« НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ. ПОБЕДА БУДЕТ…!»
Маня Касаурова расставалась с Сигизмундом Львовичем, ранее любимым ею неосознанно, но крепко.
Причиной расставанья стало знакомство и скороспелое сожительство Мани с Вадим Вадимычем Кишкиным, владельцем магазина рыболовных принадлежностей.
Не то чтобы Маня прикрепилась сердцем или необыкновенно радужными оказались впечатления её от близости с Кишкиным – вовсе нет.
И не богат оказался Кишкин и явно бздел разоблачения блуда с Маней со стороны супруги, Леопольдины Жоресовны Кишкиной, а вот поди ты – разбегалась Маня с Сигизмундом по собственному желанию.
Третью неделю пыхтел роман Мани и Вадим Вадимыча и уже дней десять, как Львович начал подозревать коварство своей сожительницы и стали происходить от Сигизмунда вопросы, вот-вот готовые превратиться в поганки, что Мане было не в тему.
Маня служила операционисткой в банке, а Львович состоял в том же учреждении инкассатором и по врождённой ментовским прошлым привычке держал под подушкой табельное оружие.
Маня жила со Львовичем уже полгода и они готовились оформить отношения.
В период любви Сигизмунд, пригласив Маню к браку, одновременно заявил, что в случае несанкционированных им половых связей Мани с третьими лицами, он либо пристрелит Маню, либо (в качестве альтернативы) сообщит маниной начальнице, что Маня трахается с Сидором Кузьмичём, начальником кредитного отдела, на которого сама начальница имела серьёзные перспективы.
Откровенно говоря, выбор для Мани скучный что так, что иначе. И Маня крепко, до скрипа мыслей, размышляла о выходе из сложившейся ситуации наружу без летального для себя исхода.
Даже фригидный к её привычкам в койке Кишкин заметил манину отчуждённость от процесса и, оскорбившись за свои мужские достоинства, спросил: что не так.
Маня сослалась на спазмы головного мозга и выпустила Кишкина наружу без сатисфакции.
Переполненный гормонами Кишкин сорвал тоску на жене и Леопольдина с удивлением осталась довольна.
В награду за напряжение нервов Мане выпало счастье.
Дело было перед обеденным перерывом. Мане позвонила подозрительная начальница и потребовала срочно принести некоторые бумаги.
Маня с папочкой телесного цвета пошла на очередную голгофу. Путь лежал через двор, поскольку начальница располагалась в другом крыле помещения. Во дворе Маню ждал такой эпизод: дверь инкассаторского броневичка распахнулась, из бронированного его чрева выпрыгнул Сигизмунд Львович и молодецки принял в свои объятия выпавшую оттуда же кассиршу Верку Голохвостову. Причём не просто принял, а произвёл приём хохочущей Верки с таким видом, который любой женщине подробно освещал характер процессов, происходивших между ними только что.
Маня уронила папочку и Сигизмунд увидел невесту. Он смутился и ослабил руки, отчего Верка упала с небольшой высоты на асфальт ногами. Верка нагло захохотала Мане в лицо и скрылась в денежное хранилище.
Сигизмунд непроизвольно проверил состояние молнии на брюках и жест этот оскорбевшей во мгновение ока Мане окончательно развеял её судьбу.
Маня подняла папку телесного цвета с асфальта и ударила ею Сигизмунда по левой щеке.
Сигизмунд вспотел лицом и начал говорить неправду, которую Маня уже не слушала.
Вечером, после работы, Маня собрала свои вещи и покинула съёмную квартиру, которую они арендовали со Львовичем в пополаме.
Пьяный Сигизмунд дважды звонил Мане, но она сбрасывала вызов. Третьего звонка не последовало.
Ночевала Маня в дешёвой гостинице, поскольку идти домой ей было нельзя: мама Мани пребывала в радостном ожидании свадьбы их со Львовичем, имея хроническую форму гипертонии и явление блудной дочери могло стать роковым.
Утром Вадим Вадимыч Кишкин включил свой мобильник и услышал радость: Маня сказала, что свободна и готова стать Кишкиной.
Стрелку Мане Кишкин забил на двадцать один час в городском парке у фонтана, куда прибыл с Леопольдиной под ручку.
Маня не захотела к ним подходить и решила погибнуть.
Погибать следовало выпивши, и Маня забрела в ближайший ресторан.
После седьмой рюмки коньяку Маня увидела, как в зал вошёл Сидор Кузьмич, уже с изрядным дифферентом на оба борта.
Кузьмич осознал знакомое женское лицо и сел за манин столик.
Мужчина поведал Мане о стервозности её начальницы и предложил руку и сердце в постели своей квартиры.
Маня согласилась.
Утром была суббота и Маня решила действовать жёстко, но быстро.
Очнувшийся Кузьмич с изумлением обнаружил приготовленный опохмелочный завтрак и был повергнут сердцем.
Через месяц Маня стала носить его фамилию и начала подъём по лестнице успеха, став кредитным инспектором, а через год, уже перед уходом в декрет, Маня увидела приказ об увольнении по сокращению штатов Сигизмунда Львовича и Голохвостовой Верки.
Справедливость восторжествовала безо всяких револьверов под подушкой и прочих глупостей.