- А в чём, собственно, дело? - Мальчик сцепил руки на широкой груди; совершенно безмятежный вид, надменный и снисходительный взгляд. Человечек был на голову ниже его. На самом-то деле, мальчика чуть не мутило от этого визитера.
- Существует один плакат..., - медленно и скрипуче проговорил визитер, - разрешите, я присяду? Старый человек, вы должны понимать.
- Да, пожалуйста. - Мальчик пожал плечами и картинно облокотился о стойку псевдо-бара. – Человечек сел, расстегнул пуговицы коричневого плаща и достал из-за пазухи бумажную папку на верёвках.
- В настоящее время этот плакат висит в….,- человечек пожевал губами, - двадцати девяти… один не разрешили, значит, в двадцати девяти местах нашего… с вами города. - Человечек снизу, поверх очков, посмотрел на мальчика.- Тот отвел глаза, прислушиваясь к странному желейному дрожанию внутри.
- Вы – профессионал в своем деле. Мне так сказали. Что вы – профессионал. В своем деле. - Человечек начал развязывать верёвки.
- Что. Вы. Хотите. Мне. Сказать. - Проговорил мальчик, почти не разжимая губ. – Кратко. И по существу. У меня нет времени.
- Не беспокойтесь, я не отниму много времени.- Человечек нашел наконец что-то среди бумаг, лежащих в папке и положил на стол. Мальчик не посмотрел, что, он уже знал.
Несколько секунд висела тишина.
- Они мёртвые, это же видно. Любому человеку с нормальным зрением видно, что семья на фотографии – семья мёртвых людей. И ещё видно, что они стали мёртвыми совсем недавно. Фотография очень ясно это передаёт. Она также сделана профессионалом… в своём деле. Вы согласны со мной? – Человечек, не отрываясь, смотрел на мальчика.
- Вы, - человечек накрыл тонкую книжную фотографию старческой рукой, - сделали их живыми, сделали, - он тихо фыркнул - чудо.
- Вы хотите судить меня? Чем там? Гаагским судом?
- Гаагским? - Переспросил человечек. - Я понятия не имею ни о каком Гаагском суде, можете быть уверены.
- Так, что вам от меня нужно? - Мальчик посмотрел в глаза своему собеседнику.
- Вы - профессионал в своем деле, правильно я понял? Вы можете рисовать без всякого холста, красок, карандашей…
- Вы хотите знать тонкости технологического процесса? - Мальчик вдруг подумал, слышно ли что-нибудь тем, кто торчит сейчас в приемной?
- Нет, тонкости меня не интересуют. - Человечек медленно подгрёб фотографию к себе. Мальчик посмотрел в окно. - Мне нужно, чтобы плакаты, которые висят в… двадцати девяти местах нашего… с вами города… были сняты.– Человечек открыл папку и стал прятать фотографию обратно.
- Это невозможно. - Громко сказал мальчик сквозь шум. «Это в голове.Так шумит, как будто там водопад».
- Вы же профессионал в своем деле, правильно я понял? - Человечек оперся о стол и встал. - Видите ли, я обещал одной женщине, очень близкому мне человеку, что я исправлю это - то, что вы натворили. Я никак не могу нарушить обещание. Старый человек, вы должны понимать.
- Если это всё, – отчетливо проговорил мальчик, - давайте прощаться. – Ему было так плохо, что он вдруг с удивлением понял, что, не опирайся он о стойку, то упал бы.
- Давайте прощаться, - человечек устроил папку за пазухой и медленно застегнул пуговицы плаща, - давайте прощаться. Надеюсь, что у нас с вами никогда не будет повода встретиться ещё раз. Здесь… или…, - он опять тихо фыркнул, – в Гаагском суде.
Последние слова долго висели в воздухе чистого прохладного кабинета. Мальчик медленно оглядел письменный стол, наткнулся взглядом на телефон. И потихоньку отлепившись от стойки, сделал первый шажок.