Слово о Герхарде Россбахе

Вольфганг Акунов
       REX LUPUS DEUS

       НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

       Настоящая публикация ни в коей мере не является апологией СС, гитлеровского режима, Национал-Социалистической Германской Рабочей партии (НСДАП) и (или) пропагандой справедливо осужденных всем прогрессивным человечеством национал-социалистических, фашистских или иных тоталитарных человеконенавистнических символов, движений, партий, взглядов и идей, антисемитизма или юдофобии, нося исключительно популярно-ознакомительный характер.


       «Хорошо зная недочеловеков, я всегда, когда нужно было захватывать в Прибалтике города, выбирал для атаки предрассветные часы, поскольку в это время недочеловеки, после своих обычных пьянок и диких ночных оргий, чаще всего были погружены в глубокий сон».

       Майор Альфред Флетхер, Командующий Балтийским ландесвером. «Взятие Туккума».
 

       ПРЕДВОДИТЕЛЬ ДОБРОВОЛЬЦЕВ И ЕГО ФРАЙКОР

       Имя командира добровольческого корпуса (фрайкора) Герхарда Россбаха, которого все подчиненные именовали неизменно и уважительно «шефом», в 1919 году прогремело на всю Германию, что помогло ему добиться необычайной популярности: в консервативных и национал-революционных кругах Ваймарской республики Россбах обладал огромным авторитетом до самого прихода к власти национал-социалистического фюрера Адольфа Гитлера.

       Причиной тому был прославивший Россбаха «Восточный поход» его добровольческого корпуса силой в 1200 штыков (усиленного присоединившимся к нему, вопреки строжайшему запрету военного руководства, 3-м батальоном 21-го пехотного полка райхсвера под командованием майора Курца из крепости Торн) в Прибалтику, пылавшую в огне гражданской войны. Россбах выступил в свой легендарный «поход на Восток» из городка Кульмзее, места дислокации его части, 23 октября 1919 года, спеша на помощь сражавшимся из последних сил в рижском пригороде Торнсберге (Торенсберге, или, по-латышски, Торнакалнсе) частям белой русско-немецкой Западной Добровольческой армии генерал-майора князя Петра Михайловича Авалова (Бермондта).
 
       Обстановка для подобного мероприятия была совершенно неподходящей, причем со всех точек зрения. Стоявшее во главе Ваймарской республики правительство Фридриха Эберта давно уже категорически требовало возврата всех германских добровольческих корпусов из Курляндии и перекрыло все каналы для получения «балтийскими бойцами» материальной помощи и подкреплений. Тем не менее, Россбах все-таки решился на этот 550-километровый «марш-бросок» пешим порядком – и таким образом автоматически попал в категорию «мятежников».

       Но население Восточной Пруссии, через которую шли ускоренным маршем бойцы фрайкора Россбаха, повсюду встречало их сочувственно и помогало, чем только могло. Расквартированные в городах, через которые проходили россбаховцы, части райхсвера (в который фрайкор Россбаха входил в качестве 37-го егерского батальона), и не подумали выполнить отданный из Берлина приказ воспрепятствовать их маршу, поскольку также симпатизировали ему. Когда же Россбах, получивший от германских пограничников отказ пропустить его через границу, приказал расчехлить пулеметы и пригрозил проложить себе дорогу силой, открыв огонь по пограничникам, те пропустили его под предлогом вынужденного подчинения грубой силе. После перехода Россбахом границы у Тауроггена литовские войска дважды пытались остановить его, но были оба раза сметены неудержимым порывом германских белых добровольцев.

      Россбах достиг своей цели буквально в самый последний момент и сумел, под пение егерских рожков, отчаянным ударом (в ходе которого пошло в ход «буквально все – от огнеметов до прикладов и штыков»), ценой немалых собственных потерь, прорвать кольцо окружения, в котором находился пойманный в ловушку в пылавшем Торенсберге добровольческий корпус «Железный отряд» Бертольда (Франконский отдельный крестьянский отряд особого назначения), дав тем самым всем удерживавшим Двинские позиции белым германским добровольческим частям возможность «отступить галопом» по единственному еще не перерезанному латышами и эстонцами шоссе на Митаву.

        Но и в ходе дальнейшего отступления фрайкор Россбаха героически сражался, прикрывая отход поспешно отступавших, до предела истощенных русских и германских белых добровольцев князя Авалова-Бермондта до самой германской границы, которую он пересек 26 декабря 1919 года. То и дело смело контратакуя наседавшего противника и отбрасывая его, фрайкоровцы добились того, что латыши, в конце концов, предпочли преследовать отступавших белых добровольцев, держась от них на почтительном расстоянии.

         Что же за человек был этот Герхард Россбах?

         Прежде всего заметим, что, вопреки инсинуациям своих недоброжелателей, распространяемых как при жизни, так и после смерти, герой нашего краткого очерка не был замечен ни в садизме, ни в гомосексуализме (или, как сейчас принято говорить, «нетрадиционной сексуальной ориентации»).

         Он родился 28 февраля 1893 года в г. Керберге (правительственный округ Штеттин в прусской провинции Померании) и, прожив долгую, богатую событиями жизнь, скончался 30 августа 1967 года в Гамбурге. Его отец был арендатором земельного угодья, принадлежавшего одному из членов Прусского королевского дома Гогенцоллернов; мать Россбаха была певицей и преподавательницей музыки. От матери он унаследовал любовь к музыке и умение превосходно играть на фортепиано.

         Закончив прусские кадетские корпуса в Кезлине и Лихтерфельде, Герхард Россбах в августе 1913 года в чине лейтенанта был зачислен в 175-й Прусский королевский пехотный полк (2-й Западно-Прусский), в рядах которого в августе 1914 года отправился на Великую (Первую мировую) войну. Приняв активное участие в боях на Восточном фронте, храбрый и энергичный молодой офицер был переброшен на Западный и в 1916 году тяжело ранен под Сен-Кантеном (пуля пробила легкое).

         Россбаха наградили прусскими Железными крестами II, а затем и I степени, а 13 июля 1918 года он удостоился награждения редким орденом Королевского Дома Гогенцоллернов с мечами. Начиная с октября 1918 года, Герхард Россбах командовал пулеметной ротой, но в связи с резким ухудшением здоровья, вызванного тяжелыми ранениями, был переведен с фронта в тыл, в г. Грауденц, где его заботам была поручена учебная команда из 1000 рекрутов в учебном лагере Группе. Образовавшийся там после Ноябрьской революции «совет рабочих и солдатских депутатов» поручил Россбаху сформировать на базе учебной команды добровольческий корпус, чтобы остановить начавшееся наступление поляков.

        Это был типичный случай формирования добровольческого корпуса не по приказу «реакционного офицерства», а по инициативе «снизу», вследствие волеизъявления самих «масс» (к тому же охваченных достаточно левыми настроениями), каких в тогдашней Германии было немало.

       Впрочем, самого Россбаха, хотя он и не был застрельщиком формирования собственного фрайкора, «рачьим и собачьим» депутатам особенно долго уговаривать не пришлось. На первых порах весь его «корпус» состоял из 46 нижних чинов и 4 офицеров (не считая его самого).

       С этими, прямо скажем, мизерными силами, он выступил в направлении границы и взял на себя охрану ее участка от Торна до Страсбурга. В конце декабря 1918 года его крохотный отряд ветерана Первой мировой был усилен до размеров отдельного отряда особого назначения, состоявшего из нескольких родов войск, получившего название «Добровольческий штурмовой отряд Россбаха», под которым он и вошел в историю гражданских войн в России и Германии.

       Россбаховцы приняли деятельное участие в обороне гг. Бризена, Кульмзее и Данцига от белополяков. Именно в этот период отношение Россбаха к Ваймарской республике, поначалу достаточно сочувственное, перешло в резко отрицательное. Его штурмовой отряд был включен в состав Временного (предварительного) райхсвера в качестве 37-го егерского батальона, но самому Россбаху, несмотря на свое безупречное прошлое боевого офицера, пришлось долго дожидаться своего зачисления в офицерский корпус Ваймарской Германии.
 
      Летом 1919 года вся германская Восточная пограничная стража (Гренцшуц Ост) с нетерпением ожидала приказа о начале наступления на Польшу, надеясь вернуть захваченные белополяками прусские земли. Однако ничего не произошло.

       Лишь в бывшей российской прибалтийской губернии Курляндии (части нынешней Латвийской республики) шли бои между расквартированными там германскими частями и большевицкими отрядами. Когда уставшему ждать во всеоружии приказа о наступлении батальону Россбаха стало известно о планах министерства райхсвера перебросить его в Померанию и там расформировать, Россбах решился на установление прямых контактов с офицерами белой русской Западной Добровольческой армии генерал-майора князя П.М. Авалова (Бермондта), после чего принял решение самостоятельно идти в Прибалтику.

       Поход в Курляндию превратил Россбаха в поистине легендарную фигуру. Но, невзирая на проявленные им и его бойцами в рядах Западной Добровольческой армии превосходные боевые качества, шансов быть зачисленным в республиканский райхсвер у Россбаха стало еще меньше, чем до курляндской «авантюры». Военный министр Ваймарской республики социал-демократ Густав Носке и Главнокомандующий рейхсвером генерал Ганс фон Сект нуждались только в людях, готовых к абсолютному послушанию.

       По возвращении из Курляндии, добровольческий корпус Россбаха был расформирован в г. Ратцебурге 28 января 1920 года – и это было только первым из многих расформирований, уготованных судьбой данному подразделению! Однако фрайкоровцам удалось, при благожелательном бездействии втайне симпатизировавших им воинских начальников рейхсвера – найти себе прибежище в качестве сельскохозяйственных рабочих в целом ряде имений в Померании, где они, в свободное от работы время, могли продолжать военное обучение, в ожидании грядущих новых боев. Во всяком случае, штаб добровольческого корпуса продолжал существовать на полулегальном положении, размещаясь в небольшой вилле в берлинском пригороде Ваннзее (там, где впоследствии, в 1942 г., на совещании руководства гитлеровского Третьего райха было вынесено постановление об «окончательном решении еврейского вопроса»).
 
       С началом давно уже ожидавшегося многими фрайкоровцами, направленного против правительства Веймарской республики «путча Каппа-фон Люттвица» в марте 1920 года, восставшие незамедлительно призвали «Отдельный отряд особого назначения Россбаха» к оружию. В качестве места дислокации россбаховцам был указан военный аэродром Геррис. Первое боевое задание, полученное Россбахом от руководителя путча доктора Вольфганга Каппа, заключалось в освобождении блокированного в г. Шверине частями верного рейхспрезиденту Фридриху Эберту райхсвера добровольческого корпуса присоединившегося к капповцам генерала-«африканца» Пауля Эмиля фон Леттов-Форбека.

       Вслед за успешным выполнением боевой задачи, отряд Россбаха принял участие в вооруженных столкновениях с красными повстанцами в портовых городах Висмаре и Ростоке на Балтийском побережье Германии. За это время путч потерпел неудачу, Капп бежал в Швецию, мятежные войска покинули Берлин и началось новое вооруженное восстание против правительства Ваймарской республики – на этот раз коммунистическое.

       В г. Бютцове отряд Россбаха был остановлен на марше приказом вернувшегося в Берлин министра райхсвера Носке, объявлен подразделением верных правительству войск (что, надо думать, немало удивило как самого Россбаха, так и его людей!) и получил новую боевую задачу – двигаться на Красный Рур. Россбаховцы, украсив свои стальные каски изображением белой диагонально повернутой пернатой стрелы острием вверх (что должно было символизировать их резкую «смену курса»), успешно выполнили боевую задачу, приняв участие в боях белых добровольцев с рурскими красноармейцами и особенно отличившись в боях за гг. Эссен и Мюльхайм-на-Руре. 20 мая 1920 года в г. Гюстров Добровольческий корпус Россбаха был вновь расформирован.

       И снова чины добровольческого корпуса, по испытанной схеме, были размещены в ряде имений в качестве сельскохозяйственных рабочих-членов «Трудового сообщества Россбаха». Райхсвер не проявлял по этому поводу особых признаков беспокойства. Многие россбаховцы не были склонны безропотно переносить свое превращение в дешевую рабочую силу – особенно те из них, которым слишком полюбилась беззаботная, хотя и опасная, солдатская доля. Однако даже у тех, кто готов был начать новую жизнь «на гражданке» не было иных альтернатив. Дело в том, что германские профсоюзы (в которых традиционно задавали тон социал-демократы) объявили всегерманский бойкот бывшим фрайкоровским бойцам, требуя, чтобы никто в стране не брал их на работу.

       Россбах разделил свое «Трудовое сообщество» на три области (обозначив их древнегерманским словом «гау», которым впоследствии воспользовались и национал-социалисты) - Померанию, Силезию и Мекленбург. В каждой из этих областей насчитывалось от 1000 до 1500 членов «Трудового сообщества». Левые публицисты утверждали, что Россбах, якобы, постоянно держал в этих 3 традиционных аграрных областях в состоянии полной боевой готовности до 8000 вооруженных до зубов бойцов, день и ночь ожидавших от него сигнала к новому выступлению. С начала осени 1920 и до конца 1925 года для разбросанных как на территории 3 вышеназванных «гау», так и в других областях Германии россбаховцев выходил еженедельник «Соратник», или «Товарищ» («Камерад»), служивший для них как бы идейным связующим звеном. Издателем и главным редактором еженедельника бессменно являлся Курт Оскар Барк (по прозвищу «Куба») бывший офицер-ординарец штаба добровольческого корпуса Россбаха.

       Тот факт, что официально запрещенные правительством Ваймарской республики негосударственные вооруженные формирования по-прежнему находились в Пруссии (в отличие от, например, Баварии) на полулегальном положении, стал совершенно очевидным в ходе боевого применения этих формирований в ходе Третьего польского восстания в Верхней Силезии, разразившегося в мае 1921 года. Начальник штаба Верхне-Силезской самообороны, полковник Фридрих-Вильгельм фон Швартцкоппен, сразу же поднял по тревоге корпус Россбаха.

       Однако Россбах, наученный горьким опытом, выступил спешным маршем на Кройцберг лишь после того, как получил официальные заверения от германских республиканских властей, что его действия не будут признаны незаконными и не будут приравнены к попытке вооруженного мятежа. Получив новое, причем достаточно «нейтральное» в политическом отношении, название «Силезский полк», фрайкор Россбаха, включенный в состав Северной группы, принял активное и успешное участие в боях с польскими инсургентами и поддерживавшими их частями польской регулярной армии, особенно отличившись в боях под Альт-Розенбергом, Вендрином, Питченом и Кройцбургом.

       «Силезский полк» был вторым по численности и боевой мощи германским добровольческим подразделением во всей Верхней Силезии, уступая в этом отношении только прибывшему на Силезский фронт из Верхней Баварии добровольческому корпусу «Оберланд». Одним из наиболее отличившихся в этой кампании против поляков чинов добровольческого корпуса Россбаха был лейтенант Эдмунд Хайнес (будущий обергруппенфюрер СА и командир берлинских штурмовиков, со временем, подобно Вальтеру Штеннесу, заподозренный в связях с немецкими национал-большевиками, с КПГ и с советской разведкой и убитый эсэсовцами в ходе подавления так называемого «ремовского путча» 30 июня 1934 года, вошедшего в историю под названием «ночи длинных ножей»).

       После завершения боев в Силезии 24 ноября 1921 г. «Трудовое сообщество Россбаха» было, по приказу ваймарского правительства, расформировано. Тем не менее, Герхард Россбах всеми силами пытался сохранить кадры своего подразделения, окончательно перешедшего теперь на нелегальное положение. С целью маскировки он вынужден был несколько раз воссоздавать его, меняя, после очередного запрещения правительством, названия своей организации – вплоть до самых фантастических, как, например: «Союз немецких вело- и автотуристов», «Союз силезских сельских хозяев для обучения местных сельскохозяйственных рабочих», «Национальное страховое объединение Берлин-Ваннзее», «Союз защиты интересов жителей немецкого Пограничья» и т.д.

       На подобные ухищрения в те годы, кстати, приходилось идти не только россбаховцам, но и другим бывшим фрайкорам – так, например, запрещенный Веймарским правительством добровольческий Охранный полк Большого Берлина был вынужден продолжать свое существование под прикрытием вполне безобидного, на первый взгляд, названия «Спортивный союз «Олимпия». Тем не менее, несмотря на все попытки Россбаха придать своей организации легальный статус, его существование в Пруссии становилось все более сложным. Он несколько раз подвергался арестам, а в 1923 году даже провел 7 месяцев в камере предварительного заключения, хотя и был, в конце концов, освобожден за недоказанностью выдвинутых против него обвинений в создании незаконных вооруженных формирований и подготовке военного мятежа с целью насильственного свержения конституционного строя.

       Освобожденный из-под стражи (хотя на этот счет существуют и иные версии, согласно которым приказ о его освобождении был подделан или же ему помогли бежать из камеры предварительного заключения), Герхард Россбах покинул ставшую для него столь негостеприимной родную Пруссию и направился в Мюнхен – тогдашнее прибежище бывших военных и полувоенных формирований, находившихся под запретом в остальных частях Германии, где у власти стояли социал-демократы и партнеры СДПГ по правящей коалиции.

       Вслед за Россбахом не замедлили всеми правдами и неправдами пробраться в Баварию и многие из его бывших добровольцев. 9 ноября 1923 года «шеф» принял участие в «пивном путче» Гитлера-Людендорфа. При этом Россбаху удалось убедить курсантов Мюнхенского пехотного училища рейхсвера присоединиться к путчистам, лично возглавить их и привести к Людендорфу. Кстати, из россбаховцев, последовавших за своим «шефом» в Мюнхен, в составе Мюнхенского полка гитлеровских СА был сформирован 2-й батальон, так и называвшийся «батальоном Россбаха». Командовал батальоном вышеупомянутый отставной лейтенант Эдмунд Хайнес, будущий командир берлинских СА и, возможно, советский агент.

       После провала «пивного путча» Россбах был вынужден искать спасения в бегстве и укрываться от веймарской Фемиды на территории Австрии. Кстати, до сих пор доподлинно не известно, состоял ли он в гитлеровской партии НСДАП. Сам Россбах это отрицал. Хорошо знавший своего «шефа» лично, бывший «россбаховец» Генрих Беннеке, член НСДАП с 1922 года, дослужившийся со временем до обергруппенфюрера СА, утверждал, что Россбах состоял в гитлеровской партии, но очень недолго, и вышел из нее после провала мюнхенского путча 1923 года. Кстати, членство в нацистской партии, как это ни покажется странным, не было обязательным ни для чинов СА, ни даже для чинов СС (хотя, по широко распространенному мнению, СС были задуманы как часть этой партии и даже как ее элита).

       Сохранились фотографии самого Герхарда Россбаха и его людей с нарукавными повязками, украшенными знаком свастики. Правда, свастика на их повязках помещалась не в круге, как у нацистов, а в квадрате, как у дружинников РОНД князя Авалова из числа русских белоэмигрантов. К тому же в описываемое время свастику уже довольно активно использовали многие противники большевизма и вообще марксизма (в особенности ветераны боев в Прибалтике в 1918-1919 гг.), а не только нацисты.

       С другой стороны, сохранилась фотография Эдмунда Хайнеса и 2 других ветеранов фрайкора Россбаха – знаменосца добровольческого корпуса Риша и офицера штаба Шульца – на параде СА в Мюнхене 8 ноября 1933 года (то есть уже после прихода Гитлера к власти) в стальных солдатских касках, сапогах, бриджах и коричневых рубашках, но при этом не с нацистскими нарукавными повязками со свастикой, а со своими собственными «россбаховскими» нарукавными повязками (черными, с белой латинской литерой «R», наложенной на 2 горизонтальные белые полоски) – хотя на том же фото рядом с ними стоят начальник штаба СА Эрнст Рем со своими штурмовиками под штандартами со свастикой!

       Кстати, ниже мы еще коснемся подробнее вопроса о коричневых рубашках, потому что вокруг истории их происхождения и превращения в униформу СА и вообще национал-социалистов, как и вокруг многих вопросов раннего периода нацизма существует немало легенд, при ближайшем рассмотрении оказывающихся, все как одна, несостоятельными.
       
       ГЕРХАРД РОССБАХ ВО ГЛАВЕ «ШИЛЛЕВСКОЙ МОЛОДЕЖИ»

       Выше мы рассмотрели первый этап в жизни Герхарда Россбаха, на протяжении которого он был командиром добровольческого корпуса. Но, бежав в Австрию, Россбах отнюдь не «ушел на покой», а, так сказать, из пепла своего добровольческого корпуса и под его прежним черным, с 2 белыми полосами и белой же литерой «R», знаменем, увенчанным навершием в форме оленьего черепа с крестом между рогами, сумел создать нечто новое и в то же время являвшееся, в значительной мере, продолжением старого – консервативно-националистическую молодежную организацию, вскоре занявшую видное место в политическом ландшафте Веймарской республики. О преемственности и глубоком внутреннем родстве этой организации с прежним Добровольческим штурмовым отрядом Россбаха свидетельствовало, в первую очередь, использование ими одних и тех же эмблем (знамени, знаков отличия и значков).

       Правда, лишь немногие из его бывшие соратников по добровольческому корпусу вступили в новую организацию Россбаха. Одним из них был бесконечно лояльный и преданный «шефу» офицер-ординарец Курт Оскар Барк (Куба), о котором уже упоминалось выше. Во время своего вынужденного пребывания в Австрии Герхард Россбах – раньше многих других неисправимых путчистов – понял, что одним голым насилием невозможно добиться того, что он понимал под «улучшением внутриполитической обстановки».

       В 1924 году он познакомился в австрийском г. Зальцбурге с небольшой группой националистически настроенной молодежи и создал на ее базе Оборонительный молодежный союз «Шилль», названный в честь прусского гусарского офицера и командира добровольческого корпуса Фердинанда фон Шилля, погибшего в борьбе против иноземного ига, наложенного на германские земли императором французов Наполеоном I Бонапартом в 1809 году.

       Дождавшись в 1926 году амнистии, Герхард Россбах возвратился из Австрии в Германию и занялся организацией новых ячеек возглавляемой им молодежной организации. Очень скоро густая сеть этих ячеек покрыла всю территорию Германской империи. Идеология россбаховских групп представляла собой смесь взглядов фрайкоровцев и популярного националистического молодежного движения «Перелетных птиц» («Вандерфогель»), эмблемой которого служило изображение летящего журавля (или грифа).

       В россбаховских молодежных группах царила по-военному жесткая дисциплина. Молодежный союз «Шилль» был настроен против парламентской демократии, но не желал примыкать ни к одной из оппозиционных правых политических партий Веймарской Германии.

       Некоторое время он сотрудничал с другими национально-революционными молодежными организациями, в частности, с Союзом «Орлы и Соколы» (Адлер унд Фалькен) Вильгельма Котцде-Коттенродта, а несколько позднее – с Союзом «Штурмфольк-Германская младость» («Бунд Штурмфольк – Дойче Юнгеншафт») Вернера Ласса. В конце 1926 года молодежная организация Россбаха была переименована в «Шиллевскую молодежь» («Шилльюгенд») и официально зарегистрирована под этим названием в германском министерстве юстиции. Между прочим, в ряды этой организации вступил Эрнст Юнгер, знаменитый писатель-фронтовик, командир ударного отряда и кавалер ордена «За заслуги» (Pour le Merite), начиная с 1926 года исполнявший в организации «Шиллевской молодежи» обязанности руководителя отдела германской литературы.

       В новом союзе также царила армейская дисциплина. В ряды «Шиллевской молодежи» принимались только юноши. Каждый из новичков, вступавших в организацию, был обязан в течение года нести добровольную трудовую повинность. В этот период проживание и питание было совместным, никакой платы за труд не полагалось и выдавались лишь небольшие карманные деньги.

       Трудовая повинность, однако, не была связана с тяжелым физическим трудом (как, например, в трудовых лагерях, организованных для молодежи «Стальным Шлемом» или национал-социалистами Адольфа Гитлера), а отбывалась в рядах «Эккехардовской ватаги скоморохов» («Шпильшар Эккехард») – объединения молодежных коллективов художественной самодеятельности, организованных наподобие ватаг средневековых немецких скоморохов-«шпильманов», и призванных противостоять идеологическому воздействию на умы населения бригад коммунистического агитпропа «Синяя блуза».

       В «Шпильшар Эккегард» принимались и девушки, но при этом они не могли стать членами собственно «Шиллевской молодежи». Ватага была названа в честь аббата Санкт-Галленского монастыря – Эккехарда I, записавшего (или сочинившего) в раннем Средневековье на латыни древнегерманскую героическую «Песнь о Вальтари», повествующую о битвах древних германцев с гуннами Аттилы (нечто вроде раннего варианта более известной у нас в России «Песни о Нибелунгах»).

      «Скоморошья ватага» Россбаха организовала в период с 1926 по 1934 год не менее 2000 фольклорных вечеров народного искусства,бесплатно проводившихся в церквях и даже кафедральных соборах многих немецких селений и городов.

       В 1929 году в г. Арнштадте состоялся IV Всегерманский съезд «Шиллевской молодежи», на котором Герхард Россбах подчеркнул первостепенное значение культурно-массовой работы «в борьбе за умы и сердца немецкого народа» в качестве главной задачи Союза. Было принято решение о допущении девушек в ряды «Шиллевской молодежи» и о слиянии последней с «Эккехардовской ватагой скоморохов» в единую организацию, зарегистрированную под названием «Союз Эккехарда-Шиллевская молодежь» («Бунд Эккехард э.Ф. Шилльюгенд»).

       Герхард Россбах также открыл в мекленбургском курортном городке Бад Штюр спортивное училище «Эккехард», которое, однако, вскоре пришлось закрыть из-за проблем с финансированием.

       Начиная с 1930 года Россбах начал склоняться к политическому сотрудничеству между райхсвером (с дослужившимся до генеральского чина Куртом фон Шляйхером, также являвшимся одним из первых организаторов добровольческих корпусов в период Ноябрьской революции) и профсоюзами. На Троицу 1933 года в окрестностях городка Шензее-на-Рене (Шензее ан дер Рен) состоялся V (и последний) Всегерманский съезд россбаховского молодежного союза «Бунд Эккехард э. Ф. Шилльюгенд».

       На тот момент в рядах союзе, испытавшем сильный отток членов, осталось не более 1000 человек (главным образом, юношей). Вскоре после своего последнего съезда россбаховский союз, как, впрочем, и все другие организации «союзной молодежи» («Бюндише Югенд»), был расформирован новыми, национал-социалистическими властями Германии, а его члены – «унифицированы», т.е. включены в нацистскую молодежную организацию «Гитлеровской молодежи» («Гитлерюгенд»).

       Еще в апреле 1932 года Герхард Россбах, распознавший знамения времени, попытался продлить существование своей молодежной организации, переименовав ее, по согласованию с министерством райхсвера, в «Учебный отряд противовоздушной обороны «Эккехард» - своеобразную мобильную школу на манер советского «Осоавиахима», разъезжавшую по Германии и обучавшую население азам поведения в случае воздушного нападения. Юношам и девушкам, вступавшим в «Учебный отряд», проведенное в его рядах время засчитывалось государственными органами в качестве трудового стажа.

      В отряд вступили даже некоторые из старых ветеранов фрайкора Россбаха. Однако вскоре их уволили за «политическую неблагонадежность», после того, как сам Россбах впал в немилость у национал-социалистов после подавления так называемого «рёмовского путча» 30 июня 1934 года, стоившего жизни его бывшему офицеру Эдмунду Хайнесу и многим другим старым россбаховцам.

       Герхард Россбах был снят с должности вице-президента Имперского Союза противовоздушной обороны и инспектора по обучению основам ПВО, на которые был назначен незадолго перед «ночью длинных ножей», и арестован. Некоторое время ему пришлось провести в концентрационном лагере. Выйдя на свободу, он написал книгу мемуаров «Мой путь сквозь время». Остаток жизни Россбах провел в качестве частного лица и умер в 1967 году в полной безвестности, всеми забытый.

       НАГРАДЫ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОГО КОРПУСА РОССБАХА.
       «ШИЛЛЕВСКОЙ МОЛОДЕЖИ» И «СОЮЗА ЭККЕГАРДТА»

       КРЕСТ РОССБАХА

       Добровольческий корпус Россбаха входил в относительно небольшое число белых германских добровольческих корпусов, имевших, наряду с почетным знаком в форме ордена, еще и собственный значок. Но и этот значок, в определенном смысле, также можно рассматривать в качестве знака за заслуги.

       Почетный знак фрайкора Россбаха представлял собой покрытый на аверсе белой эмалью, с серебряным кантом, мальтийский крест с позолоченными оленьими черепами между лучами креста и окаймленным серебром и покрытым черной эмалью круглым медальоном в перекрестье, с заглавной серебряной латинской литерой «R» (Россбах) в центре медальона. Основу знака составлял белый мальтийский «крест Келлера», служивший первоначальной эмблемой белой русской Западной Добровольческой Армии князя Авалова.

       «Крест Россбаха» был изготовлен из бронзы и имел 2 степени. «Крест Россбаха» I степени – «боевой крест» – имел 49 мм в диаметре (с медальоном 11 мм в диаметре) и носился на булавке слева на груди, наподобие «Железного креста» I степени. «Крест Россбаха» II степени – «крест за заслуги» – имел несколько меньшие размеры (42 мм х 42 мм с медальоном диаметром 10 мм) и носился на черной ленте с двумя вертикальными белыми полосками по краям (цветов знамени фрайкора Россбаха).

       Награда была учреждена еще в период кампании в Прибалтике в конце 1919 года, но реально награждение «Крестом Россбаха» началось лишь во время 3-го польского восстания в Верхней Силезии и последовавших вслед за этим восстанием военных действий, в мае 1921 года. Еще в ходе боев была получена из Германии первая партия «боевых крестов». Вручение наград производилось лично Россбахом, в торжественной обстановке, что вызвало немалое чувство зависти у бойцов других белых германских добровольческих корпусов, чьи командиры оказались не столь расторопными.
 
       Вплоть до 1923 года Россбах производил лишь награждения фронтовиков «боевыми крестами» за отвагу, проявленную в боях, а именно – в ходе боевых действий в Западной Пруссии, Мекленбурге, Курляндии, в Рурской области и в Верхней Силезии. В числе первых награжденных был бывший Главнокомандующий белой Русской Западной Добровольческой Армией (в составе которой на заключительном этапе Балтийской кампании 1919 года сражался «Штурмовой отряд Россбаха») генерал князь Авалов (П.М. Бермондт), которому крест был вручен лейтенантом Куртом Оскаром Барком по личному поручению «шефа». Кстати, князь Авалов направил немалое число русских солдат своей Западной Армии на помощь германским фрайкоровцам в Верхнюю Силезию, где они плечом к плечу сражались против польских инсургентов.
 
       Со временем возникла необходимость учреждения особого вида награды для спонсоров добровольческого корпуса. И «шеф» учредил специально для их награждения «Крест Россбаха» II степени, отличавшийся от креста I степени, во-первых, несколько меньшими размерами, а, во-вторых, тем, что этот «крест за заслуги» носился не на булавке, а на черной широкой муаровой ленте с 2 белыми полосками по краям.

       Тем не менее, к величайшему неудовольствию россбаховцев-фронтовиков, было проведено и несколько награждений «боевым крестом» тыловиков, хотя и «за особые заслуги». Так, «боевым крестом» был награжден некий отставной лейтенант Мюллер за свои «исключительные заслуги» в дни гитлеровского «пивного путча» 8-9 ноября 1923 года в Мюнхене, что, по мнению россбаховцев-фронтовиков, не могло быть приравнено к участию в боевых действиях, несмотря на то, что в эти ноябрьские дни на улицах Мюнхена также свистели пули, лилась кровь и умирали люди. Всего было выдано 120 «крестов Россбаха» I и около 500 крестов II степени. Последние награждения были проведены на церемонии торжественной передачи знамен бывших добровольческих корпусов штурмовикам гитлеровских СА 6 ноября 1933 года в Мюнхене.

       К крестам обеих степеней выдавалось специальное наградное удостоверение, украшенное в левом верхнем углу значком «Трудового сообщества Россбаха-Шиллевской молодежи» (представлявшего собой знамя фрайкора Россбаха в миниатюре), и значков следующих организаций (в которые Герхард Россбах был вынужден преобразовывать свой фрайкор): Добровольческого штурмового отряда Россбаха, Добровольческого корпуса Россбаха, 37-го егерского батальона рейхсвера, «Трудового сообщества Россбаха», Силезского добровольческого полка и т.д., а также Великогерманской рабочей партии, в которую россбаховская организация вошла на правах «коллективного члена» (в этой партии, кстати, состоял и «мученик нацистского движения» Альберт Лео Шлагетер).

       ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ

       Знаки отличия россбаховцев очень часто менялись – не в пример знакам отличия бойцов других добровольческих корпусов. Так, чины россбаховской пулеметной роты пограничной охраны с января 1919 года использовали в качестве знака отличия узкую красно-черно-белую ленточку (цвета были расположены именно в таком порядке, противоположном порядку расположения цветных полос на черно-бело-красном кайзеровском флаге). Затем Россбах отменил ношение этой ленточки, потому что ее часто путали с орденской. Вместо ленточки россбаховцы-пограничники стали носить на левом рукаве белую повязку с надписью черными буквами «Пограничная охрана(Гренцщуц)».
 
       С начала лета 1919 года добровольцы Россбаха стали носить на воротнике металлические петличные знаки западнопрусской пограничной охраны (вырванная с корнями ель, перекрещенная 2 мечами остриями вверх в нижней части ствола, над чамыми корнями), на тулье бескозырок и фуражек – круглую кайзеровскую черно-бело-красную кокарду, на околыше головных уборов – обрамленную дубовыми заглавную металлическую литеру «R» (начальную букву фамилии «шефа»), а на правом рукаве френча или шинели – «знак Святого Хуберта» (на котором мы еще остановимся).

       Кроме того, многие из них (но не все) носили заглавную белую литеру «R» на своих черных погонах с белыми кантами. Россбах ввел «знак Святого Хуберта» в качестве отличительного знака своего добровольческого корпуса в продолжение традиций егерского батальона, существовавшего в Кульмской земле (где теперь был расквартирован его фрайкор) еще при прусских королях. По той же причине он ввел в своем добровольческом корпусе охотничье (егерское) приветствие «Хорридо!» (соответствующее крику: «Улюлю!» во время загонной охоты в России) и ответ на него: «Йохо!». Кстати, этой же самой традиции придерживалась и «Шиллевская молодежь».

       После возвращения фрайкора Россбаха из Курляндии 28 января 1920 года «шеф» отменил в своем фрайкоре ношение как петличных знаков Восточной пограничной охраны (ель с 2 мечами), так и «знака Святого Хуберта». В период участия россбаховцев в боях с Красной Армией Рура они носили на касках белое изображение пернатой стрелы, а в период боев с поляками в Верхней Силезии – общую для всей Силезской самообороны желто-белую нарукавную повязку, а также желто-белый, «варяжской» формы нагрудный или нарукавный щиток Силезской самообороны с изображением меча, вонзенного в клубок извивающихся змей (или гидры).

       Кроме того, засвидетельствовано ношение многими россбаховцами, в память о службе в рядах Восточной пограничной стражи, «варяжской» формы щита с гербом рыцарей Тевтонского Ордена (для офицеров он был изготовлен из серебра с выгравированной на обороте памятной надписью).

       Россбаховский «знак Святого Хуберта» состоял из 2 элементов:

       1) нарукавного шеврона из красно-черно-белой ленты углом вниз и

       2) крепившегося над шевроном изображения оленьего черепа серебристого металла с крестом между рогами. Этот серебряный олений череп, по воспоминаниям уже упоминавшегося выше лейтенанта Курта Оскара Барка, считался не просто знаком отличия, но и своего рода «наградой за верность отряду», ибо его дозволялось носить лишь тем, кто прослужил в добровольческом корпусе Россбаха не меньше полугода. По своему внешнему виду знак был полностью идентичен с оленьими черепами, которые носили чины кайзеровских Гвардейского стрелкового и Гвардейского егерского полков (хотя, в отличие от них, не был увенчан германской императорской короной).

      Россбаховцы, прослужившие во фрайкоре год и больше, получали право на ношение аналогичного оленьего черепа, но уже позолоченного. Интересно, что чины белого добровольческого корпуса Йорка фон Вартенбурга носили на рукаве аналогичный олений череп с крестом, но только выгравированную на овальной металлической бляхе (также серебристого или золотистого цвета, в зависимости от выслуги лет).

      ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ «ТРУДОВОГО СООБЩЕСТВА РОССБАХА» И
      ОРГАНИЗАЦИИ РОССБАХА

      Начиная с 1921 года, демобилизованные россбаховцы стали носить синие фуражки со значком в форме покрытого черной эмалью флажка своего фрайкора с позолоченными литерой «R» и 2 горизонтальными полосками. Многие носили такой значок и на лацкане штаткого костюма. Аналогичные значки носили позднее и члены организации «Шиллевская молодежь-Союз Эккехарда». «За проявленную особую верность» некоторые из них удостаивались также права на ношение поверх флажка маленькой золотистой короны из томпака.

       Так, по воспоминаниям того же Барка, 150 ветеранов-россбаховцев, собравшихся в Мюнхене на празднование четырехлетней годовщины основания своего добровольческого корпуса, были в синих фуражках с литерой «R» на черном флажке и маленькой золотой короной, вместо кокарды, и с черными нарукавными повязками с литерой «R», пересеченной по горизонтали 2 серебряными полосками.

       Интересно, что корпусная песня россбаховцев пелась на мотив русской волжской песни про Стеньку Разина и княжну («Из-за острова на стрежень...»), хотя текст ее был совершенно иным. Они пели о любви к униженному Отечеству и о необходимости сплотиться для его защиты.

       УНИФОРМА И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ «ШИЛЛЕВСКОЙ МОЛОДЕЖИ»-«СОЮЗА ЭККЕГАРДА»

       С течением времени члены этих россбаховских молодежных организаций стали, наряду с черным флажком-значком, перенятым у «Трудового сообщества», носить свой собственный «союзный значок». Этот значок представлял собой овальную металлическую брошь на булавке с выгравированным схематичным оленьим черепом с крестом между рогами на фоне 2 горизонтальных полос, взятых с россбаховских знамени и нарукавных повязок, описанных выше. Олений череп, крест и полосы были золотистыми на черном эмалированном фоне. Начиная с 1931 года, знак стал не овальным, а круглым, изготовленным целиком из золоченой бронзы. Изображение оленьей головы с крестом между рогами стало настолько стилизованным, что скорее напоминало древнегерманскую руну «одал (отилиа)». Знак так и назывался – «союзная руническая брошь».

       Вплоть до роспуска россбаховской молодежной организации национал-социалистами в 1934 году, ее униформа состояла из светло-коричневой рубашки, коричневого берета с короткой черно-серебряной полоской («россбаховских» цветов) на правой стороне, и черного шейного платка (типа бойскаутского или пионерского галстука). Таким образом, она весьма походила на форму молодежной организации НСДАП – так называемой «Гитлеровской молодежи» («Гитлерюгенд»).

       Сохранилась фотография самого Герхарда Россбаха и руководства его молодежной организации в этой форме, собравшихся вокруг черного россбаховского знамени. На этом основании, во многих исторических (и псевдоисторических) трудах именно Россбаху приписывается «изобретение» нацистской коричневой рубашки. Сам он, однако, это энергично отрицал, справедливо указывая на то, что рубашки членов его организации отличались от гитлеровских рубашек как цветом, так и покроем.

       Рубашки гитлеровских штурмовиков и прочих членов НСДАП были также коричневого цвета, но имели гораздо более темный оттенок. А россбаховские рубашки, введенные «шефом» первоначально для членов «Трудового сообщества», а с 1924 года – и для «Шиллевской молодежи» (их носили до 1933 года!) были бледно-кофейного цвета. Россбах по случаю купил партию этих рубашек, предназначенных для офицеров германских охранных (колониальных) войск в Восточной Африке (где, кстати, служили генерал фон Леттов-Форбек, командир Железной дивизии майор Йозеф Бишоф и многие другие будущие бойцы добровольческих корпусов!). Правда, в последующие годы члены «Шиллевской молодежи» могли приобрести аналогичные рубашки в Цейхгаузе своего Союза в Мюнхене, по цене 7 рейхсмарок 80 пфеннигов за штуку.

       В заключение можно упомянуть еще и о том, что с 1930 года для участников коллективов художественной самодеятельности «Эккехардовской скоморошьей ватаги» было также введено ношение на левом рукаве выше локтя овальной металлической броши с совершенно реалистичным изображением оленьего черепа с крестом Святого Губерта между рогами. Эта брошь очень напоминала нарукавную эмблему фрайкора Йорка фон Вартенбурга. Единственное различие между ними заключалось только в цвете. «Скоморошья» брошь была коричневого цвета, а эмблема вартенбурговцев – серо-полевого («фельдграу»).

       Здесь конец и Господу нашему слава!


       ПРИМЕЧАНИЕ

       В качестве иллюстрации к настоящей военно-исторической миниатюры мы поместили в ее заголовке фотографию Эдмунда Хайнеса и 2 других ветеранов фрайкора Россбаха – знаменосца добровольческого корпуса Риша и офицера штаба Шульца – во главе делегации россбаховцев - на параде СА в Мюнхене 8 ноября 1933 года (уже после прихода Гитлера к власти) в стальных солдатских касках, сапогах, бриджах и форменных коричневых рубашках с Железным Крестом 1-й степени и «Крестом Россбаха» слева на груди, но при этом не с нацистскими нарукавными повязками со свастикой, а со своими собственными «россбаховскими» нарукавными повязками (черными, с белой латинской литерой «R», наложенной на 2 горизонтальные белые полоски).