Жил на Руси мужик Василий. Был он умён, и хитрым был, где надо. Василий жил шикарно, однако и работал он как лошадь. Трудом своим добился он блестящего успеха, удачно продавая древесину. Работа та доход солидный приносила—и потому Василий считал себя счастливым человеком. Большой доход, так много развлечений, а кроме ничего и не желал он.
Шли годы. Василию за сорок. Иные страны, тёплые моря Василия уже не привлекали. Футбол, элитные тусовки надоели. Куницын возжелал иного: семьи, тепла, уюта и покоя.
Василия же сердце на камень походило. Он требовал любви к себе лишь, однако, одаривать любовью не спешил он.
Женился он на Юлии, удачно. Ища любви, уюта да покоя, обрёл Василий в Юлии всё это.
Жена его любила: вскоре в душе его огонь зажёгся тоже. Ожило сердце бизнесмена: Василий полюбил свою супругу.
Прошло три года. В семье Куницыных случилось прибавленье—Егор родился. Василий души не чаял в сыне—Егора возлюбил он. И оживало сердце бизнесмена. Теперь оно не камнем было, но сердцем, на любовь способным. Жену, Егора—всех любил Василий. И только вера в Бога в душе Василия не обитала вовсе.
Егор всё рос. Чем старше был он, тем более любил его Василий.
В один ненастный день Егор, споткнувшись, упал на землю. Кровь тонкой струйкой потекла из носа, и всё никак идти не прекращала. Егора отвезли в больницу. Слабел он с каждым часом, врачи же лишь руками разводили.
И тут о Боге вспомнил вдруг Василий. Пришёл Куницын в церковь и рухнул на колени.
-Услышь, Господь, мою к Тебе молитву! Люблю Егора я, но с каждым часом моё дитя слабеет! Желаю я Егору исцеленья—и в благодарность могу Тебе я храм воздвигнуть!—молил Василий Бога.
И час, и два, и три молился он, несчастный. Он в первый раз был в церкви, но свято верил, что Бог его молитвы всё ж услышит.
В какую-то минуту слепой старик вдруг оказался в храме. И подошёл к Василию тот старец:
-На что готов ты ради спасенья сына?
-На всё!—Василий молвил.
В слепце том угадал Василий голос Бога.
-Малыш твой будет жить, но есть одна условность—глаголил старец.
-Какая, отче?!
-Ты божий раб, и в знак смиренья должен в монастыре одном уединиться. Все эти годы Егора ты узреть не сможешь, однако, дитя твоё здорово будет!—старец молвил.
-На всё готов я ради сына! В ребёнке этом себя узрел я: Егор мне всего дороже!—сказал Василий.
-Сын твой избавится от страшного недуга, но не мгновенно. Лечение его семь лет продлится ровно—и ты такой же срок пробудь монахом—глаголил старец.
-Семь лет, не видя сына?! Зачем такие жертвы, коли Создатель Егора исцелить лишь в семилетний срок способен?!—Василий возмутился.
-Судить о воле Бога мы не вправе! Коль не желаешь—ищи пути иные спасения Егора!—промолвил старец.
-Что ж это за «пути иные»?
-Волен ты смириться, надеясь, что труд врачей не будет тщетен: возможно, они Егору и помогут. Ты также можешь купить здоровье сына, свою продав Злу душу—ответил старец.
-Господь, что чрез тебя ответил, совсем не добрый! Прощай же, старец!
Встал он с коленей и ушёл из Храма. Награду за молитву, но не условий Василий ожидал от Бога: на жертву ради сына был не готов он.
И вновь Василий у постели сына. Егор же всё слабеет—врачи ему помочь не в состоянье. А Юлия, стоя на коленях, всё молит Господа об исцеленье сына.
Василий тут подумал: «Кто может быть сильнее Бога? Пойду я в храм, найду там старца и соглашусь на жертву ради сына!».
И зашагал Василий к храму. Но у дверей той церкви он незнакомца встретил.
-И кроме Бога существует сила. Я слышал: сын твой болен. На что готов ты, его спасенья ради?!—глаголил незнакомец.
-Кто ты?!
-Слуга я верный Люцифера—но разве есть различье, кто исцелит Егора?! В душе твоей царит одна любовь к сынишке—он бог тебе! Участие твоё в одном лишь ритуале древнем,—и сын твой мигом исцелится!—так молвил искуситель.
-Что ж должно сделать?!
-Шепча особое заклятье, воткнёшь кинжал ты в восковую куклу—чего же легче!
-Конечно, я согласен!...
…И ночью той же, в одном старинном замке собрались люди в чёрных балахонах. Их много было—и лишь Василий стоял средь зала в одеждах красных. Стоял он у стола, на коим возлежало нечто, что скрыто было покрывалом белым.
Тьмы слуги долго заклинания читали, подав в определённую минуту Василию кинжал особый.
То, что скрывалось белым покрывалом, Василий поразить кинжалом медлил. В какую-то секунду сорвал он покрывало—и увидал там спящего младенца. Кинжал из рук Василия пал на пол, а сам Куницын в одно мгновение потерял рассудок. Узрел в чужом ребёнке он Егора. Ни имени жены, ни сына не помнил уж Василий с той минуты. И даже имени себе не знал он—вмиг память оказалась стёртой…
…Егор же исцелился. Смиренно Юлия Всевышнему молилась, готовая смириться с Его волей. Любовь к Егору Бога не затмила. Готовая с потерею смириться, мать обрела Егора.
Василия ж никто в Москве не видел: пропал несчастный.
11,05,2005г. Алексей Беляев.