Мне опять не хотелось быть троцкистом. Было что-то позорящее в том, что я воспринимал теорию перманентной революции, как вариант обоснования микробиологической версии практики. Проклятый вирус ускоренной эволюции, созданный когда-то военными учёными для превращения солдат в супервоинов, наделал беды в обитаемой части Пустоши аж два раза. Боюсь, что дедушка, прославленный Выходец из 13 Убежища, мог бы посчитать внука предателем, если бы узнал про мысли, копошащиеся в моей грешной голове. Я косился на большие научные книги, прочитанные в огромных количествах за годы беготни по дикому полю. Дикое Поле - это уже из других книг и прочно связано в моей душе с анархизмом. Привычка грести до кучи все книги и журналы, которые мне попадаются, осталась ещё, но дикарское заглатывание их в безумных количествах и комбинациях, пока не упаду лицом в страницы и не засну, теперь уже в прошлом...
За пару порций винта дэнские наркошки вымыли полы в бывшей резиденции гильдии работорговцев и приятно было полистывать любимые писания князя Кропоткина, развалясь на мецгеровской кровати. Высыхающий дощатый пол уютно пах деревом, отремонтированный и модернизированный Виком холодильник время от времени включался и трясся, как припадочный, исправно охлаждая ньюка-колу и выпивку, которой был набит от дна до самого верху. Скайнет в корпусе мозгобота с самого утра укатился осматривать достопримечательности Дыры и я опять пожалел, что его необъятная электронная память содержит такое большое количество информации, не пригодной для жизни в постнуклеарном сегодняшнем мире и практически ничего, что можно было бы взять для души. С его помощью можно было бы организовать современный вариант "звёздных войн" или систему профилактики террористических атак с использованием захваченных вертибердов, но нельзя было успокоить моё измученное сомнениями сердце и получить ответы на множество вопросов, которыми я стал задаваться после победы над Анклавом. На кой мне возможности европейских станций слежения, если сама Европа вполне может быть затоплена мировым океаном, Азия покрыта спекшейся коркой и не населена даже бактериями?
Сразу после истребления гильдии я прикрепил в спальне её лично мной укокошенного главы понравившуюся мне картинку довоенного певца в истёртой фетровой рамке. Он был похож на голубого эльфа из древних сказок, про него до сих пор травили байки, как про вечноживущего. Почти в каждом городе находились надписи на стенках: "Элвис жил, Элвис жив, Элвис будет жить!". Вот ведь какая укоризна - все про него знают, но никто его песен не слышал уже несколько веков. За годы битв и всевозможных приключений сама собой насобиралась большая коллекция разных портретов. Одних элвисов было штук шесть. Вот они все лежат стопочкой на письменном столе. Но на стене я ещё в прошлом году заменил легендарного певца на другие лики. Вот слева направо: Че Гевара, Троцкий, сердитый малыш с длинными волосами, выбивающимися из-под мехового колпака... Мужик, у которого я выменял эту картинку, уверял меня, что это великий герой двадцатого века Нестор, который всю свою недлинную жизнь вместе с угнетёнными сражался против угнетателей в далёкой Евразии. Всё собрание портретов представляло из себя галерею великих бунтарей и мученников. Был портрет рыхлой толстухи, которая смотрела прямо в глаза через толстые стёкла очков и взгляд её добрым никак было не назвать. Я узнал про неё, что за всю её жизнь она ни разу не выступила с идеями, которые одобряло бы большинство её народа, а выступала она много и в тюрьмах насиделась за свои речи предостаточно. Перевод её труднопроизносимой фамилии на американский язык вызывал мысли о мятежности, о судьбе вечной переселенки, которая даже в своей стране не дома. С таким характером она прожила удивительно долгую жизнь. В наших краях её прирезали бы ещё в детстве. Мне ли не знать? Сколько я настрелял детоубийц и маниакальных потрошителей за последние годы? И не сосчитаешь...
Возле стола стоял мой старый рюкзак, битком набитый ментатом, баффаутом, психо и противорадиационными препаратами. От винта ломились полки малых шкафчиков, а книжные полки были полны книжками и подшивками журналов. Не шла у меня только литература по химии. Не лезет в меня эта наука, хоть тресни! Множество книг было прочитанно под ментатом на отходняке. Вероятно, из-за этих наркочтений и смешалось в кучу столько знаний, а в душе образовался сосущий вакуум и нет такой книги, которая исцелила бы эту мою душевную болячку. Пошелестев страницами, я вернулся к портрету автора. Кропоткин был из элиты общества, был человеком не бедным. Что же заставило такого умного и образованного человека такое написать? Чего ему не хватало? Когда я выбежал из родной деревни с копьём в руке наводить в мире арройские порядки, мне было наплевать на порядки, которые были в этом мире до меня. Всё было просто - ради спасения родни я готов был красть, убивать, дружить и враждовать, учиться и трахаться, лгать и предавать. Цель оправдывала любые средства. Чем больше я узнавал о мире, тем больше любил родину. Даже когда её уничтожили проклятые гвардейцы. Новое Арройо, в котором из старого только несколько выживших, так и не стало для меня новой родиной. Теперь мой дом - эта все Пустоши, а инстинктивное желание изменить мир обросло теориями и рассуждениями интеллектуалов, добытыми из множеста книг.
Я посмотрел на потрет ворчливой Лидии и подумал, что я тоже вечно недоволен тем, как живут и что делают люди. Они всегда ошибаются или бездельничают, а я прав. Что бы сказал мне Че? Что надо перенести революцию южнее и восточней? Что бродят смутные слухи о базах Братства Стали на восточном побережье и угроза там или спасение... Тайна. Никто не знает. Первую фазу революции мой дедушка вынес на своих плечах почти водиночку. Вторая фаза - моя и есть надежда, что с вирусом ВРЭ покончено навсегда. Ой ли? Третья фаза революции... Чует моё сердце, что главный политикан Анклава не зря был так разговорчив перед смертью, ох, не зря... Он назвал меня мутантом и наших арройцев искренне считал носителями изуродованных генов. Дурак! Да будь мы хоть ушастыми коротышками неизвестной породы, за родню я пасть порву любому теоретику и начхать мне, кто кем нас считает. Да, я мутант. Так что же? Надо мне бить по роже и нельзя мне подать руки? Сами вы все дураки! Вижу два пути. Один - собрать снова отряд друзей и по-партизански двинуть на восток наводить наши порядки. Другой - начинать кропотливую работу по сплочению масс в армию строителей мира нового типа, привлекать теоретиков и с помощью умников перековать массовое сознание, а самому возглавить практиков и с оружием в руках приволочь в светлое будущее всех, кто пока упирается. А кто упираться не станет, будет нам попутчиком. Но мой дикарский инстинкт протестует, я опять не хочу быть троцкистом. Тупик...
Закрыв сборник основных трудов Кропоткина, я погладил потёртый корешок и задумался. Взгляд поблуждал по портретам и остановился на рюкзаке с наркотой. Надо ещё добыть книг. Читать буду опять на откате от ментата, теперь уж иначе не получается. Ну, что же... Пары сотен упаковок хватит, чтобы обрести новые знания. Только бы книг в Пустоши нашлось достаточно, только бы теорий и практик прошлых веков хватило, чтобы решить сегодняшние проблемы. А я уж не поленюсь!
Да... Всё было бы замечательно, кабы не попалась бы мне месяц назад книга по психиатрии. До сих пор мороз по коже дерёт, как вспомню толкования значений терминов. Бред величия, бред реформаторства, невроз потери, навязчивые идеи спасения мира и человечества, комплексы неполноценности, мания преследования... Да прочти такую книгу самый здоровый, ведь непременно же заболеет! Вот и я...
Есть, правда, привычный и сто раз проверенный способ - спросить Болтливого Мосла. Решено! Завтра же еду в гости к Сулику и спрошу косточку его деда. Духи плохого не посоветуют!