Неосторожное движение рукой – вазочка с разным барахлом летит на пол и разбивается вдребезги. Бог ты мой… Чего здесь только нет…
Разная мелочь, которую забрасываешь наверх в надежде потом разобраться, что к чему, но не успеваешь, потом забываешь. И только изредка протирая пыль, натыкаешься и вновь даешь себе слово: вот на этой же неделе все переберу…
А рассматриваешь всю эту мелочевку только в таких случаях, как сейчас.
Наушники от телефона «Nokia». Сам телефон давно сдох, а наушники я почему-то не выбросила. Наверное, потому, что поменяла уже несметное количество: как-то не живут они у меня долго – то рвутся, то еще что-то.
Дискета... Боже, какой раритет! Здесь у меня какие-то гитарные проигрыши, напевки, которые я намурлыкала в незапамятные времена, наброски стихов и песен… Почему-то я не доверила эти осколки творчества жесткому диску на компьютере, а сохранила их на дискете. Забросила сюда – и совершенно забыла. Любопытно было бы посмотреть, что там… Ведь год как минимум не заглядывала. Наверное, улыбнусь своим творческим «взбрыкам»…
Компьютер долго думает, соображая, что там такое в него сунули. А потом выдает приговор: «Отформатируйте диск А».
Обидно… Надо было все это добро переписать на флэшку, что ли… Но чего не вернешь, того не вернешь.
… И одинокими разноцветными птицами разбросанные визитки.
Сейчас, в эпоху мобильников, визитка все больше уходит в прошлое. Но дань традиции или просто привычка пока еще заставляет нас хранить в бумажнике эти клочки бумаги.
Сажусь на пол и перебираю их.
… И каждое имя – мороз по коже.
Вячеслав Сергеевич Греков. Пресс-секретарь одной крупной фирмы. Умница, красавец и душа компании. Каждая пресс-конференция, которую он проводил, превращалась в какое-то феерическое шоу. Он мог расшевелить и заставить раскрыться любого интервьюируемого. И они начинали отвечать на вопросы не скучно и обыденно, казенным языком, а увлекательно и даже с юмором. Цитаты с таких пресс-конференций потом долго ходили афоризмами у журналистской братии.
И никто не знал, чему стоила ему работа. Внешне беззаботный и полный оптимизма, он переживал за каждую неудачу фирмы, потому что ему приходилось в пожарном порядке улаживать слухи, циркулирующие вокруг предприятия. А слухов было немало. Его шеф – фигура достаточно одиозная – был вспыльчив и скор на расправу. Вячеслав проработал чуть больше трех лет. А однажды просто не проснулся. Не выдержало сердце…
Генриетта Карловна Форд. Бог ты мой, как я улыбнулась, когда услышала ее имя-фамилию. Так и норовила спросить: «Генри Форд не родственник, случайно?». Особую пикантность данному совпадению придавал тот факт, что Генриетта работала топ-менеджером в местном представительстве фирмы «Мерседес».
Уверенная в себе холеная женщина из поволжских немцев. Умная. Красивая. В тридцать пять лет она уже успела дважды побывать замужем, но, видимо, работа для нее значила существенно больше, чем личная жизнь.
С ней мы познакомились на неимоверно скучном мероприятии из тех, что проводят почти обанкротившиеся «хозяева жизни», лишь бы только подчеркнуть, что на самом деле у них все тип-топ. Банкет, невнятные речи, совершенно унылые лица с пустыми глазами…
И только ее улыбка – словно маяк в этом людском тумане. Улыбка ехидная и до невозможности коварная. Уже потом, несколько месяцев спустя, я выясню, что один из организаторов банкета – ее бывший ухажер, которому она дала от ворот поворот. Мужчина вскипел и пообещал, что сильно испортит ей жизнь. Старался он, как умел, оскорбленная мужская гордость выкидывала еще те коленца, и крови он, конечно, из Генриетты попил.
А в тот день она просто пришла насладиться моментом его падения. Уж кто-кто, а она знала, что банкет – последний в жизни фирмы.
Бывший ухажер официально объявил о банкротстве через месяц. Но Генриетта этого не услышала. За неделю до того она разбилась в автокатастрофе. Злая ирония судьбы: она все время ездила на своем «Мерседесе», а в тот день по непонятной причине села за руль «Рено».
Виктор Степанович Хитрый. Да уж… Вот кому фамилия подходила на все сто!
Он умудрялся выкручиваться из самых невероятных ситуаций. Начинал бизнес он еще в восьмидесятые годы, поднял с нуля какой-то кооператив. Пережил коммунистов и бандитов, но потом из-за рубежа хлынули западные товары, и кооператив приказал долго жить. Виктор ушел работать в администрацию района, быстро сделал себе карьеру – от начальника отдела до заместителя главы.
Потом глава района попался на крупной взятке. Шумиху удалось замять, причем именно благодаря находчивому заму. Но его заслуги не оценили. Когда потребовалось кем-то пожертвовать, выбрали его. На Виктора навесили всех собак, чуть не довели дело до суда, но он и тут умудрился выкрутиться.
Уходя, он пообещал своему бывшему шефу, что припомнит эту «благодарность». И припомнил. Не прошло и года, как глава района «засветился» в одном громком уголовном деле. Виктор выступал в суде свидетелем. Главу упекли на пять лет.
А Виктор снова ушел в бизнес. Чем он только не занимался! И пивными точками, и торговлей шмотками, и даже неплохо заработал на «черном вторнике», успев грамотно распорядиться имеющейся валютой.
А потом произошло страшное… Он сидел в кафе за столиком с очередным партнером, обсуждал какие-то общие дела. В этот момент напротив них остановилась «девятка» с заляпанными грязью номерами. Из окна были выпущены четыре автоматные очереди. Как выяснилось потом, таким образом местные бандиты решили свести счеты с партнером Виктора. Партнер выжил. А Виктор – нет. В этот раз Хитрому не удалось перехитрить костлявую старуху с косой.
Откуда у меня его визитка? Я даже не помню… В памяти осталось только его лицо: удивительно доброе для человека, столько повидавшего на своем веку…
Ярко-зеленая визитка с разноцветными буквами. Фамир.
Просто Фамир, номер телефона – и все.
Я не знаю, было ли это его настоящее имя или сценический псевдоним. Он выступал в цирке. Канатоходец, жонглер, эквилибрист… Нас познакомили на одной артистической тусовке. Вокруг ходили признанные и не очень гении, полные собственной значимости. А он скромно стоял в углу с бокалом шампанского.
– Знакомьтесь, это наше дарование, Фамир! – Обронил проходивший мимо нас директор театра.
Фамир вежливо кивнул, но когда директор отвернулся от нас, тут же скорчил рожу и показал язык. Я улыбнулась…
Бродяга, художник, артист… Он нигде не задерживался надолго. То он выступает на улице без гроша в кармане, то срывает аплодисменты в лучших цирках страны и проматывает деньги в кабаках. Мятущаяся душа… Без образования, без семьи, без цели в жизни…
Фамир даже не окончил школу, он сбежал из дома лет в двенадцать. Уж как он получил паспорт и нашел работу – я даже не знаю. Но надо отдать ему должное: работал он с полной выкладкой. Его трюки под куполом цирка заставляли зал восторженно реветь от восторга.
И при этом – он был бесконечно, безумно одинок. На дне его глаз затаилась боль настолько сильная, что я поневоле отводила взгляд.
На пике своей популярности, когда на него «положил глаз» директор одного крупного зарубежного цирка, Фамир ушел из жизни. Сам. Оставил только записку: «Простите все. Я устал».
Что стало причиной его смерти? Что заставило его перерезать вены?
Наверное, этого никто никогда не узнает. Несмотря на внешнюю беззаботность, он был довольно замкнутым человеком и почти ни с кем не общался. Человек с двойным дном…
Я сижу на полу и перебираю эти визитки. Четыре человека, которых уже нет.
Остались только карточки с их именами…
И попались они мне на глаза только после того, как я разбила злосчастную вазу.
… Иногда для того, чтобы вспомнить, надо что-то разрушить.
октябрь 2008 г.