- Мам, расскажи, как ты с папой поженились, - просьба отбросила меня на много лет назад.
- А времени слушать хватит? Ведь это история не простая. Уже и страны-то нет, где ты и я родились.
Разговор происходил в Швеции, когда мы, две беженки, ждали ответ миграционного отдела. Свободного времени более чем достаточно первый раз в жизни. С непривычки «вдруг ничего не делать», а ждать получения вида на жительство в незнакомой стране, в новом качестве – «просителя политического убежища», давило на сознание и подсознание, лишая сна, тянуло к пересмотру прошлого, стараясь предугадать туманное будущее. От хорошей жизни мало кто сбежит в неизвестность…
Вот и настал час откровений с двадцатилетней дочерью, которой я стала ближе, чем когда-либо до и после 1986 года.
- О том, что ты родилась в Москве, где я училась в полиграфическом институте на механическом факультете в одной группе с твоим папой, тебе известно, как и то, что он румын. А вот я о нем полгода не знала НИ-ЧЕ-ГО.
Он появился на втором курсе. «Новенький» - блондин с залысинами, обещающими перерасти в безбрежный пробор. Его вежливость, граничащая с умильностью, хотя и выделялась на общем фоне простолюдийного воспитания остальных ребят, у меня не вызвала никаких чувств. Он сутулился от смущения всякий раз, когда встречался со мной взглядом, а при встречах, будь то и пятый раз на дню, вежливо здоровался.
- Несчастный второгодник из прибалтийцев, наверное, - предположила я, когда он оправдывался, уходя с лекций математики, что у него «русский язык сейчас».
В то время я была влюблена в златокудрого, широкоплечего Ивана. Вот уж кому лысина не грозила. Но не в красоте дело. Мой девиз «лучше с умным потерять, чем с дураком найти» верен и сейчас, а для меня умнее Ивана на ту пору не было никого на свете.
- Хочешь, расскажу сначала про него?- спросила я Аленку. Ведь поступать в институт в Москву я поехала из-за него.
- А, так до папы у тебя была другая любовь? Не знала… Давай рассказывай!
- В «хрущевские времена» наше поколение попало под новый закон поступления в вузы: предпочтение отдавалось абитуриентам с двухгодичным стажем работы по профилю, хотя не возбранялось поступать и сразу со школьной скамьи, только мест оставалось не так много. Думаю, это справедливо. Что мы, семнадцатилетние, знали о жизни, о профессиях? Учитель, врач, агроном и инженер. Кем быть?
Я жила в Симферополе с больной матерью и младшим братом в коммуналке по три квадратных метра на человека…
- Грустную часть опускаем, сегодня про любовь! – напомнила дочь.
- Ты права, но потерпи чуток. Мне семнадцать. Не дотянув до серебряной медали чуток, сразу после выпускного вечера я поехала подавать документы в Педагогический техникум в Ялту, где жил мой отец с мачехой и двумя их совместными детьми, то есть, моими «полубратьями».
Почему? Не знаю. Возможно, чтобы выбраться из тесноты и «безнадежья». Только не суждено мне было стать педагогом.
Именно чувство серой безнадеги вдруг толкнуло меня к выходу из полутемного помещения, а плакат на внутренней стороне двери, который невозможно было заметить при входе, окончательно добил не совсем твердое желание стать учительницей. Объявление гласило: « Абитуриенты, не сдавшие пение, к вступительным экзаменам не допускаются…» - дальнейший текст не было смысла читать.
Отложив на время мечту о высшем образовании, я решила искать работу. Связей «посолидней» не было. Устроилась уборщицей в областную типографию. Все же мне повезло, что именно наборный цех нуждался в уборщице. Там я встретила таких прекрасных людей, как дядя Моня, дядя Педро и подружек Таисию и Валю.
Ручной набор – это два в одном: искусство и математика. Уже через полгода меня перевели в наборщики-верстальщики газеты «Крымский комсомолец» и зарплату повысили до ста десяти рублей в месяц! По тем временам начинающий инженер получал столько, а мне едва восемнадцать исполнилось. Жаль, что исчезла эта профессия сейчас. Хотя, с другой стороны, свинец в почках нашли тоже через полгода…
- Мамуля, а про любовь когда?
- Да уже скоро. Ты помнишь тетю Наташу? Мы с ней с восьмого класса дружим. Это она меня и танцевать учила, и на танцы первый раз затянула еще в десятом классе. Клуб культуры в селе Лозовое под Симферополем. Пешком около часа, а нам хоть бы хны. С Наташкой грустно не бывало. Она – душа и заводила в компании. Танцы только по субботам. Я иногда присоединялась к ним по дороге, подходя в назначенное время к перекрестку. Во время учебы было не до развлечений, а с поступлением на работу – другое дело.
Но в одну из суббот я опоздала на встречу. Одной идти было страшно, а возвращаться домой не хотелось. Стою в ночной тиши и жду: вдруг появится попутчик. Ждала минут двадцать. Из-за поворота приближалась высокая и плечистая фигура человека.
Чем ближе подходил незнакомец, тем сильнее стучало в висках. Как решиться? Что сказать? Может лучше вернуться? Парень, ничего не подозревая, приближался. Уже в двух шагах от меня. Еще секунда и…
Словно прыгая в холодную воду со скалы в детстве, я шагнула наперерез молодому человеку со словами: «Вы в Лозовое?». Тот, оторопело улыбаясь, не успел и рта открыть, как услышал мое:
- Можно я Вас провожу?
- С превеликим удовольствием!
По дороге, чтобы не молчать, я рассказала, как все получилось. Извинилась за свое «нахальство», а он в свою очередь поведал, что возвращался из ресторана, где отмечал с братом появление на свет первого племянника.
Так за разговорами пришли к Дому Культуры. На мое «спасибо за компанию» - его веселое:
- Нет уж, Вам спасибо, что проводили,- и лукаво улыбаясь, махнул рукой на прощание.
Танцы только входили в разгар. Девчонки кучками облепили стенки с одной стороны, парни – с другой. Наташина смешанная группка звалась «марьинской», то есть, пришельцы из Марьино, стояла в углу между ними.
Пока я делилась приключением своего появления, в дверном проеме появился герой повествования. Он обводил взглядом зал. Я, поперхнувшись на слове, попыталась спрятаться за подругу, но уже через несколько секунд услышала:
- Разрешите?- и его рука, мимо Наташи, ждала моей.
Успехом у парней я не пользовалась, в основном стояла, спрятавшись за спины наших ребят, которым давно объяснила, что танцую плохо. Я просто впитывала науку движений в танце и чертовски боялась опозориться. Вероятно, всему свое время.
В этот вечер я чувствовала себя счастливее Золушки в королевском дворце. Иван танцевал только со мной. С ним я забыла, что не владела искусством танца. Мы, словно, срослись; наши ноги едва касались пола в воздушных вальсах, нежных танго и озорных фокстротах.
Объявили последний танец. Каково же было мое изумление, когда Иван произнес:
- Долг платежом красен. Надеюсь, Вы не возразите, если я верну Вам долг?- таким неожиданным оказалось предложение проводить меня домой.
- Романтичный июльский вечер прошлого столетия закончился первым поцелуем? – доверительным шепотом отреагировала дочь на мое откровение.
- Нет, что ты! Мы всю дорогу не умолкали. Обо всем и ни о чем смеялись и болтали.
На прощание он произнес: «Сегодня я поверил в Судьбу. Во всяком случае, хочется верить в это».
- Мам, я целый вечер жду про поцелуи и любовь.
- Так с этим мы до января ждали, а тебе до завтра потерпеть придется.