Данный рассказ основан на реальных событиях, произошедших с автором (то бишь со мной) весной 1920-го года.
Остатки добровольческой армии генерала Деникина отступали к Новороссийску. Наш отряд, около трёхсот человек (в основном казаки), остановился на ночлег в какой-то станице с труднопроизносимым названием.
После сдачи Екатеринодара красным, моё настроение было настолько подавленным, что самым большим желанием в ту минуту было пойти куда-нибудь в кабак и нажраться
как следует.
У жителей я узнал, что единственным развлекательным местом в этой глуши, был ночной клуб «У Витька», к которому я собственно и направился.
Само название клуба больше походило бы для какой-нибудь дешёвой забегаловки или пивнушки, но то, что я увидел, превзошло мои ожидания.
Передо мной стояло современное двухэтажное здание, на входе в которое светилось ярко-красная надпись с названием заведения.
У входа я насчитал около дюжины привязанных лошадей (видимо казаки уже облюбовали это место) и серебристый Opel Kadett поручика Грекова, который он отобрал (а точнее конфисковал во имя борьбы с большевизмом) у одного еврея в Ростове.
- Ну что ж, весьма не дурно для станицы, - подумал я и зашёл внутрь.
В колонках на полную громкость играло что-то типа транса, пьяные казаки отрывались на танцполе с местными доярками, туда-сюда носились официантки в розовых мини-юбках.
За одним из столиков я увидел одиноко-сидящего офицера в песочном френче и направился в его сторону. Поручик не был моим близким другом, но нас объединяло то, что мы оба были коренными петроградцами, и нам всегда приятно было по ностальгировать вместе о родном городе. Хотя общих интересов у нас было совсем немного. Мы принадлежали к совершенно разным столичным обществам. Если я в большей степени интересовался живописью и литературой, то Греков специализировался в основном по кабакам, картам и, как бы это помягче сказать, сомнительным женщинам.
- Здравия желаю, господин поручик, разрешите присесть?
- Да о чём разговор, конечно присаживайтесь!
Я сел за столик аккурат напротив Грекова.
- Может быть по пивку? – предложил поручик.
- С превеликим удовольствием! – согласился я.
К нам подошла официантка и мы заказали ей четыре Туборга и фисташек.
- Я тут навёл кое-какие справки, - начал разговор поручик, - хозяином этого местечка является некто Виктор Сухенко. Весьма сомнительная личность, скажу я вам. Он тут типа местного олигарха. Всё в станице при нём. Богатство досталось по наследству. Отец его тоже шиковал.
- Так что ж здесь сомнительного? Наоборот хорошо. Раз олигарх, значит есть что терять. Вряд ли он будет питать иллюзии насчёт большевиков…
- А вот тут как раз имеется один факт-сссс....
- Какой?
- Сухенко хоть и коренной житель этих ****ей, но в своё время папаша отправил его учиться в Петербург, благо средства позволяли. Так вот, там он, вместо учёбы, начал увлекаться разными левацкими идеями. Ну и как-то повязали его, даже отсидел пару лет. Повезло ещё, что в Сибирь не отправили, или того хуже повесили. Тогда же сами знаете, времена немного другие были, с этими кретинами особо не церемонились. Не то что сейчас…
- А дальше что с ним было?
- А что дальше? Как из тюрьмы вышел, вернулся на малую Родину. Тут бизнес у бати перенял, семью завёл, в общем, на человека стал похож…
- Ну, вот видите? Исправился же!
- Да, но…. Я его минут двадцать назад видел… Не понравилась мне его рожа… Ему б чёрную кожанку – вылитый комиссар! Да и клуб у него паршивый… Что за мещанская музыка? Хип-хоп какой-то…. Почему венские вальсы не играют? Короче говоря, красный он! Вот попомните мои слова! Красный! Нутром чую!
Тут нам принесли пиво.
Холодный Туборг Грин. Просто прелесть.
Мы сидели и пили. Молча.
За соседним столиком обосновались три бугая в спортивных костюмах. Когда нам принесли пиво, они как-то странно начали на нас коситься. Поручик заметил это.
- Какие мерзкие отвратительные типы, - сказал он, - так и хочется их всех взять и перестрелять к чертовой матери…
- Не стоит. Проблемы с местным населением нам ни к чему. После того как мы сдали Екатеринодар, наша репутация и так уже ниже плинтуса…
Я осмотрелся вокруг и как-то непроизвольно, краем глаза, увидел за одним из столиков девушку. Мне показалось весьма странным то, что я не заметил её раньше. Она сидела одна и гладила небольшую кошку, которая расположилась у неё на коленях. На вид ей было около двадцати. Она смотрела на нас.
- Не знаете, кто это? – спросил я у Грекова и кивнул в сторону девушки.
- Это? А это дочка хозяина. Оля, кажется, её звать. Шизанутая какая-то девица… Два часа уже тут сидит и всё гладит свою кошку…
- Может быть, пригласить её к нам?
- Пустая трата времени. Уже пытался… Ни в какую… Ни слова не проронила… А жаль, я бы эту кралю…
- Дальше можете не продолжать…
- Слушайте, а может, водки возьмём? А то что-то скучно мне.
- Не возражаю…
Мы заказали бутылку водки, литр томатного сока и мясо по-французски.
К нашему приятному удивлению, наш заказ принесли удивительно быстро – через десять минут.
- Что думаете о Врангеле, поручик?
- Барон мне явно импонирует, но я бы всё равно предпочёл, чтобы главнокомандующим остался Деникин, потому что….
- Мы все умрём, – вдруг услышал я у себя над ухом тихий женский голос.
Я обернулся назад, и увидел девушку с кошкой на руках.
- Мы все умрём, - также тихо и спокойно повторила она.
- Присядьте сударыня, - сказал я, выдвинув стул.
- Мы все умрём, - вновь произнесла она, садясь на стул.
- Почему вы так считаете? – спросил я.
- Я чувствую…
- Знаете, всем живым существам свойственно умирать, - вмешался в разговор поручик, - так что вы, мадмуазель Сухенко, нам тут Америки не открыли, - усмехнулся он.
- Конкретно вы, умрёте раньше всех, - спокойно и невозмутимо сказала она Грекову.
- А-ха-ха-хааа, ты действительно больная на голову, как о тебе все здесь говорят. Ладно, оставляю вас наедине, пойду в туалет схожу, - поручик рассмеялся и ушёл.
- Сударыня, а позвольте узнать, каким образом мы умрём? Сейчас сюда ворвутся красные и всех нас перестреляют?
- Не всех. Только одного.
- Меня?
- Нет, поручика.
- Почему именно поручика? А как же остальные?
- Потому что сегодня настало его время. Время остальных, в том числе и ваше, настанет позже.
- То есть, вы хотите сказать, что красные ворвутся и пристрелят только одного его?
- Никто не ворвётся. С чего вы это взяли вообще?
- Ну, как же, вы же сами сказали?
- Я этого не говорила.
- Ну хорошо… А как умру я?
- Откуда я знаю, как вы умрёте? Меня это совершенно не интересует.
- А как и когда, в таком случае, умрёте вы?
- А вот это уже напрямую зависит от вас.
- От меня?
- Точнее от вашего желания.
- Уверяю вас, сударыня, если б ваша смерть зависела от моего желания, вы бы жили вечно!
- Всего лишь красивые слова, за которыми ничего не стоит… Именно за это я не люблю белых….
- А красных значит любите?
- Уважаю.
- За что?
- Они знают чего хотят, и добиваются этого. Они не говорят, они действуют!
- Полная чушь!
- Не злитесь.
- Я не злюсь!
- Успокойтесь, пожалуйста, я не хотела вас обидеть.
- Я само спокойствие! Ладно, кто что говорит и кто как действует, мы ещё посмотрим. Меня интересует другое….
- Что именно?
- Вот вы сказали, что ваша смерть напрямую зависит от меня, точнее от моего желания. Извольте объяснить?
- Если вы захотите, вы убьёте меня прямо сегодня. Если нет, то я буду жить вечно, как вы сказали. Ну, или почти вечно. У меня будет семья, трое детей, я проживу спокойную и счастливую жизнь.
- Вы в курсе, что про вас говорят, будто вы сумасшедшая?
- Вы тоже так считаете?
- Что вы… Вовсе нет, просто…
- Просто сегодня вы меня убьёте…
- Да что вы заладили то всё! Клянусь вам, ни сегодня, ни завтра, ни даже послезавтра, я вас убивать не буду! Даю слово русского офицера!
- Если бы вы не были слабохарактерным человеком, я бы вам поверила…
- Чёрт возьми! Я вас сейчас действительно пристрелю! Как вы смеете меня оскорблять?
- Извините, пожалуйста, я не хотела…
- Что вы не хотели? Мы с вами знакомы всего пятнадцать минут, и вы имеете наглость делать какие-то выводы о моём характере!
- Простите…
Кошка, которая всё это время лежала у неё на коленках, привстала на задние лапы, и начала лизать ей шею.
- Вас ведь Ольга зовут, верно?
- Да…
- Ольга, мне не совсем приятна тема нашего разговора, давайте поговорим о чём-нибудь другом?
- Давайте…
- Расскажите о себе?
- Что именно вам рассказать?
- Нууу… О вашей жизни…
- Моя жизнь – эта ночь. Сегодня она началась, сегодня и закончится.
- Опять вас не в ту степь заносит…
- Просто понимаете, человек начинает жить не с рождения. Он начинает жить с определённого момента…
- С момента, когда начинается сознательная жизнь?
- Нет. С момента, когда начинается кульминация.
- Можно как-то по подробней? Мне не совсем понятно.
Я подвинул свой стул поближе к Ольге. Кошка по-прежнему лизала ей шею. Я захотел её погладить. Но как только провёл рукой по её спине, кошка резко зашипела и расцарапала когтями мою ладонь.
- Марыся! Как тебе не стыдно? – ругала кошку Ольга.
- Ничего страшного. Вообще то, животные меня обычно любят. Может быть, Марыся сегодня не в настроении?
- Она чувствует беду, которая исходит от вас.
- Опять вы за своё? Давайте больше не будем касаться этой темы?
- Простите меня, мне право не ловко…
- Вернёмся к нашему разговору, вы сказали, что жизнь начинается с кульминации?
- Да. Настоящая жизнь начинается с кульминации и ей, по сути, и заканчивается.
- Поясните?
- Вот смотрите. Рождается человек. Детство, юность, молодость и так далее. Всё как у всех. И потом наступает вдруг такой период, когда человек начинает чувствовать, что ради этого он жил всю свою жизнь, ради этого он рождался. Этот период может длиться год, месяц, день, пару секунд… Когда он заканчивается, человек умирает… Нет, конечно же он не обязательно умирает физически, он умирает духовно. Он понимает, что кульминация его жизни прошла и никогда больше не повторится… Человек ещё живёт, но внутри он уже мёртв… Он уже не нужен… Его миссия выполнена…
- Позвольте с вами не согласиться. А как человек узнает, что тот или иной момент – это и есть его кульминация? Откуда он знает, что в его жизни уже не будет ещё более насыщенного момента?
- Он это почувствует…
- Я вас понимаю, но я с вами не согласен.
Кошка заснула на коленях Ольги.
- Вы меня, наверное, не совсем понимаете. Возьмём пример из жизни. Где-то далеко-далеко отсюда, на другом континенте, рождается человек. Ничего необычного в нём нет. Он такой же, как и миллионы других. Живёт своей тихой серой жизнью, и никто, кроме друзей и близких о нём не знает. Но он понимает, что он особенный. Он хочет верить, что отличается от миллионов других. Внутри себя он понимает, что когда-то произойдёт такой момент, который выделит его из серой массы. Он искренне верит в это и решает резко изменить свою жизнь. Но не знает как. Он идёт служить в армию, начинает учить иностранный язык. В армии он чувствует, что ему нравится стрелять, но у него это плохо получается. Большинство сослуживцев делает это лучше него. Его это злит. Но он чувствует, что однажды докажет, что стреляет отлично. Он продолжает жить, но ничего не происходит. Поэтому он опять решает резко поменять что-нибудь в своей жизни. Он едет в другую страну, что находится в другом краю света. Знакомится с новыми людьми. Начинает работать. Заводит семью. Новизна поначалу радует его. Но потом всё приедается. Он чувствует, что момент истины, кульминация его жизни, всё не наступает и не наступает. Он опять хочет что-то поменять. Возвращается на родину. Устраивается на работу в книжный склад. По-прежнему ничего не происходит… Всё скучно и обыденно…
И вот однажды, в один прекрасный день, он понимает, что момент истины пришёл. Или сейчас, или никогда. Он берёт винтовку, идёт на работу в ненавистный книжный склад, поднимается на шестой этаж, открывает окно и прицеливается. Его зовут Ли Харви Освальд. Его не знает никто. Того, в кого он прицеливается, зовут Джон Фицджеральд Кеннеди, его знает весь мир. Шесть секунд, три выстрела, и вскоре весь мир узнает, кто такой Ли Харви Освальд. Он прожил свою жизнь за шесть секунд. То, что с ним будет в дальнейшем – уже не имеет никакого значения. После этих шести секунд, он – духовный труп. Его больше нет.
- Мне кажется, что это не лучший пример.
- Почему?
- Ну не могут же все люди быть Освальдами?
- А этого и не требуется. Просто кульминацию Освальда видел весь мир, поэтому я и привела такой пример. У девяносто девяти процентов людей этот процесс проходит куда менее интересно.
Тут вернулся Греков и наш разговор прервался. Не знаю, где он бродил всё это время, но пришёл он очень пьяным.
- Где вы шатались, поручик? – спросил я.
- Искал себе похоронный венок, ведь я же умру раньше всех, не так ли? – ответил он, рассмеявшись, посмотрев на Ольгу.
- И что, нашли?
- Как видите, нет-с.
- Он вам не потребуется, вашу могилу всё равно никто не будет навещать, - сказала Ольга.
Поручик очень сильно рассмеялся.
Ольга подняла с колен спящую кошку и положила её на пол. Потом она встала, взяла свою коричневую сумочку, достала оттуда маузер и с криком «да здравствует революция» выстрелила поручику в голову.
Несколько кусочков мозга Грекова попали мне на мундир.
Музыка резко утихла. В клубе воцарилась тишина. Через несколько мгновений один из казаков ударил Ольгу прикладом по голове. Она потеряла сознание.
Прошёл час.
Меня вызвали к полковнику Одоевскому, который разместился на ночлег в одной зажиточной хате в центре станицы.
- Вызывали, ваше превосходительство?
- Вызывал. Садитесь.
Я сел за стол, напротив полковника.
- Ну-с, рассказывайте.
- Я уже обо всём отрапортовал.
- Да знаю я, читал. Ты мне лучше вот что скажи, о чём таком ты там с этой сучкой разговаривал, что она взяла и размазала голову поручика по стене?
- О жизни…
- Да уж…
Несколько минут мы молчали.
- Что с ней? – спросил я, после непродолжительного неловкого молчания.
- Целый час допрашивали.
- И что она?
- Молчала всё… Сейчас казаки её наверное там по кругу пускают…
- Её расстреляют?
- Конечно. Я даже знаю, кто это сделает.
- Кто же?
- Ты.
- Ваше превосходительство, видите ли, я….
- Это приказ! С тебя всё заварилось, ты и расхлёбывай!
Прошло тридцать минут.
Нас было четверо.
Мы шли вдоль реки.
Два казака впереди вели Ольгу под руки.
Её лицо было в ссадинах, одежда порвана, волосы распущены.
Я шёл сзади. Мне не хотелось смотреть ей в глаза.
Единственное, что мне хотелось – идти и не останавливаться. Я бы обошёл весь мир, лишь бы не останавливаться.
- Вот здесь идеальное место, - сказал один из казаков, обернувшись ко мне.
- Хорошо, - ответил я.
Мы пришли. Я сказал казакам, чтобы они отошли на тридцать метров.
Она стояла на берегу в десяти шагах от меня.
Я чувствовал её взгляд, но по-прежнему боялся поднять глаза.
- Сейчас, сейчас я всё сделаю, - шептал я про себя, - я убью этих двоих и отпущу её. У неё будет семья, дети, долгая жизнь, сейчас, сейчас…
Я думал о том, что я скажу полковнику, когда вернусь один, без казаков.
- Думаешь о слове русского офицера? – сказала она и засмеялась.
Я достал пистолет. Сейчас я убью этих двоих, и всё будет хорошо. Сейчас, только соберусь и сделаю это. Я убью их и отпущу её.
- Теперь ты понимаешь, почему я не люблю белых? – вновь сказала она со смехом в голосе.
- Действуй! – крикнула Ольга.
Я посмотрел на казаков. Одному было лет пятьдесят, у него были большие седые усы и борода. Второй тоже с бородой, но гораздо моложе.
- Кого же из них убить первым? – думал я.
- Действуй! – вновь прокричала Ольга, - я прожила свою жизнь, мой момент истины прошёл, теперь твоя очередь!
- Сначала убью того, что постарше, он поопытней, - говорил я сам себе, - или лучше молодого? Чёрт! Я не знаю кого же первым?
Прошло несколько минут.
Гробовую тишину нарушили два выстрела.
Обе пули пришлись Ольге в грудь.
Она была мертва.
Я сказал казакам, чтобы они шли.
Сам же решил на некоторое время остаться.
Вдруг, откуда не возьмись, появилась Ольгина кошка. Она подбежала к её телу, начала жалобно мяукать и лизать ей шею.
Мне стало невыносимо трудно смотреть на эту картину и я ушёл.
Эпилог.
Я ехал по серпантинной дороге на серебристом Опеле поручика. Впереди меня ждали огни ночного Новороссийска, корабль в Константинополь и долгие годы эмиграции.
Хотелось поскорей всё это забыть.
Кульминации наших с Ольгиной жизней, свершились. Теперь мы оба были мертвы. Она физически, я духовно.