Возвращаемся с дачи. Едем по трассе. У развилки нас тормозит патруль ДПС. Свернули к обочине, выключили габаритные огни и фары. Ждем офицера, не выходя из машины. Ну вот откуда это в нас, черт побери, – ничего не нарушили, а сидим, вжавшись в кресла, как нашкодившие школьники, предчувствуя наказание?
Тоном учителя, отчитывающим провинившихся учеников, человек в форме сообщает нам, что мы нарушители, так как ехали с выключенными фарами, и нам следует за содеянное понести соответствующее наказание в виде штрафа.
Муж вышел из автомобиля, чтобы присутствовать при составлении протокола. Оправдываться – бессмысленно, хотя фары мы выключили лишь тогда, когда съехали на обочину, – а все потому, что и второй служивый тоже подтвердил, что света не заметил.
Однако от одной мысли, что нам придется платить государству за то, чего мы не совершали – меня, словно взорвало. Вышла из машины и поспешила за удаляющимися к разрисованному в бело-голубое автомобилю ДПС. Заранее решила не оправдываться, ничего не говорить ни о фарах, ни о том, нарушили мы или не нарушили правила – поняла, что таким образом ничего не добиться. Обогнала офицера, тот от неожиданности попятился, было, но в паре шагов остановился.
«У сильного всегда бессильный виноват», – начала я, понимая, что против этого высказывания из басни Ивана Крылова не посмеет поспорить даже грозный милиционер. Обрадовавшись тому, что он ничего не сказал мне в ответ, а лишь еще шире раскрыл глаза, видимо, от удивления, что я решила-таки ввязаться в мужской разговор, начала сетовать на нашу несуразную жизнь, которую укорачивают все, кому не лень.
Я высказала ему свое возмущение тем, что всякий начальник, находящийся у власти в нашей стране, старается что-нибудь да сделать против собственного народа. То воду отключат, то цены на хлеб и на бензин повысят, то бесполезную «автогражданку» придумают, чтобы с народа копеечку стрясти, то обяжут ездить по шоссе с включенными фарами. Складывается впечатление, что такое придумано не для того, чтобы обезопасить движение, а чтобы сыграть на руку тем, кто торгует лампочками. Они ведь теперь станут чаще перегорать, значит, их станут чаще покупать.
Так, может, те, кто это придумал, в доле с торговцами? Вы такого не допускаете? Работник ДПС выслушал меня, ни разу не перебив. Но, поскольку последним вопросом я словно и его приглашала к беседе, он, неожиданно для нас с мужем, который тоже оторопело стоял в стороне и наблюдал за тем, что происходило между мной и милиционером, согласился: «Вы правы, кто только не испытывает наш народ на прочность». Видимо он еще о чем-то наболевшем хотел сказать, но меня, словно черт за язык дернул, и я выпалила: «Вот и Вы, лично Вы, тоже испытываете. Значит, Вы такой же, как они, которые делают нашу жизнь невыносимой».
Вместо того чтобы после обидных слов немедленно заняться составлением необходимых бумаг о наложении на нас штрафа, милиционер улыбнулся и, пожелав нам счастливого пути, отправился к напарнику, тормозившего жезлом очередную машину.
Почему-то поднялось настроение. Странно получается, мы порой радуемся тому, что должно быть обыденным, не выходящим из ряда чего-то привычного. А может, мы чего-то опять не понимаем – и те, кому сверху виднее, все это специально делают, чтобы у нас здесь, внизу, были хотя бы маленькие, совсем маленькие, но все-таки радости?..