Бизнес маленьким не бывает. Но может приносить маленькие деньги. Особенно когда на дворе февраль, коммунисты, ночь, а торгуешь ты снегом и тебе одиннадцать лет отроду.
Про снег и ночь я наврал. Про февраль и коммунистов нет, но это к делу совершенно не относится. Просто мой отец собирал монеты, Вадик из соседнего дома любил машинки - модельки один к сорока трем, а одноклассник Коля принес в школу серебряный канадский доллар и хвастаясь крутил его волчком по парте.
- Меняемся? – спросил его толстый Юрик из приличной семьи, - у меня есть неначатый мандарин!
- А у меня двугривенный! – подскочил я.
Доллар Коле уже надоел. Он был тяжелый, периодически пытался исчезнуть, проваливаясь через дыру в кармане то в носок, то в ботинок, а то и на пол. И главное он никого кроме нас с Юриком не заинтересовал.
- Меняемся. Только я не знаю на что. Короче, орел – мандарин, решка – двадцать копеек.
Мы потом долго выясняли что у той монеты решка. Профиль английской королевы или наоборот северный олень. Но выяснили. Юрик все же был из приличной семьи. И небедной. Его папа мне потом червонец заплатил. Хотя доллар и стоил пятнадцать. Но это я позже узнал.
Получив красную революцинную бумажку я поехал на Гагарина, там иногда продавались машинки, и купил две - повезло. А трешку заныкал. Эти две я принес Вадику из соседнего дома и обменял на серебряные полтиники со звездой и с рабочими. Ну 1922-24 годов. Один к одному. А потом попросился с папой на острова, где и продал их по пятерке.
Так и началось. Трешечка к трешечке. Раз в неделю. И еще школу приходилось прогуливать.
У папы я получал информацию, крышу и оплату проезда в ЦПКиО – Кировские острова - где по выходным собирались коллекционеры. У Вадика полтиники. У продавщиц на Гагарина и в паре других магазинов машинки.
Никто никого не обижал.
Вадик не воровал монеты у родителей. Он их нашел в подвале своего дома в картонной коробке замотанной полиэтиленом и изолентой. Год назад. Это все во дворе знали. В той коробке еще три тысячи долларов было. Монеты девятилетний Вадик отложил потому что собирался играть в пристенок, а доллары отдал старшему брату. Того даже не посадили.
Так вот полтиники кончились почти одновременно с машинками. И тех и других в СССР было немного. А я вошел во вкус. И очень хотел себе... не помню что, но родители мне его точно бы не купили. Не хватало рублей пятидесяти.
Если б не подоспевающая олимпиада и не хватило б.
..............
Одноклассники звали гулять поближе к историческим и архитектурным памятникам. Советовали брать с собой значки с олимпийскими мишками, предлагали выучить как произносится слово «жвачка» на разных языках. Они гордо называли это фарцовкой. Я боялся детской комнаты милиции. Не так ее самой как родительской реакции. Кто-то из папомам этого бы не пережил. По ркайней мере так они сообщали мне довольно часто по самым разным поводам. Но и презрение одноклассников мне было ни к чему.
Пурукуми? Гам! Гум! Бублгум... Еще как-то. Иностранцы не понимали зачем нам столько «жёвки». Значки однако брали и нацепляли на шляпы и кепки. Некоторые вместо резинки дарили нам шариковые ручки. Красивые. Я оценил. Сделал небольшой запас. Построил планы. Но первый же мент отговорил от этого бизнеса навсегда. Обошлось без приводов. Но Площадь искусств, сквер возле Смольного и пару других местечек я посещать перестал.
Теперь не хватало четвертного.
Я начал гулять по Невскому. От Восстания до Адмиралтейства по четной стороне, обратно по нечетной. В каждый почти магазин кроме монстров с дикими очередями, в каждую почти кассу: «Извините тетенька, а у вас олимпийских рублей нет?» Иногда бывали, кое-кто из тетенек стал оставлять для меня монеты специально. Я все так же ездил по выходным на острова. И потихонечку богател. К середине лета нужная сумма набралась. Я поехал туда где продавали мою мечту. Джинсы? Велосипед? Собака? Не помню!
Я б сказал джинсы на галере и оказался б в ваших глазах дешевым пижоном.
Я б сказал велосипед и вышел бы вруном. Не стоил он того.
Я б назвал зверюшек каких на птичьем рынке чтоб тут же их выпустить на волю и вышел бы из меня автор сентиментальных романов.
Не помню. Не купил я ни хрена. И никто у меня деньги в подворотне не отбирал. Никакой романтики. Просто мне уже исполнилось 12 лет. Я понял что хрень она и есть хрень, а мне в комсомол скоро, а там глядишь и посадят – ну в возраст войду и посадят. Всех кто зарабатывал неофициально рано или поздно сажали. Надо готовиться. Вот тогда понадобятся и деньги и знакомства. А в среде коллеционеров можно было найти всякое. И я отложив половину накопленного на черный день рванул на острова....