Жизнь в обмен...

Эль Куда Архив
- Вам придется работать с одним объектом. Случай тяжелый, запущенный, - агент секретной службы придирчиво оглядел сорокалетнюю женщину в белом халате: - Майор, ваша задача: наблюдение: медицинское и визуальное, фиксирование всех показателей, о любых изменениях в поведении объекта докладывать мне. Вы все поняли?
- Так точно, – раздался бы щелчок каблуков, так она вытянулась в струнку, но на ней были мягкие тапочки, посторонние звуки в «клинике» запрещены.
- Исполняйте.
- Вопрос разрешите, - недоуменный взгляд агента, кивок, то ли согласие, то ли отказ. – Как мне называть объект: по имени, по званию, по номеру?
- Он для вас только объект, никаких других примет у него нет. Наблюдение и еще раз наблюдение. Все понятно? – в ответ беззвучный щелчок каблуков.

На экране монитора палата объекта видна во всех подробностях: вид с верху, с боку, из-под кровати. Объект – мужчина лет тридцати, понуро сидит опершись на колени. Вид снизу, глаза закрыты, но губы шевелятся в каком-то беззвучном споре.
- Что он говорит, услышать можно?
- Конечно, но это бесполезно, он либо стихи читает, либо песни поет.
- Я бы хотела услышать сама, - майор медицинской службы настаивала. Включили звук, она услышала что-то знакомое, но не могла вспомнить, что напоминает ей это мычание.
- Сегодня гимн поет, - подсказал охранник, и она сделала свою первую запись « 7-00. Объект сидит, состояние стабильное, поет гимн».

Затем к первой строчке прибавились записи о его температуре, давлении, пульсе. Она заходила к нему утром и вечером, записывала с экрана его поведение. Она отнесла его к категории тихих, а это хуже, чем буйные – никогда не знаешь чего ждать. Он не реагировал на ее визиты, никаких попыток контакта, никаких порывистых движений, всегда смотрел в сторону. Видимо остаточное явление после полученного ранее лечения, но вскоре она поняла, что он в своем уме и здравой памяти.
В тот вечер она торопилась на свидание, в ее возрасте это бывало все реже и реже, и забыла положить градусник в нагрудный карман, как это делала всегда. Объект окликнул ее одним словом: «заберите», она оглянулась, он протягивал его ей. Впервые она увидела его глаза – взгляд уставшего от жизни человека, который уже не делает попыток, что-то изменить, однажды приняв решение.
Каждый раз, заходя к нему, она под роспись брала все приборы, под роспись их сдавала, выходя из палаты. Исключалась любая возможность пронести что-либо к объекту, даже потеря пуговицы за его дверью считалась грубым нарушением порядка.

Она ничего ему не сказала, а только забрала градусник, но это был уже контакт. На следующее утро агент пропесочил ее, внушая, что объект опасен «любая ошибка может стоить вам жизни».

Но теперь что-то изменилось, он также молча ждал, когда она уйдет, но она знала, что ни одно ее движение не ускользает от него. Она также записывала его медицинские показания, но теперь меряя давление или пульс, изучала его, пытаясь представить кто он, чем раньше занимался, была ли у него семья. Эта секретность, и его нежелание сделать хоть какую-то попытку привлечь ее внимание, вызывали в ней все больший интерес и азарт.

Сегодня ей сообщили, что утренний осмотр объекта отменен, у него посетители.
Камеры отключены, что там происходит можно только догадываться. Она увидела троих мужчин в сопровождении агента, они уходили, по их лицам нельзя было определить их настроение. Но охранник сказал: «Сейчас начнется».

В этой процедурной без окон она никогда не была раньше, кафельный пол, стены, потолок. Аппарат у дверей похожий на душ-шарко, кожаные ремни, свисающие с потолка у противоположной стены. Объект ввели двое санитаров, его тут же раздели, ни слова, ни попытки сопротивления с его стороны. За руки пристегнули к ремням так высоко, что он почти не касался пола.

Мощная струя воды ударила по беззащитному телу, его отбросило к стене, вжало в нее. Струя била в живот, перемещалась на грудь, все его тело подвергалось мгновенной хлесткой, режущей боли. Сила струи вертела беспомощное тело, елозило им по стене, подымая под самый потолок, или опуская вниз. Она смотрела на эту процедуру, и думала сколько может протянуть нормальный человек? Веер брызг попал в лицо – вода ледяная! И вдруг она поняла, что он уже давно должен быть мертв.
- Смерть объекта я могу зафиксировать, только проверив его пульс, - обратилась она к агенту.
- Что? Прекратите! Сейчас же прекратите! – агент не дождавшись пока струя воды спадет, подбежал к повисшему закоченелому телу, он вцепился в его запястье, пытаясь услышать пульс. – Что вы стоите? Делайте что-нибудь, если он умрет, мы с вами следом за ним отправимся.
- Я думала, вы хотите его убить, - она уже искала его пульс во всех возможных местах. Санитары снимали его, оборачивали в мягкую теплую простынь.
- Вам думать не положено, - орал агент, - как хотите, но чтобы он жил. Хоть в ад за ним идите, но он должен жить.

Она сидела у его кровати, время от времени проверяя слабый пульс, капельница поддерживала его жизнь. Теперь она знала, что его держат в этой клинике без психотропных препаратов, и проводят такие процедуры только потому, что он нужен кому-то, пусть не совсем здоровый, но в своем уме. Еще в первый свой осмотр она видела крупные гематомы на его теле, но откуда они понять не могла, теперь его тело сплошной кровоточащий синяк.

Через три дня он пришел в себя, сразу же его посетили те трое, водная процедура повторилась, только теперь она знала, что его жизнь большая ценность, и как только все началось, сразу же прекратила: - Вы его убьете!

Эта мысль пришла к ней неожиданно, но теперь не оставляла: «Побег, только побег, спасет его». Она стала думать об этом, сама не понимая зачем ей-то это надо. Ставя очередную капельницу, она прошептала: «Вам нужно бежать». Он не вздрогнул, не повернул головы, но ответил: «Один я это сделать не смогу».
Она испугалась, никогда раньше не слышала его голос, испугалась, вдруг их прослушивают, поэтому быстро ушла, но охранник как всегда отключил его камеру, были места поинтереснее в их клинике, чем наблюдать за дохляком и его врачом – палачом.

Через день она сказала: - Я помогу вам. - В каком-то жертвенном порыве, сама не понимая почему, добавила: - Я готова жизнь за вас отдать.
Он долго молчал, потом тихо уверенно сказал: «Не знаю, что вы себе там напридумали, только ваша жизнь мне не нужна».

Лучше бы он этого не говорил. Теперь она приходила к нему, и каждая минута, секунда с ним наедине были раем. Ну и пусть он не пытается говорить с ней, не глядит на нее. Она сама нежно сжимает его пальцы, считая пульс, или гладит его руку, меряя давление. Как мало надо женщине: прикосновение, вздох, случайно встретиться взглядом. Пусть она имени его не знает, пусть она ничего о нем не знает, кроме одного, что любит, что готова на все ради него. Она мечтает о нем, мечтает о том счастливом времени, когда они будут вместе, и это в ее силах, приблизить это время.
 
- Я помогу тебе, - шепнула она перед очередной водной процедурой.
- Тогда сейчас, - ответил он, - пусть это будет смертельный приговор.
Да что ей смерть, если она сможет быть с ним какое-то время под голубым небом, под ярким солнцем, вместо искусственных ламп. Она быстро закрыла задвижку двери, помогла ему подтянуться на кожаных ремнях. Он кулаком разбивает стекло, замаскированное под кафель, под самым потолком процедурной: «Преимущество пытаемого в том, что он видит чуть больше своих палачей».
Помогая разбирать стекла, потому что при ударе он сломал себе кисть, она была счастлива. Он выбрался на маленький карниз: «Ты пойдешь со мной, или останешься?» Она не поняла его вопрос, как это останешься здесь, он кивнул на пол: «Тогда возьми кусок стекла побольше». Она с радостью подчинилась ему.

Проползти по узкому карнизу было сложно, но они оказались над стоянкой, ее машину он вскрыл также ударом кулака, казалось он не испытывал боли доламывая уже сломанную руку. В город въехали не превышая скорость, чтобы не привлекать внимания дорожной полиции, потом свернули в какой-то двор. Погоня настигала их, и стоило поторопиться, но он сказал, что надо идти пешком.

Пройдя арку они оказались на детской площадке, не обращая внимания на сирены сзади, прошли на середину и остановились. Она увидела странное сооружение, как будто десяток гигантских осиных гнезд соединили вместе. Он оглянулся: - Ты не смоешь жить там, для человека там нет атмосферы и климата.
- А как же ты? Ты разве не человек? – она отшатнулась прочь.
- Я провинциальный врач. Несколько лет назад, ища лекарство от СПИДа, я изобрел сыворотку, для нас она не представляет ценности. Изготавливал ее маленькими дозами для друзей и знакомых. Кто-то хотел, чтобы приплод любимой собачки были одни кобельки, у свиноматки одни самки, и т.д. сыворотка влияла на пол потомства. Я был занят более высокой целью – спасением человечества от СПИДа, и когда появились «они», я согласился отдать им сыворотку просто так…

Одно из гнезд раскрылось, она увидела гигантскую стрекозу, с телом богомола, она не испугалась и не удивилась этому странному существу, главное он рядом. Это создание, слегка потрескивая прозрачными крылышками, смотрело поверх их голов на окружавшие детскую площадку войска. Он же спокойно продолжал…
- Их цивилизация ушла намного дальше нас, но у них одна проблема: самка съедает самца во время полового акта. Они пытались всячески изменить это, но против природы нет приема, природа требует свое. Теперь им нужны самцы, много самцов, им нужна сыворотка, самки могут произвести потомство только один раз после последнего оплодотворения… Оказалось, наши службы хорошо работают, и мой контакт с иноземной цивилизацией привел их в восторг, но они сильно расстроились, что я отдаю сыворотку без вознаграждения…

Она слышала, как кто-то приказывает им сдаться, рассеянно слушала, как он говорил о том, что он должен был взять какую-то технологию у инопланетян, но он отказался. Она плыла в своих мыслях, пока не уловила главную: «почему он сможет жить там, а она нет?»

Он вложил в ее руку кусок стекла: «Возможно, это спасет тебя…, скажешь, что я принудил силой».

- Почему ты там сможешь жить? – она бросилась к нему и остановила у самого гнезда: - Почему ты сможешь, а я нет?

Он устало улыбнулся: - Мне не дадут жить здесь, я не собираюсь жить там. Мне хватит двадцати минут, чтобы из земных компонентов сделать сыворотку. Потом их проблемы, как они ей воспользуются.

Она смотрела на кучу осиных гнезд, сжимая в руках кусок стекла, она так хотела ему свободы, так хотела быть с ним рядом, а получилось - убила его. Не о ее смертном приговоре он говорил, он говорил о себе, он знал все заранее. Она убила его, организовав побег, - из ладони уже капала кровь, - вот этими руками убила своего любимого. Там в клинике он бы еще прожил какое-то время, и она была бы с ним рядом.

Гнезда зашуршали, и испарились… на детской площадки сидела женщина в окровавленном белом халате, сжимая кусок стекла в руке. Она повторяла: «Я сама его убила», в двух метрах от нее лежал тридцатилетний мужчина…

Агент проверил пульс объекта, хотя труп и так видно, долго и внимательно оглядывал плачущую женщину. Все-таки бабы и есть бабы, ничего доверить нельзя. Теперь если все не преподнести начальству, как вмешательство инопланетян, грозит увольнением, если не сроком в какой-нибудь «клинике». Придется очень постараться…

Ей и агенту после длительного расследования, дали новое звание, он продолжает служить и двигается дальше по лестнице карьеры, она уехала в какую-то горячую точку, чтобы работой заглушить боль потери любимого.
Дело объекта исчезло в секретных архивах. В соседней вселенной бум рождаемости самцов предотвратил гибель цивилизации, но там и мысли не было вспомнить спасителя.