Инфернальное
Нескончаемым белым столбом откуда-то изнутри - к бровям и дальше, круто под череп поднималось " что-то". Оно состояло из волокон. Оно пульсировало и не прекращалось. Болела голова, хотелось спать, заснуть, забыться. Пульс на запястье затих, голубая тонкая жилка молчала. " «Так приходит смерть,» -подумалось – «надо перевернуться, размять онемевшую руку, потом подняться, поставить чайник, согреться. Нельзя же так глупо. Надо взять себя в руки.»
Не забыть бы свой сон. Что же там было? Рыжий, только что покрашенный и ещё липкий пол. Сквозь краску проступают чёрные пятна - или не прокрашено, или уже наследили. Много народу. Входят ко мне, хотят говорить и пережидают друг дружку в пустяшных фразах. Но мне нужен только один из них. Остаётся, садится на краешек стула, хочет говорить.
Что ещё? Два аквариума, большой и маленький. Одинаковые рыбки - кажется, меченосцы, красные с чёрными спинами и яркосиними хребтами. За большим, гигантским аквариумом - толпа. Кто они? Им всем что-то нужно, кричат, суетятся. Перед процессией - большое блюдо со стеарином, три высоких свечи, две из них падают и падают, ломаются, я переворачиваю их и надеваю на острые наконечники, но свечи всё равно падают, пламя не гаснет и всё время тоненьким пузырьком поднимается кверху.
Большой столб, часть ограждения. Толпа теснится, чтобы пройти узким потоком. Вытаскиваю за рукав кого-то. Это Анна, в фуфайке, неуклюжая, серая. "Не ходи, дочь, они тебя раздавят". Послушала. Показывает свои хлипкие, дряблые бёдра - вот эта линия, глубокая и рваная, вот ещё - это вены, запали, исчезли. Но ничего. Мы их потренируем и всё образуется.
Кто-то собирается из автомата расстрелять меня. Я должна выбрать - гибель сразу, без надежды, или возможность выжить, спастись. Надо только спрятаться в огромный ящик - ларь и постараться лечь там так, чтобы тебя не было в начале, в конце ларя и внизу. Как же там сжаться, как умудриться лечь, чтобы очередь из автомата не коснулась твоего черепа? Руки, ноги - пусть.
Стреляют. Кажется, мимо. Да, мимо. Но что это? Открытый ларь зияет холодом, лёд в конце, в начале и внизу, а сверху - чёрная, свалявшаяся в лохмотья собачья шкура, мокрая и неподвижная. Это Чип, моя бедная, любимая собака. Чип давно погиб, это его останки под грязным, мокрым льдом. " Чип! Это ты, Чип! " - душа рвётся наружу. О чудо! Из-под корки льда поднимается голова - светлая, кудрявая, глупая мордаха - мой Чип! Ты жив! Беру на руки - грязного, мокрого, но - живого! (LIVE!) Собака моя, ты жив! Несу в комнату, укутываю одеялом, потом белыми простынями. Не хочет, рвётся на волю.
Ты плачешь. Почему ты плачешь? Впрочем, я знаю, почему. Твой сон- это твоя жизнь, обозначенная символами. Кто-то там наверху, на своём языке картин и образов, пишет о тебе рассказ и даёт тебе возможность немножечко подсмотреть написанное.
Примечание автора:
конечно, здесь нужен Фрейд. Но и без него знаю, что в подсознании навечно остались самые дорогие существа - любимый и несчастный пёс, любимая и несчастная дочь. Чип погиб, дочь терялась, исчезала в реальности, её отбирали, нас разлучали. Мне приходилось обращаться к психиатрам , психотерапевтам и даже целительницам. Отсюда - образы падающих свечей. Был у нас и аквариум с рыбками когда-то, автомата вот не было. Всё смешалось , но странное дело- возник сюжет, есть эмоции, есть смысл. Вообще, смысл произведения всегда лучше всех понимает сам автор, потому что ему известно всё, что может быть скрыто от других .