Люди добрые! Настала пора открывать правду истинную, ложью - наветами заплеванную. Детей миллионы, народов тысячи, стран сотни да поколений десятки, утонули в кривде, невежестве и предвзятости по отношению ко мне.
Я - Репка. И меня уже нет. Давно. А ложь про меня живет, растет и ширится. И ни один, ни один человек на свете не встал на мою защиту.
«Посадил Дед Репку. Выросла Репка большая-пребольшая». Как здорово то, гладко да искренне! Трудолюбивый дедушка. Творец почти, всего Сущего. Сразу видно, что сказку писал мужчина. «Исаак родил Иосифа. Иосиф родил Кирилла». «Я тебя породил - я тебя и убью». Вы, мужчины, всерьез думаете, что Родить - это семя свое сунуть небрежно, в лоно животворящее? И забыть, считая работу свою сделанной. Лишь плодами потом пользуясь?
Так и Дед. Отдельный персонаж. По правде сказать, в годы молодые, и не очень, работал он ткацких станков наладчиком. Всю жизнь в командировках, по «поясу невест», ткацким фабрикам. Вот уж где порезвился старикашка похотливый. Вот уж где семя свое повысаживал. У них в бригаде даже соревнование негласное было. Кто за время командировки кого, как и сколько. Так Дед всегда в передовиках ходил, красовался.
Ладно, отвлеклась я что-то, задумалась. « Посадил Дед Репку». Спасибо. И мать моя, Природа, растила меня, лелеяла. Дождями сладкими потчевала, Солнышком светлым ласкала, ноченьками теплыми баюкала. Ни в чем я отказа не знала. И казалось мне, что мир вокруг, как матушка. Добрый, большой, ласковый.
Недолго счастье мое длилось. Выросла. Большая-пребольшая. А тут и Дед проспался, от запоя лютого, от самогона свекольного, да самосада вонючего. Вышел на огород, походкой похмельною, со взглядом мутным, отравленным. Глядь - свекла кончилась. Не из чего бражку затеивать, да аппарат самогонный заправлять. Тут и попалась я ему на глаза. А и как не попасть, красавица, бока наливные, сахарные. Тут и ребенку понятно стало, что обречена я на гибель скорую, да на кончину лютую.
«Тянет - потянет, вытянуть не может. Позвал Дед Бабку…» Опять кривда, опять не так… Бабка сразу со стариком была. Теми же недугами мучимая. И тянуть они вместе стали. Да, сдуру, с разных боков, да в стороны разные. Хорошо, что недолго. Устали, перекурить под сенью листвы моей сели.
«Позвала Бабка Внучку…» Не Внучку, а Внучка. Да и не своего, а соседского. Ашотика. Десять рублей за помощь, в деле неправедном, обещав юноше кареглазому. Обману ли его потом, конечно. Где это видано, чтобы Дед по своей воле с денежкой бумажной расставался. Так и встали. Ашотик за Бабкой, Бабка за Антоном Васильевичем, а уж он- ручищами грязными, с ногтями траурными, меня обхватил. Да потянули. Да не вытянули. Матушка-природа помогла. Не выдала. Обняла меня, да не пустила.
«Мышка за Кошку, Кошка за Жучку….» И снова Кривда злая хороводы водит. Путает-пугает людей несмышленых, доверчивых. Не помогали Твари Божии. Наоборот, помешать пытались. Жучка лаем Ашотика отгоняла, Кошка просто ушла, по самой себе прогуляться. Мышка все яйца золотые, на черный день Дедом спрятанные, в избе переколотила. А только не всегда Добро над Злом верх берет. Позвал Дед Дядьку. На тракторе. За бутыль самогона не сваренного. Тот подцепил меня, да вытащил.
Деревня неделю гуляла-веселилась. Сколько выпито было, люди добрые. А сколько окон, зубов в драках пьяных выбито, сколько гармоней-баянов порвано. А меня больше нет.
Одно славно, Ашотик в город уехал. В училище мореходное. Уже и форму моряцкую выдали. Глядишь, Человеком станет.