюю, перед взрывом, минуту стал вдруг сдуваться и опадать.
- Спасибо, Господи! – подняв глаза к потолку, вернее туда, где вместо потолка клубились облака пара. Когда уровень воды в ванной перестал снижаться, купающиеся потеряли всякий интерес к её особе и происходящему, и мирно продолжали купаться.
Только сейчас Елена заметила, что всё в этой огромной зале было белого цвета: пол, стены, кафель с наружи и внутри ванн… Потолка не было видно из – за густого пара, но она была уверена, что и он тоже был белый! От этого зал казался бесконечным, и только две стены от входа, находящегося в углу, подтверждали, что, по крайней мере, с двух сторон это пространство ограничивается стенами. Мягкий белый свет струился сквозь пар, откуда-то сверху, из невидимых источников.
- Как белая палата в дурдоме… - подумала Лена, и вспомнила, что за последние пол года потеряла близких ей и дорогих с детства людей: - бабушку и бабушкиного брата. И мысль о пустой белой палате с мягкими стенами не пропускающими звуков и не отражающие эхо, не раз за это время посещала её.
Она бежала по ступенькам гостиницы к выходу, а навстречу поднимался нескончаемый поток людей. У начала лестницы, вместе со всеми шла её бабуля, и грустно улыбалась своими нежными и ласковыми глазами.
-Бабуля?! – удивленно вскрикнула Елена, и тут же испугалась своего голоса. – Этого не может быть! – пронеслась в смятении мысль радости и ужаса одновременно. Бабушка опустила голову, и начала вместе с толпой подниматься по ступенькам. Лена, затаив дыхание, продолжала медленно спускаться к ней. Она тронула за плечо опустившую голову бабушку, боясь увидеть её глаза и улыбку…
Женщина, стоящая перед ней на ступеньку ниже, подняла глаза и удивленно посмотрела на Елену.
- Простите, ради Бога, простите; - со вздохом облегчения и разочарования прошептала Елена. Ей стало очень неловко, она была уверена, что женщина знает о смерти её бабушки, и недовольна таким сравнением.
- Я схожу с ума… - в отчаянии шарахнулась от женщины Елена, и медленно опустила ногу с края кровати на пол.
Утрата
мысли, строчки - боль утраты
травит сердце - в одиночке…
словно белая палата -
только очень черной ночью.
ну заплачу, ну завою,
а в ответ - немое эхо
сердце сдавит и заноет -
Господи! за что мне это...
Лена в задумчивости поставила многоточие в конце, затем перечитала стихотворение еще раз, и исправила на вопросительный знак с восклицанием:
Господи! за что мне это?!