— Все же, как я тебя люблю… — радостно протянул Култыкин и с чувством приобнял Любочку.
— И я… — млея, промурлыкала Любочка и вдруг, задумавшись, поинтересовалась: — А как?
— Что-что? — не совсем понял Култыкин, совершая нежные круговые поглаживания Любочкиной спины. — Что как?
— Ну… я спрашиваю, как именно ты меня любишь?
— Ну… я… — несколько замялся Култыкин, — очень-очень сильно.
— Это не ответ, — рассмеялась Любочка.
— Но это же правда, — с улыбкой возразил Култыкин. — Я очень-очень-очень сильно тебя люблю.
— Ты и предыдущим девушкам, наверное, такое говорил, — недоверчиво покосилась Любочка и начала постепенно как бы сгонять Култыкинскую руку со своей спины.
— Нет, что ты… — машинально принялся оправдываться Култыкин. — Ну может, разве что, раза два… три… не больше.
— Что?! — отчаянно вскрикнула Любочка и кулачком больно пихнула Култыкина в живот. — Кому… — она задыхалась, — кому ты такое говорил?
— Кажется, ее звали…
— Что?! И ты… и ты можешь… смеешь, вот так запросто… прямо при мне произнести ее имя? Да?!
Култыкин виновато молчал.
— Да?!
— Я…
— Ничего не говори мне! Я и так все знаю!
— Но послушай…
— И слушать не хочу! А я-то… я-то… Вот дура!
— Ну, зачем ты так?
— Не касается тебя. Можно подумать, тебя хоть сколько-нибудь волнуют мои чувства. ХА!!!
— Ведь у нас же хорошо все было… — промямлил Култыкин.
— У тебя — да! Но не у нас, — всхлипнула Любочка. — Все ужасно. Боже, как все ужасно!
— Что ужасно-то?
— Тебе не понять. Эгоистам все по барабану.
— Зачем ты так?
…
— Какой ужас. Темнота… Темнота… Кругом сплошной мрак. И выхода нет. Ужасно, печально и непоправимо.
— Ну, успокойся…
— Снег… этот снег будет идти вечно…
— Какой еще снег? Сейчас же середина августа.
— На душе… на душе… снег… Ты никогда меня не понимал. Нет-нет.
— А ты?
— Что я?
— Ты меня разве понимаешь?
— Да, ты прав: мы не созданы друг для друга. Тебе нужна умная, красивая, юная… талантливая девочка… а не я. Да-да…
— А тебе… тебе нужен веселый, богатый… непьющий... спортсмен с бицепсами. Да-да…
…
— Нас ничего не связывает, кроме секса, — уверенно вздохнула Любочка. — Какой кошмар!
— Все эти пять лет мы просто занимались сексом… — удивился Култыкин, — и ничего больше?! Так, что ли, получается?!
— Вот именно. Голый секс и ничего больше… И снег на душе…
— Что ты все заладила про этот снег?
— А что, я тебя раздражаю?.. Да, я тебя раздражаю! И всегда раздражала! Правда?
— Нет.
— Да!
— Не правда!
— Да-да-да!!!
— Это я тебя раздражаю. Ну конечно! Я слишком бедный и нудный, да?! А тебе нужен богатый весельчак, да?! ДА?!! О ДА!!!
— Я ухожу! — наконец мелодраматично заявила Любочка, лихорадочно скидывая непослушные фиолетовые тапочки.
— Ну и прекрасно, — Култыкин опустился на тахту и трагически-безучастно закурил.
— Все, пошла.
— Давай-давай… Эй, ты куда это?
— Ухожу я. Навсегда!
— Ну и иди тогда.
— Вот и пойду!
— И я пойду!
— А ты куда?
— Туда, где нет тебя.
— А-а. Ну и катись.
— С превеликим удовольствием.
…
— Ты еще здесь?
— Уже ушел. Не надейся.
— Очень надо мне.
— А почему ты тогда еще здесь?
— Я?.. А я… вещи тут собираю.
— А-а, понятно.
— А ты?
— А я… я… сигареты что-то свои не найду.
— Так вот же они — на тумбочке.
— Спасибо. Сам бы никогда не нашел… Жаль все-таки, что мы уже расстались.
— Да, жалко… А ты, кстати, не видел мою оранжевую блузку?
— В шкафу слева, на нижней полке.
— Действительно на нижней. Что бы я без тебя делала…
2008