Детство я плохо помню. В первом классе я жестоко заболела воспалением легких. Врачи в течение 3-х месяцев не могли это определить и довели до крайней черты. Я едва выжила, а пребывание полгода в больницах, создали такой мощный шоковый удар, который почти все заставил забыть. Вспоминаются только отдельные эпизоды, да и то я не уверена, что это я их помню сама, а не по рассказам родных.
Воспоминания, можно сказать, начинаются со школы. В конце первого класса рядом со школой открылся новый дворец спорта. Тренеры пришли в школу набирать желающих в секции. И мы, первоклассники, дружной толпой записывались кто куда. Я со всем жаром души стала заниматься спортивной гимнастикой. Мама очень опасалась за мое здоровье, это ведь было уже после больницы, когда я еле выжила. Но в то же время надеялась, что как раз спорт мне поможет выкарабкаться. Спортивная гимнастика поглотила меня на 5 лет. Уже в первую же зиму мы с подругой после тренировки покупали мороженое и на улице его съедали. Снег, ветер, дождь – не имели значения, мы шли по улице и с наслаждением лизали мороженое. Как ни странно – я не болела после таких изысков. Тренировки по 2-3 раза в неделю и достаточно серьезные давали результат. Я так и считаю, что спорт тогда помог мне выжить и не превратиться в чахлого, замученного ребенка. Да еще мой характер – я никогда не умела сидеть на месте более 15 минут, а тренировки как раз давали возможность выкладываться по полной программе и при этом еще и получать удовольствие. Нет, из меня не получилось знаменитой гимнастки, да мы и не стремились к этому. К пятому году из всей нашей команды остались только двое – я и моя подруга. Особых достижений мы не достигли, но II юношеский разряд получили. А тут и нам стали как-то немного надоедать постоянные тренировки, и мы стали сачковать – пропускать их. После операции аппендицита с какими-то осложнениями меня освободили даже от занятий физкультуры на целый год.
А приступ я спровоцировала сама. Немного раньше моей сестре сделали операцию аппендицита. Ей делали операцию под местным наркозом и она рассказывала, как наблюдала действия врачей в отражении лампы над операционным столом. Я очень-очень хотела быть похожей на сестру – быть такой же смелой и тоже наблюдать операцию. А у меня даже приступа не было. И я стала ныть каждый день, что я не могу бегать из-за того, что у меня колет в боку. Боли, в самом деле, были, но не на столько невыносимые, чтобы меня положили в больницу. Но этого же никто не знал. Только я. Донылась я. Меня отвели к хирургу, тот пощупал мой живот и сказал, что это аппендицит и надо меня отправить в больницу. Сначала меня обследовали (всякие анализы и осмотры), а потом через три дня повезли на операцию.
Я смело отправилась на операционный стол, втайне предвкушая, как буду смотреть за операцией и потом гордо об этом рассказывать. Меня уложили на операционный стол, пристегнули ноги и одну руку, а вторую почему то оставили свободной. Я уже подумала, что у меня есть чем хвалиться перед сестрой – ей то привязывали обе руки. Операция началась также под местным наркозом. Я старательно пялилась в лампу, но ничегошеньки не видела. А тут вдруг ассистент хирурга отнял руки, которыми он сильно нажимал на мой живот, и я едва не завопила от боли. Теперь в голове стучала одна мысль – как сказать, что бы он вернул руки назад. И тут услышала сквозь звон в ушах:
- Спайки. Не добраться. Даем общий.
Я абсолютно ничего не поняла, но подумать ничего не успела. Мне на лицо положили какую то резиновую маску, слегка придавили ко рту и я поняла, что сейчас усну. Все, ради чего была придумана ситуация пойдет прахом – я ничего не увижу и не смогу ничего рассказывать. Это же катастрофа! И я начала действовать. Осторожненько, чтобы никто не заметил, я натянула кожу на лбу и носу и маска сползла немного в сторону. Прошло несколько минут и медсестра заметила, что я не сплю и маска не на месте. Она снова прижала ее к моему носу. Едва она отпустила руку, как я повторила свои нехитрые действия. Все повторилось – маску вновь водрузили на прежнее место и теперь уже прижали рукой и не отпустили. Очнулась уже в палате. И как только прошли муки, сопровождавшие выход из наркоза, подумала о том, что все было напрасно – ничего не увидела. Но, оказывается, боли были не случайны и мне, в самом деле, была нужна операция.
Но, представляете, такую картинку. Зима, декабрь, меня выписали из больницы после операции и дали справку-освобождение от уроков физкультуры. Мама отпускает меня на улицу и с дрожью в голосе строго-настрого напоминает:
- Смотри, будь осторожна. Не бегай, не прыгай. И постарайся не упасть, а то шов разойдется и снова попадешь в больницу.
Я согласно киваю головой и отправляюсь гулять – еле ходить по тротуару. Через полчаса мама смотрит в окно и видит… Что?! Я гоняю шайбу с соседским мальчишкой в хоккейной коробке в центре двора. Сложно представить, что было с мамой. А что выслушала я? Ох, и досталось мне от мамы. Но разве ребенок в 12 лет может понимать трагедию своей матери по поводу игры в хоккей. Я то чувствовала себя прекрасно и понять, что хоккей может добавить мне какие-то проблемы, не могла. На физкультуру, конечно, в школе я постепенно стала ходить и не просто ходить, но и участвовать в легкоатлетических олимпиадах за честь школы. Ну, никак я не могла жить спокойно и не двигаться. Да и сейчас я только-только научилась ходить размеренно, а то все скоростным шагом передвигалась. Так, закончив с гимнастикой, я еще 5 лет школьной жизни посвятила легкой атлетике и спортивному туризму. Классный руководитель у нас был спортсменом, увлекался туризмом и нас пристрастил к этому.
А еще я занималась в Доме пионеров. Сразу во множестве кружков – драматический, бального танца, массовиков-затейников, мягкой игрушки, клуб интернациональной дружбы. Мне все было интересно и ну, совершенно, необходимо. Выбрать какой-то один даже и речь не шла. Мы с подругой почти жили в Доме пионеров. Благо училась я легко, поэтому дома меня не доставали за проживание в кружках. Танцы я полюбила еще, можно сказать, с младенчества. Нас с сестрой отвели в балет, когда мне было 5 лет. Но не удалось стать балериной – снова заболела и пришлось бросить. Но танцы так и были мечтой. Скользящий вальс, стремительный фокстрот, страстное ча-ча-ча… Танцевать люблю и сейчас. Не изменилась нисколько в этом плане. Если хорошая компания – с удовольствием станцую вальс, да и цыганочку с импровизациями могу, и барыню. А уж дискотека – это вообще моя отдушина. Когда я танцую, я просто отключаюсь, выпадаю из действительности. Я – сама танец. Меня просто не существует. Я так думаю, это способ выплеснуть накопившуюся энергию, жажду движения и наслаждения своим телом, властью над ним, соединения тела и души с музыкой. Тем более, что с годами такие моменты происходят все реже. А жаль. Очень хочется ощущать эту легкость полета в танце и власть над своим телом, таким послушным и живущим в этот миг по своим законам.
В кружке массовиков-затейников я получила удостоверение на право проведения семинаров и обучения правилам ведения игровых ситуаций с детьми школьного возраста. Представляете, я такая вся гордая и значительная, «свистушка» 14 лет, провожу семинар с завучами школ.
- Встаньте все в круг, пожалуйста.
- А теперь поднимите руки и хлопните в ладоши.
- А теперь представьте себе, что вы вагончики поезда и везете разные товары, которые начинаются на букву …, - и называла какую либо букву и требовала назвать предметы на эту букву.
И они все меня беспрекословно слушаются. Взрослые серьезные люди повинуются девчонке, которая с самым серьезным видом учит их работать, учит, как надо строить игры с детьми. Рассказываю им, что вообще есть игры на земле, об истории игр в разных странах. Тогда не было такой методической литературы, и семинары были единственным способом узнать об этом направлении работ.
Так я и на всю остальную жизнь осталась массовиком-затейником. Сначала у себя в школе, потом вожатой в младших классах, потом на работе – комсорг цеха, профорг организации и т.д. А потом появился сын. Детсад тоже не остался без внимания. А кто же будет играть с детьми на улице? Ну, конечно, я. Больше таких ни мам, ни пап во дворе не наблюдалось. Лишь одна мама поддерживала меня, но чаще всего они проводили время в других местах, а не во дворе. А сын подбегал ко мне с вопросом:
- Мама, а ребята спрашивают, когда мы снова будем играть и лепить снежную бабу?
И сколько в этом вопросе было радости и гордости, что именно его маму так ждут ребята.
А потом в школе у сына я стала бессменным организатором их праздников. Это было потрясающе интересно. И им, и мне. Я очень рада, что так многому в жизни научилась.
Однажды родители отправили нас с сестрой в пионерлагерь. Это было лето после пятого класса. И из всего пребывания в пионерлагере запомнилось совсем немного. И одно из этого немного - это как мы наблюдали шаровую молнию, пролетевшую в метре - двух от нас. Мы с подругами возвращались с вечерних танцев в свой дом-барак, но по дороге решили зайти в деревянный домик неизвестного архитектора. В те времена удобства находились во дворе и были общего пользования. Мы, конечно, шли болтали, хохотали во весь голос, ну, словом, как и положено нам в этом возрасте. Теплый летний вечер вдруг озарился яркой вспышкой молнии и обрушился грохотом дальнего грома. Но странно – дождя почти не было. Он всего лишь несмело накрапывал. Хохоча, толкаясь, мы пытались спрятаться от него в том самом домике. И тут кто-то из девчонок изумленно завопил:
- Ой, что это?
Прямо на нас летел по воздуху светящийся шар. Ну не шар, а небольшой шарик – в диаметре он был не больше 20 сантиметров, а может и меньше. Давно это было и размеры, конечно, теперь можно только представлять приблизительно. Мы спрятались за деревянную стенку домика и, раскрыв рты от удивления, смотрели, не отрываясь, на этот шарик. А он летел себе тихохонько и все приближался к нам. Я как раз в тот год стала немного хуже видеть и уже носила очки. Мне было плохо видно шар и я высунула голову из-за стенки. И вот он шарик. Совсем рядом. От моего носа до него было не более полутора метров. Мне очень хотелось дотронуться до него рукой. Он весь светился и казался сказочным. А кому же не хочется дотронуться до сказки? Но все же, не зная, что это, я побоялась протянуть руку и коснуться его. А шар летел себе и летел. Он не стал замедляться или дергаться. Шар в том же темпе продолжил путь мимо нас и скрылся за домиками, в которых мы жили. Так и не поняв, что это было, пытаясь не вымокнуть под дождем, который все же собрался с духом и полился как из ведра, бегом побежали к себе в комнату. Уже лежа в постелях, мы все обсуждали и гадали – что же это было.
Утром, после зарядки, мы с девчонками наперебой стали рассказывать об этом воспитательнице нашего отряда. Она сначала не могла понять о чем мы говорим. Но, наконец, из наших реплик смог сформироваться определенный сюжет. Ее ужасу и удивлению не было предела:
- Девочки, вы не выдумываете?
- Ой, ну что вы Галина Петровна. Мы все видели вот так же, как сейчас вас.
- Девочки! Это была шаровая молния.
- Как это? – завопили мы едва ли не хором.
Оказалось, что мы все толком и не знали, что это такое. Кто-то где-то что-то читал, но представить, что можно вот так просто ее увидеть не мог никто.
- Галина Петровна, а разве она бывает такая маленькая? Она же должна быть огромная и страшная. А она была такая красивая и совсем-совсем не страшная.
- Шаровая молния бывает разной величины. Вам повезло, что вы не пострадали. Это просто чудо, что вы спрятались, а не остались стоять на ее пути. Столкнуться с ней было очень опасно. Но, теперь уже все позади, так что бояться нечего. Идите умываться и на завтрак.
Перебивая друг друга, мы стали вспоминать, кто где стоял и как близко ее видел. Каждому из нас хотелось оказаться причастной к шаровой молнии и показать, что это было совсем не страшно, а весело. До сих пор не могу понять – почему она нас не зацепила? И Слава Богу, что я струсила и не протянула руку к ней. Тогда бы я сейчас не смогла рассказать об этой истории, да и вообще вряд ли что-то могла бы.
Короче, скучать мне было некогда. Уроки учить тоже. Я умудрялась делать только письменные домашние задания, а по устным заданиям, даже не открывала дома учебник. Вот на этом меня и ловили учителя. Особенно любили это делать учителя истории, литературы и географии. Класс у нас был не слишком сильный по успеваемости. И половина класса отвечала по моим подсказкам. Это было мое любимое занятие. Учителя знали, но поймать меня никак не могли. Я была виртуозом в подсказках, а ребята ловили мои подсказки налету. Натренировались мы здорово.
Но вот однажды меня поймали на подсказке мне. На уроке географии, когда я как всегда в начале урока, кинулась читать параграф в учебнике, надеясь успеть прочесть, меня вызывают к доске. А дочитать то я не успела. И что делать? Я спокойно выхожу и до того места, что успела прочитать, рассказываю почти наизусть. И… замолкаю. Дальше то я не знаю о чем речь. А дальше надо было сказать, чем знаменита в промышленном производстве Чехословакия. Что сказать, когда не читал, а на уроке предыдущем при объяснении материала, учитель об этом не упоминал? Нечего говорить.
- Вера, так чем же знаменит этот географический район?
И тут весь класс дружно начинает мне подсказывать. Это же событие – мне и вдруг потребовалась подсказка. Но их надо уметь не только подсказывать, но и слушать. А я не умею и, конечно, не слышу. А весь класс надрывается, шепча мне одно слово - «пиво» - знаменитое чешское пиво. Так как я не знала ничего о пиве вообще, то для меня это слово оказалось китайской грамотой: я слышала только «пи..». Но соединить первый слог с чем-то дальше я не могла. Наконец я услышала, это несчастное пиво, но мне уже было стыдно его произносить. Учительница стояла и весело смотрела на меня:
- Ну, что вы распищались как птенцы, пи да пи. Не знает она. Ну, что, дорогая, опять не успела дочитать?
- Ага.. - только и осталось мне признаться в том, что и так было очевидно.
- Ну, садись и давай дневник.
Естественно, два бала мне было обеспечено. А наш класс еще месяца два потешался над этим несчастным пивом и своим пищанием птенцов. Больше подсказок мне не было. Я стала умнее и нутром, ощущая, что меня сегодня спросят, старалась на переменке все же проглядеть учебник. Смешно.. умнее.. хитрее, наверное, ведь учить то уроки так и не стала.
Училась я хорошо и трудностей по предметам школьной программы не испытывала, кроме одного. Я абсолютно никак не могла понять физику. Я учила законы, отвечала устные вопросы, решала задачи, но понять ее не могла. Парадокс? Не знаю. Да и зачем сейчас в этом разбираться. Но физику у нас вел классный руководитель и предводитель туристической секции. Мы его обожали. А он, конечно, снисходительно относился иногда к нашим незнаниям. И подоспела пора выпускных экзаменов. Физика для меня, можно сказать, стала камнем преткновения. Мы с подругой разделили экзаменационные билеты пополам для подготовки шпаргалок. Ей достались первые 14, а мне – последние. И я, конечно, начала писать «шпоры» и учить билеты с последнего номера. Далеко я не продвинулась. Осилила только 3 билета. И шпаргалки тоже написала только три. С подругой вышла такая же ситуация, только в нумерации наоборот. В итоге мы явились на экзамен, зная по три билета и имея 6 шпаргалок. Я вообще то не боялась сдавать – все-таки кое-что знала, но все равно чувствовала себя не слишком уверенно. Выжидать долго не стала и отправилась на экзамен в первых рядах. Физик говорит:
- А как на счет сдачи без подготовки?
- Не, не могу сказать да или нет. Все зависит от того, какой билет вытяну.
- Ну, а ты бери вот этот. И давай без подготовки, - и он подтолкнул мне самый крайний билет на столе.
- А, я боюсь. Вы мне какой-нибудь страшный билет подсунете, а мне что тогда делать?
- Ну, как хочешь.
Я протягиваю руку за другим билетом и снова возвращаю ее к тому, что указал физик.
- Ну, давай, давай, не трусь, бери.
- Страшно же. Как не трусить.
Снова дрожащая, не уверенная рука тянется то к одному билету, то к другому, то возвращается к этому.
- Ладно, уговорили. Беру Ваш билет.
- Конечно. И давай сразу отвечай.
Я переворачиваю билет, лихорадочно ищу его номер. В глазах все расплывается, и я никак не могу найти этот гадкий номер билета. Вот он, спрятался незаметненько сбоку. И цифра у него просто замечательная – «28». УРА!!! Это последний билет. Я его, даже ночью меня разбуди, отчеканю без запинки. Внутри меня все ликовало и пело от радости, но я смогла сохранить невозмутимую физиономию.
- Так что, будешь отвечать сразу или как? – усмехается физик.
- Да без проблем, сразу и отвечу.
И я спокойненько отвечаю на все вопросы билета. Потом он дает мне задачку, и я также сразу ее решаю. Все. 5 баллов. Физик настолько не ожидал от меня такого полного ответа, да еще и без подготовки, что даже дополнительные вопросы задавать не стал. А мне только этого и надо было – я бы точно завалила экзамен на дополнительных вопросах. А какие были лица моих одноклассников, когда я буквально через 20 минут вышла из кабинета с 5-ю баллами! Конечно, меня обвинили во вранье – я же сказала, что ничего не знаю по билетам, а тут вдруг «5». А я такая счастливая и гордая объясняла, что мне крупно повезло, когда физик подсунул мне последний билет. Все нормальные люди то учат билеты, начиная с первого, не мог же он знать, что я ненормальная и сделаю все наоборот. Вот такой мне подарок был с этим экзаменом.
А сколько еще было всего в жизни, что стоит вспомнить?! Как, впрочем, у каждого из нас.