Утро начиналось как обычно: со звонка электронного будильника и с кружки горячего чая на подносе возле кровати. Опять постаралась Ева. Она всегда вставала раньше его, и он никогда не мог привыкнуть к этому. Полежав еще некоторое время в кровати и выпив чай, он, наконец, встал. На будильнике было пол шестого утра. В комнате был полумрак. Из-за полуоткрытой двери в комнату врывалась полоска дневного света, горевших в коридоре дневных ламп, оставляя на стенах, полу и потолке свою отметину. Быстро одевшись, он вышел в коридор. Свет на мгновенье ослепил его, но не помешал двигаться. Он без остановки пошел дальше. Он наизусть помнил расположение всех комнат и коридоров корабля. Как никак почти две трети жизни он провел здесь. Сейчас десять шагов прямо, первая налево дверь это душевая ему сюда. Холодная вода на лице напрочь отгоняет последние остатки сна. Махровое полотенце такое же чистое и мягкое, как и в первый день пребывания на этом корабле. Хотя Ева наверно раз пять меняло износившееся полотенце на новое, такого же размера и цвета, но делало это так, чтобы он не замечал.
Он вышел из душевой, прошел дальше по коридору повернул за угол, и очутился в рубке.
Здесь было темно, так как любил это он. Свет далеких звезд проникал через эллюминатор, оставляя на полупричудливые тени. Он прошел в глубь рубки, предварительно закрыв за собой дверь, сел в пилотское кресло и долго смотрел в иллюминатор.
- Ева, - проговорил он, - а тебе не кажется, что вон та звездочка стал чуть ближе, чем вчера.
Соседнее кресло повернулась в его сторону. Ева пристально посмотрела на него. Сегодня она была красива как никогда. Костюм космолетчика всегда подчеркивал ее красоту.
- Нет сегодня она такая же, как и вчера. – Сказала она. – Тебе просто, кажется. Еще слишком далеко…
- Да, я знаю… - задумчиво проговорил он.
Ему бы не знать. Сорок лет он летел до звезды, два года он там работал, и теперь не стоило расчитовать, что за шесть лет обратного пути он прилетит обратно. Он хорошо помнил тот день, когда он впервые и, наверное, в последний раз вступил на асфальт космодрома, где смотрела в чистое голубое небо его ракета. Тогда его провожали со всеми почестями. Было много цветов, вспышки фотокамер, улыбок на лицах людей, даже тех, кого он не знал. Последние слова Главного Конструктора, старт ракеты и первый восторг от черноты космоса и света далеких звезд, которых было так много, и они так ярко светили. С Земли такого не увидишь. Сейчас он все еще любил смотреть в черноту космоса, но чувства восторга он не испытывал, а теперь все больше и больше вспоминал тот день, когда покинул Землю. Наверное, это было можно назвать насталгией. Ему не хватало запаха цветов и пенье птиц, большого необъятного ярко-голубого неба и дома, с маминой выпечкой. Ему было двадцать один год…
- Ну, все, - проговорил он, - пора работать.
Он еще раз проверил курс корабля. Он делал это каждое утро. Затем приготовил себе завтрак, состоящий из небольшой порции салата, выращенной прямо здесь на корабле, и сухих рационов.
Затем он прошел в свою лабораторию и провел ряд опытов. Времени это заняло почти до обеда. Потом с такой же тщательностью он занес все результаты опытов в свой журнал.
После обеда он, почувствовав себя уставшим, прилег на постель. И с ностальгической мыслью, что вот раньше он мог работать без устали сутками напролет, уснул.
Проспал он до ужина. Проснулся он от какого - странного чувства. Неведомого им раньше. Он долго лежал и не мог понять, что гложет ему душу, пока он не осознал, что чувство, которое он испытывал, было чувством одиночества и непониманием самого себя.
Сейчас он задал себе вопрос, который раньше не приходил к нему в голову.
«А зачем он согласился на этот полет?» раньше бы он с легкостью бы ответил на него. Ради того чтобы стать первым кто воочию увидит свет другого солнца. Раньше ему нравилось тешить свое тщеславие. Осознавать, что он лучший из лучших. Что ему и только ему человечество доверило исполнить мечту всего человечества. Найти братьев по разуму. Но сейчас он думал иначе. А не стоило бы ему отказаться. Остаться на Земле. Сейчас бы он наверное нянчил бы внуков и не чувствовал бы себя таким одиноким.
Дверь в комнату отварилась. В проходе ярким от света появилась темная фигура Евы. Она была такой же молодой и красивой, как и в тот день, когда он впервые познакомился с ней.
«Вот тут разработчики Евы ошиблись. – Вдруг мелькнула мысль у него в голове. – Ева не может стареть. Это просто не заложено в программе. Наверное, единственный минус, который делал его семью не семьей. Наверное, это надо занести в журнал, чтобы будущие разработчики учли эту возможность.
Ева тихими шажками проникла в комнату, прикрывая, но, полностью не закрывая за собой дверь, так чтобы узкая полоска света падала на ее фигуру. Он усмехнулся. Раньше, еще в молодости он любил смотреть на нее из темноты. Она эта запомнила. И применяла раза разом. Она подошла к кровати, тихо вздохнула, постояла некоторое время и, распустив волосы, полезла к нему под одеяло. Ее маленькие бархатные ручки обвились вокруг его шеи, а ее голова опустилась ему на грудь. Он в свою очередь нежно обнял ее. Так они и лежали долгое время.
- Ева. – Вдруг сказал он.- Я ведь уже старый, не правда ли?
- Ну что ты. – Тихо промолвила она, - Совсем нет. Такой же, как и всегда.
- ты мне льстишь Ева. – Сказал он. - Я знаю, что уже старый, и ты знаешь, что я знаю. Зачем меня обманывать.
На этот вопрос Ева ничего не ответила, лишь покрепче обняла его.
- У тебя сегодня день рожденье. – Сказала она. - Ты не забыл?
- Нет.
- Пошли, я тебе пирог испекла.
Они встали. Оделись. И пошли на кухню, вернее он называл это кухней. На самом деле это была обычная кают компания. Стандартная на всех кораблях
На столе, прямо в центре на подносе лежал пирог. Пирог был с яблоками, вернее с яблоком, единственным которое он смог вырастить на этом корабле. Но все же это было лучше, чем есть пищевые концентраты, которым минуло уже пол сотни лет.
Пирог был сладким, хотя сахар на корабле вот уже лет двадцать как кончился. Однако это не мешало Еве каждый год в его день рождения, готовит ему что-то вкусненькое.
«Может, она сделала какую-нибудь заначку, в виде нескольких килограмм сахара. – Подумал он, - хотя вряд ли. Это слишком по-человечьи, а Ева машина, пусть и выглядит как человек. Она на это неспособна».
Ева как всегда от пирога отказалась. Сказала, что попробовала его, когда готовила. Она всегда так говорила. За все время, проведенное здесь, он ни разу не видел, как ела Ева. Она всегда говорила, что ела уже раньше, либо что не хочет или, что поест позже. И сейчас Ева сидела напротив него, облокотившись руками о стол, и смотрела на него преданными глазами. Такой взгляд мог быть только у преданной и любящей жены.
«Она многому научилась – вдруг, пронеслось у него в голове, - если бы она самого начала была такой, он бы не за что не признал бы в ней машину, созданную для того, чтобы дать пилоту собеседника и не оставить его одиноким. Сейчас, она похожа на человека, больше чем тогда, когда он встретил ее в первый раз».
- Ева, где ты берешь сахар?
Она улыбнулась.
- У всякой женщины должны быть свои тайны. Позволь это останется тайной.
«Действительно, как человек, но машина по определению не может быть человеком»
После того как пирог был доеден, Ева включила музыку. Они чуть потанцевали, кружась в медленном танце, а затем долго разговаривали. Разговаривали о всяких пустяках: о Земле, с ее голубым необъятном небе, о мамином рецепте приготовления блинов и о многом, о многом другом.
Затем они пошли спать.
Пол четвертого ночи его не стало.
Она сразу почувствовала это, так как бортовой компьютер передал ей те функции, которые были недоступны ей раньше. Она сразу открыла глаза и встала с постели, надев тапочки, она прошла в рубку.
- Доброе утро капитан. – Поприветствовал ее бортовой компьютер, так как раньше приветствовал Адама. Адам, это не было настоящим именем, человека. Настоящим именем человека было Александр Кравцов, а называли его Адамом, в честь ее Евы. С шутки одного из ее создателей. Потому как на тот момент, она была самым совершенной машиной, созданной руками человека. Да и корабль назвали «Эдемом», тоже в честь ее Евы. Тут в пору улыбнуться, но машины, не могут улыбаться, им неведомо чувства иронии и юмора. Им вообще неведомо никакое чувство.
Впрочем…
Если долго общаться с человеком…
Поэтому и только поэтому она, Ева, передала только что, полученные полномочия бортовому компьютеру корабля и вышла из рубки. Она прошла по короткому коридору, легла в постель и умерла…