На днях, разбирая минисвалку на лоджии, обнаружил на дверце старинной этажерки свою давнюю знакомую «Кикимору». Присел рядом. Запах старого дерева. Пыль. Улыбнулся. Столько лет прошло, а от этого несуразного слова «кикимора», смеси чего-то лягушачьего с мухомором и сейчас мороз по коже. Ну а в раннем детстве вовсе впадал в ступор. Это один из друзей старшего брата, злодей, показал на эту этажерку, стоявшую тогда в родительском доме и сказал, что там живет Кикимора. Сенсационная для меня новость тут же была подхвачена сестрой и братом, и они дружно подтвердили, что так и есть, тем самым надолго отвадили от любопытства заглянуть внутрь встроенного шкафа. А за одно вложили в мою детскую душу нешуточный страх. Кстати, этот «охотник за привидениями» потом заведовал всеми школами города. Вот такие педагогические задатки проявились у него еще в юности.
Эта самодельная этажерка представлял собой шкафчик из фанеры, затем столбики и стеллажи для книг, а на самом верху стоял первый родительский телевизор «Снежок». Собственно, снежок он и показывал зимой и летом.
Повзрослев немного, наверное, в первом классе, я все-таки решил посмотреть, что там за фанерными дверцами. Зажмурив глаза, открыл и обнаружил учебники, ручки, чернила. Столяр сэкономил на лаке и покрыл им только наружность этажерки. Внутренность ее была девственно чиста. Только чернильные пятна на дверце. Вот в них, без всяких там тестов Сонди и Люшера, я обнаружил очертания Кикиморы.
Впрочем, нечто реально «зомбирующее» действительно там было. Это толстенная книга «Ленин и Сталин», 1936 года издания. Ее я в пору комсомольской юности, пытался добросовестно прочесть на радость историку из школы, но так и не осилил, слава Богу. Теперь вожди надежно подпирают полочку с принтером.
Прошли годы. Я уже учился в классе восьмом. Шкаф стараниями мамы, постепенно стал перебираться из прихожей в кладовку, но ощущение той жути все еще оставалось в моей душе. Чтобы окончательно от него избавиться, я решил совершить подвиг. По соседству строилась новая школа. Были возведены стены, велись отделочные работы. Мы, ребята с соседних улиц и дворов, часто лазили там по ночам. Самим жутким местом был подвал. Там лежали настоящие человеческие черепа и кости. Дело в том, что строители, копая траншею под фундамент здания, задели ковшом старое кладбище и извлекли на свет бренные останки наших предков, валявшиеся тут и там. Туда и днем редко кто заглядывал, а я решил один, в двенадцать ночи, побывать в этом подвале, чтобы окончательно победить свой страх.
Вооружившись настоящим немецким фонариком, предметом моей мальчишеской гордости, я отправился «на объект». Боялся лишь одного - зацепиться за что-нибудь. Ибо помнил о байке тех времен, как мальчишка, поспорив со сверстниками, один, ночью отправился в центр кладбища. А когда прибивал колышек в подтверждении пребывания в оном, зацепил свой плащ. Хотел подняться, а кто-то не пускает. Так и умер от страха, из-за колышка.
Отчетливо помню, как поднимался по бетонным ступеням подвала победителем! Правда, на всякий случай не оглядывался. Предложи мне сейчас такой «драйв-тест», вряд ли согласился бы, даже на спор. Жуть.
Потом юность. Закаливание характера в боях улица на улицу, где скорее присутствовал не страх, а инстинкт самосохранения головы и других важных частей тела от удара заборным штакетником. Тот страх был иного рода.
Все детское когда-то возвращается, иногда в причудливых формах. И моя Кикимора вернулась лет через десять после школы. Купил я тогда первую свою технику - мотоцикл «Иж-Юпитер-5». По тем временам, это было так же круто, как сейчас пригнать что-нибудь вроде «Калины». Ну и решили поехать по грибы. Тот год был таким же дождливым и грозовым, как и нынешний. Мои спутники углубились в чащу, а я сторожил свою чудо-технику, потому что грибник из меня, как из советского писателя креативщик «Удаффкома».
Невесть откуда налетели с грохотом тучи. Дабы не остаться после дождя на размытой полевой дороге, я решил доехать до большака, до которого было с полкилометра. Уточню: «большаком» у нас называют направления, по которым изредка проходят ножами дорожных грейдеров. Еду, а дождь настигает, уже заливает глаза и холодным ручейком затекает за шиворот. Треск от молний стоит ужасный. Прибавляю газу и вдруг замечаю краем глаза, что прямо сквозь чащобу леса кто-то бежит параллельно со мной в метрах пятидесяти и будто машет рукой, остановись, мол. Пытаюсь вглядеться сквозь капли дождя, сбрасываю газ –и…яркая вспышка впереди… Я лежал среди мокрых лесных ромашек и дождь ласковыми каплями остужал лицо и тело. Только противное повизгивание чего-то рядом мешало вкусить полноту блаженства. Приподнял голову и увидел колесо своего мотоцикла, которое бешено крутилось, издавая этот неприятный звук. Сама же техника лежала на боку. Ну а впереди, в метрах пятидесяти, дымился дуб, в который ударила молния.
Кто-то пытался меня предупредить…по очертанию…неужели она, Кикимора!? Я и сейчас, бывая в лесу, в чащобе, озираюсь по сторонам: не появится ли чудище лесное иль болотное.
Снова прошли годы. Несколько лет назад я снова ощутил, неприятный страх, сродни тому, детскому. Проснулся ночью и будто кожей почувствовал присутствие чужого за окном. И точно: зашелестела калина, скрипнула калитка, что-то звякнуло. Снова тишина. И так несколько дней. Я уж собрался с фонариком и припасенной на такой случай битой пойти исследовать окрестности, но что-то, что вселяло такой же страх, как от Кикиморы, меня удержало: не надо, не ходи.
Только по прошествии времени я узнал, что опасность была реальная. Мой давнишний недруг, сослуживец Малюты Скуратова, затаил на меня обиду. Так как легитимно напакостить руки были коротки, решил действовать так же коварно и изощренно, как и его предшественник. Просто натравил больного маниакальной ревнивостью на меня. Мол, это он, злодей, овладевает каждую ночь твоей женушкой. Шизик и пришел меня загубить. И точно, потом я обнаружил его лежку в кустах и кусок трехчетвертной трубы, который помощнее моей биты будет. Меня бы на погост, а убивца-ревнивца - в психушку. Тишь да благодать.
Так что именно благодаря моей детской Кикиморе я тогда снова спасся.
Этажерка та, которую я заботливо притащил от родителей, до сих пор на лоджии. Пусть стоит, никому же не мешает. Там живет Кикимора!
Фарит Нугуманов.