Гарзниш-Муса. Муса-вермишель

Зура Итсмиолорд
Муса начистил сапоги до блеска. Помятые светлые брюки-галифе валялись на табуретке. Шапка-папаха лежала на столе.
Уже который день в кармане нет ни копейки. Открыв дверцу бельевого шкафа, увидел, что полки пусты.
- Вот, зараза. Даже запасной простыни у нее нет. Ну и жена у меня. Что я вынесу бабе Глаше? Опять придется самогонку в долг просить, - рассуждал Муса, разглядывая себя в зеркале.
Не найдя ничего подходящего, пятидесятилетний мужчина включил цветной телевизор и прилег на кровать, подмяв под себя три подушки, накрытые гипюровой накидкой.
- Дада, зачем опять ты лег на кровать? Можно же на диван присесть, - сделала замечание Луиза.
- Можно подумать, что я не в своем доме. Надоели вы все. Вот женюсь, и буду делать то, что хочу, - проворчал он в ответ, но с кровати встал.
- Ты и так делаешь, что хочешь. Внуков не стесняешься. Пора завязывать с водкой.
- Но-но! Ты меня не учи! Лучше кушать подай. Как мать твоя умная стала, - начал протестовать он.
Луиза молча вышла, зная, что говорить с отцом бесполезно.Слезы навернулись на глаза. Ком подкатил к горлу. Мать давно перешла жить на соседнюю улицу в дом сына от первого брака. Старшие сестры жили в Ростовской области, а младшая - в Калмыкии. Только Луиза жила в другом конце поселка.
Пил Муса беспробудно. И днем, и ночью. Но никто никогда не видел его валяющимся на земле. Он в любом состоянии умел дойти до дома. Пьянел  моментально от одного граненого стакана, да так, что чувствовал себя на седьмом небе. В начищенных до блеска хромовых офицерских сапогах, Муса петлял по ухабистой поселковой  дороге, выделывая такие восьмерки, что ни одному танцору они и не снились, но на ногах держался.
         За всю свою жизнь мужчина не держал в руках больше сотни рублей, не имел в хозяйстве не только коровы, но и кота. По молодости успел породить четверых детей. Как так получилось, и сам не помнил.
Дом ему достался от родителей. Жена перебивалась огородом, но мужа терпела ради детей. Да сироте и идти-то некуда.
Муса-пондарча (Муса-гармонист) пить начал рано. Подростком его брали на все свадьбы. Он рос без родителей. Жил с престарелой бабушкой. И любая возможность поесть принималась им на ура. С лет тринадцати он стал прикладываться к стакану.
Бабушка боялась, что внук сопьется, и решила его женить. В пятнадцатилетнем возрасте он и женился на двадцатидвухлетней Куржан, которая дважды успела неудачно побывать замужем.
Выпив, Муса засыпал. Не скандалил, руку на жену не поднимал. Ел, что подадут, а спать укладывался, где придется. Проблемы сеьми его не волновали. Постепенно кровь в жилах превратилась в водку. Единственное о чем он сожалел, что в кране течет вода, а не водка. Сырую воду из-под крана он не пил. Ему только кипяченную подавай. Если чайник оказывался пустым или не дай бог горячим,  мог закатить истерику. Умереть от сырой воды Муса не мог. Не должен. Он намеревался жить вечно.
Вскоре семья научилась всегда держать для него кипяченую воду. Дети хватали чайник, бежали в соседский двор, прямо из-под крана набирали в посудину сырую воду и несли «кипяченную охлажденную» воду от соседей.
Дочери убегали замуж за первого попавшего, а пасынок снял дом на соседней улице и забрал туда мать. Иногда  заносил отчиму булку хлеба и пачку чая. А тот в знак благодарности искал невесту сыну в своих же кругах. В кругах алкоголиков.
Пару раз даже нашел. Одна Луиза появлялась в доме отца, чтобы обстирывать его и приготовить поесть на скорую руку.
В доме у Мусы имелся аккордеон. Музыкальный инструмент он ценил и любил. А как виртуозно играл! Клавиши танцевали под узкими длинными худощавыми пальцами гармониста. После первого же стакана Муса брал в руки аккордеон и растягивал меха. Начинала литься лезгинка. Ему тут же подносили вторую. После второй он начинал какую-нибудь задушевную песню. И не прекращал петь, пока не поднесут третью и четвертую почти одновременно. После пятой Муса начинал выяснять, кто в компании на сей раз самый умный.
Зная его слабость, друзья подливали.
         Муса всю свою сознательную жизнь работал сторожем. Что и как он охранял, известно одному Богу.
Сегодня он запомнил одно  новое слово, смысл которого толком не понял. Лежа перед телевизором, он услышал его из уст ведущего «Международную панораму» Бовина. "Посол приехал,.. уехал,.. заявил".
Русский  для него так и остался загадочным языком.
- Лиза! Поди-ка сюда. Расскажи отцу, что такое «фасол».
- Фасоль? - переспросила дочь и перевела. - Кхоьш.
- Подожди. Как кхоьш может сказать, поехать, приехать?
- Где ты такое слышал?
- По телевизору.
- Ты какую передачу смотришь? - спросила дочь.
Заглянув в комнату, Луиза на экране телевизора Чипполино весело напевающего свою песенку.
- Дади, сейчас и помидоры, и лук ездят, разговаривают и даже смеются.
 Несмотря на все хлопоты, которые доставлял ей отец, Луиза по-своему любила его. За  его недальновидность, простоту, чистоплотность. Не познавший родительской ласки и любви, он так и не смог проявить свои чувства к собственным детям.  Возможно, не умел, а может быть и стеснялся показаться мягким. слабым. Напускная строгость не пугала ни жену, ни детей. Неприхотлив в еде, не требователен к делам по хозяйству. Главное, чтобы жена не ворчала.
Поужинав, Муса стал собираться на посиделки к друзьям, которые собирались у очередного алкоголика в сторожевой будке у шлагбаума на дороге, ведущей в яблоневые сады.
- Луиза, погладь  брюки-галифе. Я жениться должен. Мать ваша убежала. Думает, что я себе жену не найду.
- Отец, фильм уже заканчивается. Досмотрю и поглажу.
Муса пристально посмотрел на экран. Шел фильм «Укрощение строптивой». Сцена: герой в исполнении Андриано Челентано колет дрова.
- Да ему столько еще работы. что я и с работы за это время вернусь, - заявил Муса на полном серьезе.
Луиза усмехнулась и предложила отцу присесть на диван, а сама принялась гладить брюки. Как остановить отца и как отучить от зеленого змия, она не знала.
Но и бросить его не могла. Муж часто ругал за то, что она слишком часто бросает детей одних и бегает к отцу.
Вдруг в дверь постучали. На пороге а появились Пацо и Иби - друзья отца по несчастью.
 - Мы все  с сегодняшнего дня уволены, а нас  двоих и жены не пускают домой.
- Бездомные? У меня найдется место для друзей, - обнимая товарищей, успокаивал Муса.
Луиза  растерялась. Уйти вовремя не получилось бы. А они еще и две бутылки с собой принесли. Алкаши едва держались на ногах. Вечно голодные и гонимые из семей, они обрадовались Луизе. А та не знала, что с ними делать.
Быстро сварила вермишель. Трое мужчин съели ее за считанные минуты. Также быстро опустела первая бутылка из-под водки. Заглянув в шкаф, она нашла пакет с рисовой сечкой. Но алкоголики настаивали на вермишели. Выйдя на улицу, Луиза смотрела по сторонам.Заметив соседку Лейлу, поделилась своей бедой.
- Мне пора бежать домой. А тут эти гости. Не зная. чем их угощать. Требуют отварную вермишель, а в доме только сечка рисовая.
- Подожди. Я тебе сейчас помогу. Принесу вермишель. Но надеюсь, что больше они сюда не придут, - произнесла Лейла и быстро исчезла в своем дворе.
Минут через пятнадцать алкоголики ели очередную порцию вермишели и хвалили друг друга за истинные познания жизни и дружбу.
- Вот, я только сегодня узнал, что Горох приехал, поехал, сказал, - рассуждал Муса.
- Нет, ты говорил не о горохе,  а кхоьш, - настаивал Пацо.
- И горох, и  кхоьш, - поддерживал беседу  Иби.
Не успели друзья допить вторую бутылку, как по очереди начали бегать  за дом. Потом все одновременно. Вечер закончился тем, что оттуда они больше и носа не показывали.
Луиза догадывалась в чем дело. Но не подала виду. Что Лейла добавила в вермишель, она так и не спросила. На утро друзья выползли со двора и больше там не показывались. И, наверное, больше не пробовали и вермишели.
           Но в поселке Мусу-гармониста прозвали Гарзниш-Муса.(Муса-вермишель).      А за что, знаете теперь и вы.