Увы, так часто бывает,
когда мысли, не успевшие
материализоваться в слова,
вдруг вспорхнут, и умчат
прочь, чтобы уже никогда
не вернуться назад…
Лето в южном понизовье Волги порой так изматывает своей жарой, что уже в начале июня находиться в черте города становится попросту невыносимо, сколь легко ты бы ни одевался. Увы, выбраться на природу, поближе к воде, или в лесопосадку, тянущуюся вдоль Ахтубы, удаётся лишь в выходные дни. Видимо, поэтому ожидание субботы становится столь томительным и долгим, а её приход – так радостен.
Как-то раз вышла я из дома налегке, едва занялась заря, и направилась, перейдя шоссе, соединяющее Волгоград и Астрахань, вниз, к высокой дамбе. Спустившись с неё, сразу же попадаешь в прибрежные ивовые заросли, тянущиеся на всём протяжении вдоль некогда величественной и, судя по рассказам старожилов, судоходной реки со звучным тюркским именем Ахтуба. Я шла по узкой тропке, проделанной не то человеком, не то животными, вдыхая ароматы просыпающейся реки, всё еще не сбросившей с себя покрывало тумана. Ночная роса тщательно смыла дневную унылую пыль с травы, с листьев деревьев, отчего всё вокруг было будто забрызгано крупными каплями светло-зелёной акварели, веселя душу и радуя глаз путника. В планы мои входило спуститься к воде, где бы можно было найти пологий бережок, с выброшенным половодьем пнём или бревном, успевшим за месяц лежания на песке высохнуть под испепеляющими лучами южного солнца. Идти в поисках такого места, где бы можно было присесть, достать из кармана заветный блокнот и писать – писать, под аккомпанемент шумящей воды и щебечущих птиц, пришлось довольно долго. Вот прохожу я мимо вспаханной межи, что по-над валом, и, потревоженные моими шагами, с шумом, взлетают с межи галки. Удивительно, даже подойдя совсем близко, я их не заметила. Они были тихи и неподвижны, с вечера притаившись среди вздыбленных отвалами лемеха комьев земли. Но едва под моей ногой хрустнул сухой сучок, - они взметнули вверх, поднимаясь всё выше и выше. Я остановилась, провожая их взглядом. Вот уже не слышно их криков, и огромная стая повисла в небе, подобно серой тучке, благо, не способной пролить на землю и капли дождя – иначе омрачилась бы моя прогулка. Так и продолжая стоять с высоко поднятой головой, я вдруг подумала о том, как похожи эти серые галки на мысли, спящие до поры до времени в моей голове. Стоит непонятно откуда взявшемуся раздражителю потревожить их, - они вспорхнут, словно птицы. И тогда они полетят, запорхают, захороводят, то, собираясь в стаи, то, разлетаясь, и исчезая в облаках подсознания. Порой они стремительно, будто придавленные ветром сомнений, падают вниз, поражая своей мощью и напористостью, требуя немедленного перевоплощения в слова, фразы, предложения, чтобы стать авторскими отступлениями или монологами отдельных персонажей в ещё не родившихся рассказах. Не успеешь их записать, так и умчат они, порой не оставив в памяти и следа.
Может, когда-то, ещё не осознав этого до конца, я и приучила себя записывать каждую мысль, едва та закопошится, засуетится, чтобы вдруг вспорхнуть и исчезнуть, оставив тебя опустошённой и одинокой, в томительном ожидании следующего откровения или наития. Но, скажу я вам, хлопотное это занятие, ибо мысли непредсказуемы и ветрены, и нередко начинают будоражить тебя в самый неподходящий момент, вот и приходится жертвовать обедом, прогулкой, отдыхом и сном…
Наконец, я нашла-таки небольшой песчаный пятачок у самой воды, на котором покоился до блеска отполированный водой и солнцем коряжистый пень. Едва присев на него, я достала из кармана блокнот и, не мудрствуя лукаво, записала: «Мысли, вспорхнувшие птицами». Просидев какое-то время у воды, наблюдая за тем, как играют волны, подгоняемые ветерком, я пыталась погрузиться в самоё себя. Но всё отвлекало: то вдруг заголосят чайки, то шумно заплещется рыбная молодь у самого берега, спасаясь от шустрых полосатых окуньков. Всё чаще стали выруливать из-за поворота от лодочной станции моторки, создавая волны, которые хлёстко били о берег, зализывая и приглаживая песок. Но в какой-то миг, когда всё почему-то неожиданно смолкло, я бросила взгляд на блокнот и прочла записанную в нём фразу. И тут на меня словно нашло озарение – некогда рассиживаться, нужно срочно возвращаться домой, чтобы начать под этим заголовком объединять всё то, что раскидано и разбросано по многочисленным тетрадям, папкам и ежедневникам, хранящимся в моих архивах.
Уже дома, разбирая бумаги, я окончательно поняла, зачем собираюсь заняться этой нелёгкой и кропотливой работой, которая осложнялась ещё и тем, что записи делались в разное время, порой отстоящее одно от другого на десятки лет. Это означало, что хотя они и писались одной рукой, их будет трудно объединить, ибо многое за жизнь меняется в самом человеке, в его мировоззрении и пристрастиях, во вкусах и привязанностях, в его отношении к окружающему миру и в понимании себя в этом мире. С трудом признавалась себе в том, что боюсь не успеть выпустить на свободу свои потаённые мысли, которые долгие годы были затворниками. Я нарочито не печатаю их в хронологической последовательности, чтобы мой потенциальный читатель не привязывал их к конкретному времени, памятуя о том, что всё когда-то возвращается на круги своя.
И всё-таки, моя задача облегчается тем, что их вполне уместно поселить теперь под общим названием, которое навеяли мне однажды ранней зорькой галки, вспорхнувшие с распаханной межи.