Глава 7
Садистка
Даша, как и каждая женщина, мечтала о своём герое.
В её нынешней жизни проглядывала какая-то надуманность, нереальность что ли. Исчезло спокойствие, всё дрожало и мерцало, как когда-то солнце в колодце. В этом году она заметила, что соловьи поселились прямо у неё на яблонях: маленькие серенькие и ничем непримечательные птички, а на деле герои, переживающие вместе с ними всю нелепицу строящейся трассы, разрушающей заодно и их жизнь.
Был в жизни Даши один герой; тогда он ей таким, по крайней мере, казался, и она была с ним счастлива.
Это случилось совсем недавно в ещё памятные времена, а как оказалось уже в другом веке, в другой эре и в другом мире. Тысячелетие – это не просто летоисчисление – это другой мир, в котором по факту изменилась «n» величина ещё неосознанная и непонятая многими. И было это, когда они были молоды и счастливы…
Они работали вместе и решили, что совместный отпуск их сблизит. Даше давно хотелось побывать на Валдае; там, где Волга берёт своё начало. Их пригласили в обычную русскую деревню, чему она очень обрадовалась.
До Осташкова их довёз Сергей на своей машине. Места там исключительно красивые, вспоминается валдайский колокольчик, и старый фильм «Закройщик из Торжка». До самой деревни поезд не ходил, и пришлось плыть по Волге на моторной лодке. За ними приехал хозяин, к которому они ехали, и они поплыли. В верховьях Волга неширокая, от силы метров семь, но пойма огромная, видно, весной разливается широко, русло петляет зигзагами, как змейка.
И расстояние-то небольшое, а если, прямо, так совсем, рядом, но плыли два часа. Замаялись страсть, как, а когда приехали, на место: и молочко парное; и самогоночка; и воздух. Красота!
Совхоз оказался молочным, (в нём держали коров и сдавали молоко государству), а на другом берегу был рыбный совхоз (соответственно сдающий рыбу) и в нём в тоже время отдыхал директор завода, на котором они работали Виктор Дмитриевич со своей женой Маечкой.
На следующий день был праздник – Ильин день. Как гулял молочный совхоз, было неизвестно, но уж рыбный гулял на славу. Даша с Виталием переехали туда на лодке. Сидеть в избах никто не пожелал, и вся деревня решила устроить пикник. Для деревни это, прямо скажем, неожиданно. Недалеко, всего-то метрах в ста, река делала изгиб, и там был уютный мысок. Все перебрались туда, погуляли, посидели и решили ехать по грибы.
У хозяина, где жил Виктор Дмитриевич, был старый «Запорожец», его ещё называли – горбатым. До леса, – меньше полукилометра, но все разгорячились и решили ехать на машине, ну, как же – единственная машина в деревне… для деревни это было круто.
Уселись в неё семь человек! – не слабых, надо сказать! Даша сидела на коленях у Виталика на переднем сидении и головы разогнуть не могла, некуда было, только если лбом в стекло, но весело, особенно если по кочкам. Что там уж насобирали в лесу, она не помнила, помнила только, что, увидев медянку, онемела от страха и собирать уже ничего не могла. Обратно вернулись нормально, только пешком, а вот в «Запорожец» в этот раз почему-то не поместились. Праздник закончился, и пришло время возвращаться домой.
Мужчины нашли лодку, какую-то ковылястую, неустойчивую и корма почему-то подрезана, да ещё к тому же очень лёгкая. И переехать-то всего каких-нибудь семь метров, но не тут-то было; уселись, а лодка переваливается, того и гляди перевернётся. Мужчины были оба плотные, и глаза крестом через переносицу, да и Маечка не сказать, чтоб княжна, но вынужденно выбросила за борт, в набежавшую волну своё аппетитное место, благо, оно было достойным, и упорно им рулила. Набежавшая волна видать всё от того же места, была не так сильна, но лодка упорно шла не поперёк, как надо, а вкось.
Маечка и говорит: «Дашенька, пусть Виталик сядет на вёсла, а то у Виктора глаза куда-то косят», - ну Даша и подсказала это Виталику, и они ничего лучшего не придумав, начали посередине реки, в этой крохотной лодчонке меняться местами, да ещё в полный рост, - с грехом по полам переехали.
Как они возвращались обратно, перевезя их, Даша и не смотрела, она думала лишь о том, чтобы хватило сил Виталика до баньки дотащить. А пойма широкая: луга зелёные и мягкие; кое-как добрались до дороги, а там такое…, уютное бревно лежит. – Ох, не вовремя стадо возвращается в деревню! – Стадо-то возвращается вовремя да для них неудобно, прилёг Виталик тихонечко, и каждая проходящая корова считала своим долгом засвидетельствовать почтение – Всё ж таки из Петербурга человек приехал!
Каждая корова делала это по-своему, одна обнюхивала, а другая производила более сложный обряд.
Даша крутилась и так, и сяк, ну никак его не поднять, она уж и стыдила: Виталий! – Стыд, то какой – солидный ведь человек! - А человек ей отвечал: - Имею я право отдохнуть?
Ну, что уж тут скажешь, в нашей стране – это право есть у каждого, да и Ильин день всё же!
Вот так они со своим героем и сближались да не сблизились. Совместный отпуск – это не то, что ходить на свидание…, это почти уже совместная жизнь – а это не одно и то же.
Потому и сейчас Даша ничего не хотела загадывать вперёд: как сложится, так и сложится…
Ей всегда больше хотелось иметь хорошего и верного друга, на которого можно было положиться в трудную минуту.
Дашины мечтания прервала зубная боль, похоже, придётся ехать в город.
Вот не повезло, так не повезло! – ох, уж этот сырой июль…
Розовые махровые пионы, до недавнего времени от тяжести, склонявшиеся прямо к траве, и соревнующиеся с ней в своей красоте сейчас выглядели помятыми. Да и даурские лилии, ловившие лучи заходящего солнца, пару дней назад горели как огонь.
Эта поездка в город оказалась для Даши чем-то непередаваемым.
Зайдя в кабинет, она подумала: - «Хоть здесь-то мне повезло» – навстречу ей улыбалась очаровательная блондинка. Даше уже было под сорок, опыт зубных врачей у неё был, и она, спокойно усевшись в кресло, глубоко вздохнула.
В молодости она не испытывала страха и могла ходить к зубному за компанию. Помнится, у неё был забавный эпизод; в то время на крупных предприятиях были поликлиники и стационары для своих работников.
В зубном кабинете пред ней предстал крупный мужчина высокого роста в халате с закатанными рукавами, из которых выглядывали руки, поросшие чёрными волосами. Он больше походил на хирурга в операционной в своём резиновом фартуке. Даша была молодая, смелая и гордо усевшись в предложенное ей кресло, как в кресло в партере, она задорно взглянула на врача.
Как только врач начал сверлить и ей показалось, что она ощущает боль, она, не долго думая, обхватила его руку и медленно, но методично стала вытаскивать её из своего рта. Почувствовав, что врач сопротивляется, Даша тоже усилила напор (в то время она занималась спортивной гимнастикой), но, понимая, что тот не имеет возможности выключить бор машину, старалась делать это медленно, чтобы не пораниться и, несмотря на усилия врача, вытащила его руку из своего рта. Удивлению врача не было предела, такого вероятно с ним никогда не происходило. Единственное, что он мог воскликнуть! – откуда в такой хрупкой женщине столько силы?
Впоследствии, когда им приходилось сталкиваться в коридоре поликлиники, он с завидным постоянством почтительно здоровался с ней.
Воспоминания… воспоминаниями, но сейчас она, всё-таки их побаивается.
Узнав, что зуб нуждается в основательном лечении, она расслабилась в кресле, и почти успокоилась. Но, вдруг осознав, что очаровашка начала сверлить, не сделав ей обезболивающего укола, заволновалась; но с этого момента та не давала возможности Даше закрыть рот. Страшно подумать, но она начала ей удалять нерв по живому…
Длилось это как минимум полтора часа без преувеличения. У Даши на щеке под глазом начался нервный тик; от напряжения лопнул бюстгальтер; вцепившись побелевшими пальцами в ручки кресла, обессиленная она, не могла даже мычать.
Когда милашка её отпустила, Даша вскрикнула! – что вы делаете? – А что спокойно ответила та, я с уколом ничего не чувствую.
– Но у меня даже лифчик лопнул! – ну и что, мужчины уходят с мокрыми штанами, безапелляционно ответила та и вкатила Даше такую, уже ненужную ей дозу успокоительного, что сердце забилось где-то под горлом.
На следующий день зуб благополучно сломался, доставив ей впоследствии массу неприятностей, да к тому же у неё появилась фобия – страх зубного врача.
Да уж и июль, и август оказались на редкость холодными и дождливыми. Даша просто заставляла себя не унывать и не сожалеть о том, что никуда не уехала погреться, кто же мог знать…
На третий день своего отпуска, проснувшись утром, она, глядя в окно, увидела, что на газоне во всю уже пируют дрозды. Вишни уродилось необычно много, но, несмотря на это дрозды умудрялись драться за неё, юрко шуруя в траве и неожиданно взлетая на деревья. Быстрые и шустрые птицы в одно мгновение опустошили от ягод весь сад. Не осталось ничего: ни крыжовника, ни красной смородины, - но наблюдать за их поведением было одно удовольствие. Зелёный газон, казалось, шевелился и, глядя на суету дроздов, становилось весело и улучшалось настроение.
- Ой, а вон двое наскакивают друг на друга как петушки; а эта сладкая парочка уступает друг другу куст… забавно.
Интересно… в соседском саду появился ещё один дрозд. Мужчина в халате не выдержал зрелища поедания вишни дроздами и решил с ними посоревноваться. Спугнуть определённо спугнул, а вот руки то коротки. Внизу вишни уже нет, а до верха кустов уже не достать: халатик ветерок откидывает…, поторопился, выскочил, едва прикрывшись…, смех. Позже смех закончился…, появились дрозды совсем другого порядка; здоровенные, рано спившиеся мужики во главе со старшим лейтенантом…, тоже в стельку пьяным.
- Ну вот, а мы сетовали на милицию, а оказывается, она здесь и бережёт нас от лишней работы только видно не на нашей стороне.
Как ни странно пьяная вишня оживила даже бомжей. Они расхаживали по садоводству, пугая своей наглостью и не обращая внимания на хозяев участков, собирали ягоды в корзины и трёхлитровые банки, угрожая ножами.
Двое из них напугали Дашу. Было неожиданно увидеть в саду двух амбалов, устрашающего вида в выходной день рано утром. Она решила, что обязательно привезёт милицейский свисток. Раз от милиции нет толку придётся свистеть за них, а свистком она хоть привлечёт внимание соседей. Строящаяся дорога добавила немало хлопот садоводам, их территория стала, словно проходной двор. Сюда, в пустующие дома, собралось всё дно Петербурга разных мастей. Стало неуютно (мягко сказано), отдых становился экстремальным.
Сильные, здоровые пьяные мужики обворовывали пенсионеров, выкапывая картофель, морковь, свёклу, а в это время их сыны защищали Осетию от иного рода грабителей.
Что-то неправильное творилось в мире…