Омуль для Кремля.
На дворе стоял резиново-застойный 1975 год. Я ушёл с первого курса кинотехникума и тупо сидел дома на родительской шее. Развлечения были незатейливые – днём читал, вечером с пацанами стояли у подъезда, попивая «Агдам» и бренча на расстроенных гитарах. Так прошло два месяца.
Однажды вечером отец, придя с работы, сказал:
- Всё, хватит филонить, едешь со мной работать на Байкал!
Это внесло некоторое разнообразие в мою скучную жизнь.
На следующий день, собрав сумку и наскоро позавтракав мы двинулись в путь.
Стоял сухой и солнечный сентябрь. Я любовался из окна электрички на увядающий багряно-золотой лес. В голове было пусто. На соседней лавке расположились остальные персонажи нашей будущей бригады. Три брата Казаковы. Самый старший лет пятидесяти, с землистым цветом лица, невысокий, седой, вся поверхность тела была покрыта богатой россыпью «зоновских» татуировок, его звали Юра. Средний, лет сорока, высокий черноволосый с пивным брюшком – Валера. Младший Сашка лет тридцати, с короткой стрижкой, весёлыми карими глазами. С ними был сын Валерия – Олег, высокий, голубоглазый, мой ровесник, лет семнадцати от роду. Ещё был один товарищ – Боря, атлетически сложенный гигант, лет тридцати.
Прислушавшись к их разговорам, я понял, что все, кроме Валеры и его сына Олега, имеют богатое криминальное прошлое.
Папаша мой тоже не был белым и пушистым, имел три ходки к «хозяину», но никогда, ничего не рассказывал, и по его добродушной внешности никто бы не сказал, что он имеет какое-то отношение к криминалу.
Ехали мы в посёлок Сухой Ручей, что в полутора километрах от Слюдянки. Там находился Южно-Байкальский рыбзавод, а мы должны были строить при нём коптильный цех.
Байкал встретил неласково, небольшой шторм бросал свинцовые глыбы воды на волнорезы. Посёлок расположился у подножья сопки до самого берега. Нас поселили в бывшей библиотеке, дом был огромный и холодный, кое-где в комнатах не хватало стёкол.
Мы наскоро зашили их фанерками, затопили печку и через несколько часов, пар изо рта уже не шёл. Вытащили припасённую с Иркутска водку, закусь и неспешно отпраздновали прибытие…
Наутро пошли знакомиться с объектом. Посмотрели фронт работ, заказали материалы. Самым удивительным было то, что завод стоЯщий на берегу Байкала перерабатывал только МОРСКУЮ РЫБУ!!!
Ставриду и скумбрию, которые доставляли из Приморья поездами в свежезамороженном виде.
Потянулись рабочие будни. Самое стрёмное было вставать утром в семь утра, в холодном доме…
Наскоро пили чай и брели на завод, плотнее запахивая бушлаты и телогреечки. Студёный байкальский ветер пронизывал до костей.
На заводе сердобольные тётки накладывали нам в кульки из серой обёрточной бумаги свежеобжаренную, приготовленную к консервации рыбу, она была жутко горячей и фантастически вкусной. Мы завтракали, и начинался рабочий день.
Таскали бетонный раствор для заливки сейсмопоясов на третий и второй этажи, носилками. Ни о какой механизации не было и речи.
С непривычки болели все мышцы, руки были в кровавых мозолях,
Но через недельку всё вошло в норму.
На территории завода был пирс. К нему изредка швартовались рыбацкие катера. У них мы брали свежий омуль, чтобы разнообразить наш небогатый рацион. Денег за рыбу с нас никогда не брали, и это было хорошим подспорьем.
Как-то раз шторм разыгрался не на шутку, и Байкал-батюшка буянил почти неделю. Катеров с рыбой не было, и мы немножко соскучились по малосольному омулю.
Поэтому, когда шторм несколько утих, и к пирсу подошёл небольшой катерок, мы всей бригадой двинулись к нему.
Катер был незнакомый, на палубе лежали штабеля ящиков на некоторых из них можно было прочесть маркировку – «Москва.Кремль.». К катеру шустро подкатил грузовик. Мужичок с катера крикнул водителю, чтобы он загружал ящики в кузов, на что водитель ответил, что он в гробу видал погрузку ящиков, его дело баранку крутить. Мы с интересом наблюдали за словесной дуэлью.
Наконец они нас заметитли.
- Мужики, помогите ящики загрузить, отблагодарю! – крикнули с катера.
- Отчего-ж не помочь хорошим людям – ответили мы, предвкушая побочный заработок.
Ящики были тяжёлые, но мы всем гуртом справились за час с небольшим.
Юра, как «бугор», подошёл за «благодарностью». Мужичонка с катера долго шарил в кармане, наконец, выудил оттуда портмоне.
Долго в нём рылся, сопел, думая какую купюру вынуть. Наконец вынул зелёную «трёшку» и протянул Юре…
- Это что? – спросил Юра.
- Деньги… - ответил мужичонка.
- А ты знаешь сколько щас водка стоит? – рявкнул Юра.
- Пять тридцать – прозвучал ответ.
- А сколько человек грузили твои ящики? Ты нам как минимум «червонец» должен!
- Не хотите «трёшку», вообще ни хрена не получите! – и он, гнусно хихикнув, аккуратно сложил купюру пополам и сунул в карман.
- Михалыч, отчаливай, я на поезд повёз рыбу! – крикнул он и пошёл к грузовику. На пути его встретился скворечник деревянного туалета и он, немного подумав, нырнул туда.
Нужно было видеть лицо Юры. Если честно, мне стало страшно, когда я увидел его глаза побелевшие от бешенства. Мы стояли в недоумении. Но Юра вдруг что-то шепнул Борису-атлету и резко рванул к грузовику. Водителя в грузовике не было, он точил лясы с тётками из консервного цеха. Борис с Сашкой тоже пошли к машине, шепнув нам, чтобы мы, задержали под любым предлогом засранца с катера.
Минут через пять они вернулись, и мы всей бригадой двинули продолжать свой рабочий день, по довольным мордам мужиков я понял, что они устроили мужику какую-то «подлянку».
Грузовичок, чихая и кряхтя, увозил груз ящиков с территории завода. Когда он скрылся из вида, Юра скомандовал:
- Шабаш ребята! На сегодня работа закончена!
-Пошли «благодарность» забирать…
«Благодарность» выразилась в виде пяти ящиков с грозными надписями.
Мы быстро нашли тачку, кусок брезента и заботливо уложив, набросали сверху немножко строительного мусора, вывезли в надёжное место.
Мой папаня, как главный по связям с местным населением, отправился в сельпо с одним из ящиков. Вернулся с двумя «авоськами», под завязку набитыми водкой и закуской.
Произошла обычная бартерная сделка.
Назревала грандиозная пьянка. По причине холодной погоды водку остужать не требовалось. Сварили картошки. Вскрыв один из ящиков, подивились гигантским размерам омуля. С десяток хвостов бросили на жарку, ещё несколько оставили на «сагудай», это бурятское блюдо. Омуль очищается от костей, режется на кусочки, нарезается кольцами лук, добавляется растительное масло, соль, перец, чесночок мелко нарубленный, немножко сбрызгивается уксусом, и трясётся в кастрюле пять минут. Всё, блюдо готово!
Вкус нежнейший, а под водочку, вообще не передать!
В общем пир шёл горой. Мы с Олежкой по причине малолетства выпили немножко, в основном налегали на жрачку, а старшее поколение веселилось от души…
После нескольких часов возлияния наш дом напоминал Куликово поле.
«О, поле! Кто тебя усеял мёртвыми телами!»
Из живых были только мы с Олегом.
Чуть не забыл о ещё одном члене нашей бригады. Боря-атлет взял с собой собаку – восточно-европейскую овчарку по кличке Рэда. Сучонка была мелкая, но умная и ****опротивная, всегда втихаря норовила куснуть за ногу.
И вот, лежим на койках, Олег дремлет, я тихонько бренчу на гитаре, напевая:
- Ваше благородие, госпожа удача…
Вдруг слышим сокрушительный удар. Дверь слетает с петель, в комнату врываются двое ментов с пистолетами в руках. Кричат:
- Никому не двигаться, руки вверх!
Первую команду все выполнили беспрекословно – двигаться никто не мог. Вторую команду смогли исполнить только мы с Олегом, дружно вскинув руки в гору.
Рэда, как настоящая овчарка бросилась под Борькину кровать и тихонько из под неё поскуливала.
Менты огляделись, и поняв, что сопротивление сломлено на корню принялись упаковывать нас в «воронок». Взяли всех, кто хоть немного мог шевелиться, остались двое – батя и Валера. Батя не подавал признаков жизни, а Валера, хоть и бурчал что-то спросонья, был нетранспортабелен по причине большой массы организма.
Нас радушно встретила «КПЗ» Слюдянки. Менты явно скучали, в отделении было чисто, в камере относительно тепло. Кроме нас в камере находился мальчонка лет двенадцати, с пронзительно-синими пионерскими глазами, аккуратно и чистенько одетый.
Боря-атлет первым пришёл в себя, огляделся по сторонам, узнав привычную обстановку, успокоился. Начал пробивать пацана, кто такой, за что взяли. Мальчик сказал, что за воровство контейнеров с поездов. Боря переспросил, может за грабёж? Нет, ответил тот, застенчиво опустив глазки, именно за воровство.
- А с кем ты их воровал?
- Один…- ответил мальчик.
Борька разозлился:
- Ты чё меня за лоха держишь?! Кончай врать, а то щас язык вырву!
У мальчонки выступили слёзы на глазах.
- Я не вру! Я правда один…-захлюпал он носом.
И поведал нам презабавнейшую историю. Перед Слюдянкой, железная дорога огибает сопку, и там поезд некоторое время стоит, на красный сигнал семафора. И вот, наш юный криминальный талант до чего додумался. Он привязывал стальной трос к контейнеру, другой конец привязывал к опоре контактной цепи, а она ведь прочная, железобетонная. Итак, поезд двигается, а контейнер, привязанный к столбу, сползает с платформы и падает на землю, где наш юный пират с помощью топора, спокойно его вскрывает и берёт всё и сколько нужно. Всё гениальное просто!
Прошло немало времени. Нас не вызывали на допрос и не кормили.
Вдруг, за дверью камеры раздался дикий шум, крики, выстрел. Вскоре всё стихло. Через минуту открылась дверь камеры, и туда влетел мой родитель, в абсолютном шоке. Я еле успел его подхватить.
-Что ж, вечер перестаёт быть томным – сказал я, - Давай рассказывай, как тебя-то сюда занесло?
И папа поведал нам грустную историю о том, как он проснулся и никого кроме Валеры не увидел, увидел лишь выбитую дверь и Рэду, скулящую под кроватью. Он начал громко нас звать, пересыпая призывы ненормативной лексикой. На шум прибежали соседи и сказали, что приезжала милиция, и всех увезли в Слюдянку. Папаня не придумал ничего лучше, как взять на поводок Рэду и ринулся по рельсам в Слюдянку, надеясь совершить налёт на «КПЗ» с целью освобождения нас от ментовского беспредела.
Менты конечно охренели от такой наглости, когда папа ворвался в отделение с овчаркой и закричал:
- Всем лежать! У меня граната! Ключи от камеры сюда!
В одной руке у него был поводок с упирающейся и совершенно безумной от страха Рэдой, в другой он сжимал картофелину, единственный похожий на гранату предмет, попавший под руку…
«Ревизорская» пауза длилась ровно столько, сколько нужно было ментам, чтобы идентифицировать картошку с гранатой. Затем один из них выстрелил в потолок. От выстрела Рэда выскользнула из ошейника, и наделав большую лужу, рванула на свободу…
Утром нас вызывали по одному на допрос. Мы были к этому готовы. Твёрдо стояли на своём, что взяли только два ящика, а остальные три, украл сопровождающий, и решил на нас свалить всю вину…
Мы выдали добровольно два ящика (хорошо, что отдельно попрятали), нам выписали предписание – в 24 часа покинуть территорию Слюдянского района. Мы свято его исполнили.
К счастью домой приехали не с пустыми руками, а с остатками Кремлёвского омуля, чувствуя свою причастность к великим политическим деятелям нашей великой Родины – Советского Союза!