Два измерения литературы. Очерк 3 Голос крови

 
 
 
       Мы в русской литературе - не хозяева.
       С. Есенин.
       Мой дом – весь мир.
       В. Эрлих.

Термин русскоязычный отрицать бессмысленно - он есть. Как существует англоязычный, франкоязычный, германоязычный. Понятия нация и язык творчества не всегда тождественны. Чаще всего писатели, работающие на чужом языке, не скрывают своего происхождения. Многие белорусские авторы, например, называют свои тексты на русском - автопереводами, подчёркивая верность своему народу.

«Как аксиома: существует современная национальная русская литература, написанная на русском языке…Существует и становится уже международной космополитическая литература, которая хоть и написана на русском языке, но сама быть частью русской национальной литературы не желает». (Вл. Бондаренко). Космополитически мыслящий писатель не зависимо от национального происхождения никак не может называться русским писателем. Это явное логическое противоречие. Термин русскоязычный здесь уместней, так как более точно отражает ситуацию.

Но, если русский человек может утратить русскость, оторвавшись от своих корней, став «перекати-полем», то может ли иноплеменник, всеми силами врастая в русскую культуру, стать русским?

Б. Пастернак не просто отрицал еврейскую религию, он и само существование еврейского народа воспринимал болезненно. Его любимая героиня Лара (доктор Живаго) произносит, что евреям нужно «бесследно раствориться». По воспоминаем И. Берлина Пастернак был одержим стремлением «прослыть русским писателем, чьи корни глубоко уходят в русскую почву». Прослыть-то, наверно, можно. Тем более при желании. Но стать – нельзя. Есть вещи, которые не выбирают. Родители, Род, Родина – это данность, с которой нужно жить.

Генетически заложенный язык предков обязательно скажется даже, если внешне чужой язык усвоен правильно, без акцента, даже, если уровень владения чужим языком достиг высот подлинного мастерства. Поэзия Пастернака (и других русскоязычных авторов) при внимательном прочтении отличается от русской.

«Это словно разговор на двух языках». (Ниже текстовый анализ М. Эпштейна) Первый язык- русский составляет лишь внешний план выражения, но есть ещё и скрытая форма. Как же проявляется «тайный иврит» в русских стихах Пастернака?
У русских поэтов Пушкина, Лермонтова, Есенина ощущается песенная основа, воздушная разреженность смысла, слова дышат, двигаясь плавно, без напряжения. Дыхание не сбивается, всё естественно, как течение могучей реки.
«Я помню чудное мгновенье»…
       «Нет, не тебя так пылко я люблю»…
«Не жалею, не зову, не плачу»…
Иначе у наследников еврейской традиции. Скорее бессознательно - преломилась в их творчестве скрытая грань «магического кристалла». Речь, замешанная на разноязычии более вязкая, густая.
«Чтоб, причёску ослабив, и чайный и шалый,
Зачажанный бутон заколов за кушак,
Провальсировать к славе, шутя, полушалок,
Закусивши, как муку, и еле дыша.» (Пастернак. Заместительница)

Слова налегают друг на друга предельно тесно, речь движется против течения, поднимая семантические бури. Речь отчуждена от языка!- словно в ней проступает другой язык. Чтобы разгадать эту систему отсылок, переносов, аллюзий каждый читатель поневоле становится талмудистом и кабалистом.

Русскоязычным писателем стать можно. А вот русским писателем стать нельзя - им нужно родиться. Не то беда, что еврейские писатели, пишут в духе своей культуры на русском. А беда, даже трагедия в том, что отрицая своё подлинное место среди русскоязычных, они называют себя русскими, при этом вольно или невольно подменяя традиционно русские ценности своими. Последствия такого вытеснения проявляются в том, что при переизбытке печатной продукции русский народ испытывает страшный читательский голод.

«Люблю Русь,- писал С. Есенин и горько сетовал, - в своей стране - я словно иностранец». Любовь к родине и гражданское мужество дорого обошлись поэту.

Из воспоминаний Павла Лукницкого: «лицо его (Есенина) при вскрытии исправили, как могли, но всё же на лбу было большое красное пятно, в верхнем углу правого глаза - желвак, на переносице ссадина, и левый глаз - плоский: он вытек».

Есенин не просто оказался чужым на своей родине. Он не склонил головы и не замолчал.
«Одолели нас люди заезжие,
А своих не пускают домой»…
Его стали травить.
А. Ревякин находил у Есенина «шовинистический патриотизм».
П. Лавров уверял, что национальность- помеха.
А. Луначарский, Ю. Лурье и им подобные призывали к уничтожению русской истории, литературы и вообще всего русского. Поэтому им страшно мешал есенинский гений. Поэтому и писали, и пишут о нём много чудовищной лжи.

Отрицание деления на русских и русскоязычных - это следствие продолжительной войны в русской культуре. Где места русских занимают стилизованные под русских личности, которые ненавидят Русь. Занимают, чтобы извратить, принизить, опошлить.

«И, храпя
И воя без умолку,
Кровь свою, роняя на бегу,
Серебристым
Длинномордым волком
К вражьему престолу побегу».
       Вольф (Волк) Эрлих.
«Длинномордые волки» в литературе уже добились массового одичания и вырождения.

Но тёмные века были и в прошлом. Тайна Руси в том, что она, как золото из плавильной печи, выходит из самых мрачных времён преображённой новой силой. Не столетиями ига меряется русская история, а героическими прорывами к свету. Русское небо выше любой бездны.