Полярная ночь. Кто с ней никогда не встречался и не знаком лично, тому не понять, насколько это гнусная, препротивнейшая старушенция, в изрядно поношенном, но чистеньком и тщательно отглаженном, мягком, длинном платье черного бархата с белоснежным атласным воротничком и такими же манжетами.
Вся такая правильная из себя… До безобразия просто!
Если положено заступить на многомесячную вахту в ноябре, так именно в этом месяце и – ни днём позже. Ну, а чтобы с поста уйти ранее отмерянного, даже и не проси. Бесполезно!
Счастливая частная собственница солидной крокодильей фермы, каждая из зверюг которой ежеутренне так и жаждет заглотить наше всеобщее достояние - пусть и не особо жаркое, но светлое и ласковое заполярное солнышко.
Правда, сколько ночной верёвочке не виться…
Как правило, всему, в том числе и ненасытному аллигаторскому аппетиту рано или поздно наступает вполне предсказуемый конец.
В начале марта долгожданное небесное светило алым краюшком выглядывает из-за горизонта и, отогнав куда непроглядную и, как уже казалось, извечную в своей непобедимости темноту, на какую-то малую толику времени остаётся в гостях у редких обитателей белых бескрайних просторов Большеземельской тундры... Боясь показаться навязчивым, сначала чуть-чуть, на минутку какую. Воробьиный шажок мелкий. Потом на заячий поскок. Ну, а потом и на быстрый, стремительный олений бег, когда сзади, с нарт, кто круглым деревянным шариком длинного хорея*, не больно, но настойчиво, - по крупу:
- Хор-хор… Хор-хор…
Хотя, от нарушения безраздельного господства полярной ночи до её полного и окончательного краха ещё ой, как далеко…
А пока - только различные оттенки белого и чёрного перед глазами. Белой горизонтали заснеженной тундры да чёрных шахтных терриконов, стремящихся к вертикали.
И накопившаяся за зиму усталость тяжёлым грузом хандры и депрессии всё ниже и ниже – к земле.
Сбросить бы её, распрямиться в полный рост навстречу идущей с юга весне… Но как? Ведь весна – это не только мокрый снег и ручьи, но и зелень первой листвы…
* * *
Может именно потому уже к концу марта все пионеры и комсомольцы Заполярья, вне зависимости от места проживания, успеваемости и возраста, дружненько прорезали в любой имевшейся под руками картонке отверстие под диаметр чуть меньше луковицы. Чтоб та плотно сидела в этой конструкции, но не проваливалась.
После проверки соответствия диаметров и плотности крепления, в обычный гранёный стакан наливалась вода из-под крана и на него ставилась картонка с зажатым в ней луком так, чтобы корешки луковицы были погружены в живительную влагу.
А уже всю эту пирамиду водружали на подоконник. Как правило, кухонный. Или тот, на который ранневесеннее солнышко чаще и охотнее заглядывало в гости.
Через недёлю-другую из луковицы начинали выглядывать зелёные стрелы.
В квартире сразу становилось ярко, зелено и красиво. И начинало пахнуть… Та-ак вкусно начинало пахнуть весной!
* * *
А как распускаются листья на деревьях, я увидел только в институте.
На каникулы из Воркуты уезжали в конце мая, начале июня.
Снега в городе было ещё много.
За городом его было ещё больше. Ведь там им не загружали ЗиЛовские самосвалы и не увозили в неизвестном направлении с улиц и площадей. Так что, как тщательно не вглядывайся в проносящийся за окном вагона пейзаж, он из часа в час всё один и тот же.
Сплошная стена высоких, решетчатых деревянных щитов снегозадержания в небольшом удалении от железнодорожного полотна. Навалившиеся на них, осевшие, но ещё окончательно не сдавшиеся на милость тёплого победителя, уходящие куда-то далеко-далеко в тундру снежные сугробы. Небольшие черные проплешины вытаявшей земли с накрепко уцепившимися за неё карликовыми ивами и берёзами с ещё голыми, мокрыми ветвями. Раскрашенные желто-коричневой краской прошлогодней травы островки болот.
Щиты, снега, земля, болота…
Серое, грязно-белое, черное, желто-коричневое…
Щиты, снега…
Час, другой…
Первое, что, помимо яркого солнышка, бросалось в открытые глаза утром – зелень. Яркая зелень травы на железнодорожных откосах. Свежая зелень листвы на быстро убегающих назад, к Воркуте, уже не карликовых деревьях… И не тундры, - тайги…
Всё…
Всё кругом – зелёное!
* хорей – длинный шест для управления оленями в упряжке. Сам длинный, голова деревянная, хвост железный (загадка). Для того, чтобы не поранить оленя на один конец хорея, обычно, одевается круглая деревянная втулка (шарик). На другой его конец, иногда, надевают железное копьё, которым пробуют прочность льда, а, при случае, отгоняют от стада волков.
27.07.2008 г.
Опубликовано в "Провинциальном интеллигенте" - литературно-публицистической газете г. Костомукша. №3(8), март 2010 г. Сайт газеты в Интернете http://www.gazeta-pi.ru
++++++++++++++++++++++
Информация об иллюстрации
автор - isak55
источник -