Глава 31
Скарлетт не подозревала, что яхта такая маленькая и придется идти по узкому шаткому трапу. Пока она с опаской смотрела на утлые мостки, Ретт спустился в лодку, оставил там свою холщовую сумку, и вернулся за Скарлетт.
- Давайте руку, и не бойтесь.
- Я не такая ловкая, как вы, Ретт…
Скарлетт осторожно ступила на трап, ухватившись за крепкую ладонь, сделала несколько торопливых шагов, Ретт подхватил ее, и она оказалась в лодке.
Он отвязал трос, удерживающий яхту у причала, и стал распускать парус. Скарлетт устроилась на корме, у руля, который пока был закреплен.
- Прижмите голову к коленям, я могу задеть вас, - приказал он.
Через минуту ветер наполнил полотнище, парус натянулся, увлекая лодку на широкий простор залива. Обмотав вокруг руки фал, Ретт занял место слева от Скарлетт. Между ними была только ручка руля. Одной рукой Ретт держался за руль, выравнивая движение яхты и стараясь направить ее поперек волн.
Скарлетт, словно зачарованная, любовалась им. Прищурившись от солнца, бившего в лицо, Ретт сосредоточенно вел свой маленький корабль вперед. Когда он перекладывал руль, мускулы перекатывались под вельветовыми пиджаком. От него веяло недюжинной силой, и это волновало ее.
- Ретт, вы сейчас похожи на пирата! – задорно сообщила Скарлетт.
Он только расхохотался в ответ. Было заметно, что ему по нраву и солнце, и соленые брызги волн, и ветер, подгоняющий яхту. Он был в своей стихии.
Скарлетт тоже нравилась прогулка по заливу, хотя одежда ее порядком намокла от брызг, в туфли постоянно заливалась вода, а зонтик, который она прихватила от солнца, унесло ветром.
Ну и плевать, думала она, даже если полсотни веснушек будет завтра на носу и щеках. Когда яхта преодолевала очередную волну, замирала на мгновение на ее верхушке и опять падала вниз, у Скарлетт сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха и восторга.
- Нравится? – улыбался Ретт.
- Еще как нравится! - отвечала она.
- Нам не пора возвращаться? Боюсь, вам опять не обойтись без компрессов.
- Нет, я хочу поплавать еще.
- Ну, хорошо, еще один час. После обеда у меня встреча с адвокатом.
Скарлетт испытывала неописуемый восторг. Ощущение необъятной свободы и морского простора пьянило ее. Ветер усиливался, но она не чувствовала холода.
Ретт повернул парус, изменив направление движения, и закрепил его.
- Наденьте-ка это, - протянул он ей грубый свитер, который достал из своей сумки.
- Зря мы не позавтракали, я уже проголодалась. Ретт, вы не прихватили с собой еды? – поинтересовалась Скарлетт, натягивая колючую шерсть.
- Только то, что едят настоящие моряки – ром и сухари. Придется вам подождать до обеда.
- Я готова грызть ваши сухари уже сейчас. Разве я не похожа на морского волка?
Она выглядела нелепо в толстом свитере, рукава которого свисали ниже ладоней, и Ретт рассмеялся:
- Впервые вижу морского волка в дамской шляпке. Подержите руль вот так, только крепко. Я тоже оденусь.
У него был припасен второй свитер, и пока он надевал его, Скарлетт сидела, крепко вцепившись в руль обеими руками.
- Я хорошо рулила? – спросила она, уступая ручку.
- Так здорово, что заслужили порцию рома. Смотрите-ка, Скарлетт! – Ретт указал на горизонт. – Бьюсь об заклад, вы такого еще не видели.
Скарлетт пристально вглядывалась, пока не заметила вдали несколько выныривающих из воды туш с острыми плавниками.
- Держитесь, моя прелесть, я попробую подплыть к ним ближе.
- Вы спятили, Ретт? Это же акулы!
- Это всего лишь дельфины, и они зовут нас поиграть. Сейчас вы увидите.
- Рыбы? Поиграть? Вы меня за дурочку держите?
- Дельфины не рыбы. Смотрите, уже близко.
Пока они препирались, стая из семи дельфинов оказалась совсем рядом. Завидев яхту, они приблизились к ней и теперь плыли вровень, периодически выпрыгивая из воды и попискивая. Когда они с шумом вновь ныряли, тысячи брызг, сверкая на солнце, летели в разные стороны.
- Какие они симпатичные и совсем не страшные. Я испугалась их плавников, вот и подумала, что это акулы. Смотрите, Ретт, он улыбается! Ретт, Ретт! Он высунулся из воды! О-О! И еще один… Они радуются, что мы плаваем вместе с ними?
- Конечно, радуются.
- А с чего вы взяли, что они не рыбы?
- Потому что я, моя прелесть, в отличие от вас, иногда читаю книги.
- И про них есть книги? С картинками?
- С картинками, - подтвердил Ретт, усмехаясь.
- Я обязательно почитаю, честное слово. Смотрите, они будто зовут нас вперед. Ретт, поворачивайте за ними!
На ее лице был написан такой искренний детский восторг, что Ретт залюбовался ей.
Один из дельфинов оказался совсем близко от лодки, и Скарлетт потянулась погладить его.
- Черт побери, вы чуть не вывалились! - закричал Ретт, схватив ее за платье.
- Я погладила его! – похвасталась Скарлетт. – Он холодный.
- С чего бы ему быть горячим, - проворчал Ретт. – Больше не смейте высовываться!
Они так увлеклись игрой с дельфинами, что не заметили тучку, появившуюся на горизонте. Только когда дельфины исчезли, и ветер внезапно стих, Ретт обратил внимание на безвольно повисшие паруса.
- Похоже, мы сегодня повеселимся… - проговорил он, озабоченно оглядываясь. – Тучи надвигаются с берега, значит и ветер будет оттуда. Придется идти галсами, а мы уже вышли из залива в открытое море. Боюсь, до начала шторма не успеем вернуться. Вот что, Скарлетт, ложитесь-ка на дно и ухватитесь за что-нибудь. Я думаю, вас ждут незабываемые ощущения.
Прежде чем выполнить его команду, она огляделась. Темнота надвигалась с немыслимой быстротой, а ведь всего несколько минут назад сияло солнце…
- Ложитесь, - повторил приказ Ретт, и в этот момент налетел шквал, и ливень настиг яхту.
Скарлетт плюхнулась на дно лодки и тут же нахлебалась воды. Пытаясь повернуть голову, чтобы увидеть, что происходит, она поняла, что ей мешают поля шляпы. «Я захлебнусь в ней», - подумала она, и попыталась развязать узел ленты, но он намок и не хотел поддаваться. Она встала на четвереньки и, держась одной рукой за какой-то поручень, другой рвала с себя шляпку. Наконец, это ей удалось, и она осмотрелась вокруг. Стены воды обрушивались на лодку и с неба и со всех сторон, посудину кидало, порой казалось, что она становится вертикально и вот-вот пойдет ко дну. «Мать пресвятая Богородица, мы сейчас утонем! Я не хочу умирать!» - в отчаянии подумала Скарлетт и закричала:
- Ретт! Ретт!!!
Но голос ее потонул в завывании шторма.
Она оглянулась и увидела его. Ретт стоял на коленях, уцепившись одной рукой за поручень, другой держа руль, и оскалившись, смотрел прямо вперед. Казалось, он охвачен презрительным и бесшабашным ликованием, словно бушующие вокруг волны доставляют ему радость. Он привязался веревкой, чтобы его не снесло, и теперь пытался маневрировать, поворачивая лодку поперек волны.
Скарлетт повернулась туда, куда смотрел Ретт, и душа у нее ушла в пятки от страха. Тридцатифутовая громадина надвигалась на них. В ужасе она закрыла глаза, прощаясь с жизнью. Но через несколько мгновений открыла их. Лодка плыла дальше, а Ретт хохотал. Он преодолел волну и сейчас собирался встретить следующую!
«Ретт знает, что делает, - стала успокаивать себя Скарлетт, - он опытный моряк, и мы не пропадем». Она даже осмелела до того, что приподнялась, и так же, как муж, смотрела на надвигающиеся валы, не забывая при этом крепко держаться за поручень.
Вдруг Ретт закричал:
- Тысяча чертей! Кливер! Берегитесь, Скарлетт!
Она перевела взгляд наверх и увидела, что мачта под тяжестью намокшего паруса и шквалистыми порывами ветра переломилась, и падает с ужасным треском.
«Только бы не на мою голову», - успела подумать Скарлетт. Огромная масса воды надвигалась на нее.
- Ретт! – хотела она крикнуть, но не успела. Под тяжестью упавшей мачты лодка перевернулась, и оба они оказались в воде.
Скарлетт вынырнула, уцепившись за какой-то обломок, и болталась на волнах, как тряпичная кукла. Она почти не умела плавать, а тяжелое платье и неуклюжий свитер сковывали движения, к тому же вода была ледяная и сверху лил холодный ливень… Ей казалось, что ее вот-вот парализует от холода и страха, а это конец.
«Господи Боже, - мысленно взмолилась она, - не дай мне погибнуть! Я так молода, я не хочу умирать!»
Она пыталась двигаться и как-то держаться на воде, но холод сковывал все ее члены, тяжелая одежда тянула под воду. Вдруг сильная рука обхватила ее сзади, и она услышала у самого уха:
- Скарлетт!
- Ретт… - еле сумела выговорить она, челюсти отказывались повиноваться, зубы ее выбивали дробь.
- Слушай и делай, как я говорю, – голос его звучал повелительно. – Лодка перевернулась, но мы рядом с ней, я держу фал. Если сумеем поднырнуть под нее, то будем в относительной безопасности.
- Нет!!! Я утону! – завопила Скарлетт.
Если она нырнет, то обязательно утонет! Она не умеет нырять! Паника охватила ее, и она стала вырываться из цепких рук Ретта, но он только сильнее стиснул ее.
- Мы не спасемся, если будешь вести себя, как идиотка!
- Что … делать? - зубы ее стучали.
- Мы рядом с лодкой. Я считаю до трех, ты вдыхаешь… Раз, два…
Скарлетт набрала воздуха…
- Три!
Ее утащило под воду, но уже через несколько секунд с силой вытолкнуло наверх. Вокруг была полная темнота, однако ливень сверху уже не лил и грохот шторма стал глуше.
- Ты вцепилась в меня так, что чуть не утопила, - услышала она голос Ретта, казалось, он даже смеялся.
Он взял ее руки и стал растирать их, затем нащупал какой-то поручень и приказал Скарлетт держаться за него.
- Растирай одну руку другой и не забывай шевелить ногами. Я должен оставить тебя ненадолго, мне надо отрезать весь такелаж, не то нас утянет на дно. Держись, дорогая, я быстро.
Она услышала, как он глубоко вдохнул и нырнул. Скарлетт старалась и держаться, и растирать руки. Это было тяжело, но она старалась. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она услышала, как Ретт фыркнул, отплевываясь, и тяжело задышал рядом.
- Как ты тут?
- У… ужа… сно… - стуча зубами, призналась она.
- Сейчас я помогу тебе снять ботинки и юбку, сразу станет легче держаться.
Он опять нырнул, и она дернулась, потому что он схватил ее за ноги. Слава богу, ноги еще что-то чувствуют. Через несколько секунд с них будто гири сняли, вскоре он освободил ее и от юбки.
- А вот и я, - услышала она его бас. – Легче стало?
- Угу… только… холодно… очень…
- Ну, бывает и холоднее. Однажды мне довелось искупаться в декабре в Северном море. Вот там, я тебе скажу, действительно была ледяная вода!
- Ретт, как ты можешь издеваться, когда мы болтаемся посреди моря под этой скорлупой, а вокруг шторм! Если ты не прекратишь сейчас же, я … Я тебя утоплю!
- Утопишь? – она услышала его смех. – Молодец, дорогая, так и надо! Когда дела хуже некуда, остается или ругаться или смеяться! Продолжай в том же духе и не забывай двигаться, иначе замерзнешь!
- Так бы и убила тебя! Зачем ты затащил меня так далеко в море? Мы же собирались только поплавать у берега?
- Ты сама просила плыть за дельфинами, забыла?
- Ты должен был знать, что погода может перемениться. Если мы погибнем, я тебе никогда этого не прощу!
- Когда мы утонем, мне будет все равно, что ты обо мне думаешь! Ты ведь знаешь – я атеист и не верю в загробную жизнь.
- Чтоб ты сгорел в аду! Так какого черта ты таскаешься каждую неделю в церковь?
- У меня свои цели. Ты ведь провела две недели среди свечей и крестов, когда тебе было надо?
Скарлетт вдруг вспомнила, как мечтала выкупить у монастыря Тару, а теперь, если они погибнут, ничего этого не потребуется… Тара… Уэйд… Элла… О, зачем она бросила своих детей на Сьюлин? Теперь уж она не увидит их никогда… Слезы покатились по ее щекам, она тихо всхлипнула.
- Что, Скарлетт? Отчего ты замолкла? Мы так здорово ругались, ты даже стучать зубами перестала… Ты что, задыхаешься? Какой я идиот! Давно надо было разрезать твой корсет! Замри на минуту, а то я могу поранить тебя…
Она чувствовала, как он возится у нее за спиной, и вскоре смогла вздохнуть полной грудью.
- Меня всегда поражало, как вы, женщины, умудряетесь дышать, затягиваясь так туго. И зачем вы делаете это? Неужели, чтобы понравиться мужчинам? – пытался раззадорить ее Ретт.
- Больно надо… - вяло огрызнулась Скарлетт.
- Ты совсем обессилела.
- Руки устали…
- Сейчас я сооружу петлю из тесемки от твоего корсета и подвешу тебя на ней.
Он что-то делал с ней, она послушно поворачивалась и, наконец, почувствовала, что может больше не прикладывать усилий к тому, чтобы держаться на воде. Тесемка обхватывала ее под мышками и была привязана к чему-то.
- Теперь ты можешь растирать себе руки, и шевели ногами, Скарлетт! Шевели, иначе замерзнешь!
- Не могу… - тихо простонала она. Так хорошо было качаться на волнах, ни за что не держась. Ей сразу захотелось спать.
- Скарлетт! – закричал он. – Не спи, надо двигаться, иначе умрешь! Давай я помассирую тебя.
Он начал яростно растирать ее руки, плечи, бедра и уже начавшие неметь ноги. Сто лет его руки не касались ее, но сейчас ей было все равно.
- Хватит… Мне больно… - слабо пискнула она. Голова ее бессильно опустилась на грудь. Зачем он тормошит ее, говорит что-то, и никак не оставит в покое?
Почувствовав, что Скарлетт безвольно повисла на шнурке и не двигается, Ретт одной рукой нащупал ее подбородок, а другой стал хлестать по щекам. Скарлетт сразу очнулась.
- Ты что, совсем рехнулся? Если мы выберемся отсюда, я убью тебя, Ретт Батлер! – закричала она.
- Можешь бить уже сейчас. Бей, только не спи!
Она с трудом подняла руку, он нащупал ее и стал растирать.
- Пошел к дьяволу! Ты мне все кости переломаешь!
- Выбирай: или я переломаю тебе кости или их обгрызут крабы. Пойми, если не греться, можно умереть. А я не дам тебе умереть, даже если придется избить тебя до синяков. Шевелись, Скарлетт, двигайся, говори! Плевать – что, но говори! Можешь читать таблицу умножения. От цифр тебе точно станет лучше…
Он продолжал растирать ее: руки, плечи, бедра…
- Давай вместе, Скарлетт. Дважды два…
- Четыре.
- Дважды три…
- Шесть… Зачем все это? Нам никогда не спастись…
- Дружок, в мире полно невозможных вещей, которые становятся возможными, если не бояться… Сколько раз, проходя ночью в виду вражеских эскадр через залив, я думал, что на этот раз не прорвусь. Или напорюсь на риф, или вражеская пушка разнесет мой корабль. А ты?.. Помнишь, как ты кричала, колотя кулачками по моей груди: «Я хочу домой, я хочу в Тару!», хотя шансов добраться туда, минуя две армии, не было никаких. Ты самая храбрая девчонка на свете!
Он продолжал растирать ее и успокаивать:
- Если продержимся пару часов, возможно, прилив вынесет нас к берегу.
- Возможно?
- Ну, если мы в открытом море, шансов меньше, но они все-таки есть. Я надеюсь, мы уже в заливе.
- Пару часов! Чтоб тебе провалиться в преисподнюю! Да я с голоду умру за это время! – она даже выдернула свою руку, так рассердилась.
- Скарлетт, детка, считай, что мы спасены! Как это я забыл? У меня есть фляжка с ромом, я как раз достал ее из сумки, когда показались дельфины, и сунул в карман брюк.
Он завозился и через минуту, нащупав рот Скарлетт, влил в него несколько обжигающих капель. Она закашлялась - ром был очень крепкий. Но тепло сразу заструилось внутри горла, согревая ее. Казалось, оно достигло даже замершего от холода сердца, возрождая его к жизни. Скарлетт услышала, как Ретт тоже хлебнул.
- Дай еще, - потребовала она.
- Только чуть-чуть. Рому меньше полбутылки, мы должны растянуть его. Ну что, стало теплее?
- Немного. Я, кажется, даже опьянела… Ретт, спой мне песенку.
- Давай лучше вместе.
Он прижал ее к себе и запел «Желтые розы Техаса», Скарлетт подхватила. Затем последовала «По дороге в Кентукки». Между песнями они прикладывались к фляжке.
- «Милый, помнишь нашу встречу? Ты у ног моих…» - затянула Скарлетт.
- «Мне в своей любви признался, помнишь этот миг…», - присоединился Ретт.
Они вместе допели «В день победы нашей».
- Твой отец пел хорошую ирландскую песню…
- Это когда ты обыграл его в карты и напоил? «Плач по Роберту Эммету»?
- Нет, про какую-то коляску…
- «В повозке с верхом откидным»? Давай, споем.
- Я не знаю слов, но подхвачу припев. Начинай.
Они распевали, пока у них не запершило в горле, и не кончился ром.
- Я устала, - хрипло сказала Скарлетт. – Не могу больше.
Холод железным обручем сковал ее тело. Руки и ноги онемели, ей опять захотелось спать. Ретт пытался растирать ее, сам себя согревая этими движениями, но она безвольно повисла, положив ему на плечо голову.
- Скарлетт, черт бы тебя подрал! Очнись! Я чувствую течение… Нас тянет к берегу… Это прилив…
Она едва ли слышала его слова. Ретт стал трясти и теребить ее.
- Скарлетт, родная моя, осталось совсем чуть-чуть, мы почти дома. Приди в себя! Если мы не вынырнем из-под лодки, нас разобьет о камни. Ну же, очнись!
- Отстань… - с трудом выговорила она.
- Ничего не делай, только вдохни поглубже…
Она послушно вдохнула, он зажал ей нос и рот своей рукой и утянул под воду. Через несколько секунд они вынырнули с другой стороны лодки.
Почувствовав, что сама она не в состоянии держаться за него, Ретт обхватил ее, и, стараясь, чтобы голова Скарлетт не ушла под воду, поплыл, загребая одной рукой. Приливная волна подхватила их и понесла к берегу.
Наконец, ноги его коснулась дна. С трудом поднявшись, с бесчувственной Скарлетт на руках, подгоняемый волнами, он, оскальзываясь на камнях и пошатываясь от усталости, побрел вперед, к суше.
Пройдя несколько шагов по прибрежному песку, он наконец опустил свою ношу. Скарлетт не подавала признаков жизни. В страхе, что она умерла, он прижался ухом к ее груди. Едва слышно, но сердце билось, и она дышала. Стоя на коленях над ней, Ретт впервые оглядел берег, и крик радости вырвался из его груди – в трехстах футах впереди, в дюнах стояла хижина, там они смогут укрыться от дождя и обогреться. Почти на всех прибрежных островках были такие домишки на сваях. Рыбаки хранят в них свой скарб и пережидают непогоду, если она застанет их во время путины.
- Сейчас, сейчас, родная…
Он с трудом поднялся и, держа Скарлетт как ребенка, хромая, двинулся к хижине. Ноги его были изранены об острые прибрежные камни, но он шел под проливным дождем, не замечая боли, не останавливаясь, стремясь к одному – спасти Скарлетт. «Подожди, родная, еще немного… еще двадцать футов и мы дома… Подожди…» - шептал он.
Дверь оказалась заперта. Ретт опустил Скарлетт на песок, нашел под ногами камень и сбил замок. В домике была лишь одна небольшая комната. Через минуту Скарлетт лежала на топчане, служившем постелью, а Ретт лихорадочно пытался разжечь огонь в маленькой железной печке. Это удалось не сразу – руки его онемели от холода и усталости. Едва языки пламени начали пожирать сухие дрова, он бросился к Скарлетт. Она все еще была без сознания и очень холодная. Казалось, жизнь едва теплится в ней.
- Скарлетт, любовь моя, очнись! - звал Ретт, но не получал ответа. Найдя сухое старое одеяло, он стал освобождать ее от мокрого свитера, остатков платья и белья.
- Милая моя, любовь моя, неужели я погубил тебя? – шептал он, растирая ее ледяные руки и ноги, целуя их, согревая своим дыханием. – Скарлетт, если ты умрешь – я тоже не буду жить. Я не смогу жить с мыслью, что погубил тебя! Любимая, очнись, я прошу…
От его яростных растираний Скарлетт немного согрелась, и сознание ее стало медленно пробуждаться, но не было сил произнести хоть слово, не было сил пошевелиться или открыть глаза. Первым из всех чувств к ней вернулся слух, и она, как музыку, слушала слова, которые то шептал, то кричал ее муж.
«Пусть… - думала она, - пусть он еще скажет, что любит меня… Я немного отдохну, и отвечу, что тоже люблю его…»
- Скарлетт, любимая, что мне сделать, чтобы ты очнулась? – Ретт почти стонал от бессилия, озираясь вокруг. Пламя из открытой дверцы печки едва освещало комнату, но он заметил на столе бутылку.
Сквозь ресницы Скарлетт видела, как он открыл пробку, понюхал, хлебнул и налил жидкость в стоявший тут же, на столе, стакан.
- Это должно тебе помочь.
Он приподнял ей голову, и, разжав зубы, влил немного виски. Она слегка захлебнулась и закашлялась.
- Ты жива! – воскликнул Ретт, прижимая ее к своей груди. – Ты жива, любовь моя, жизнь моя!
Ретт плакал от счастья, и Скарлетт тоже плакала, но они не чувствовали слез на своих просоленных морской водой губах.
- Не плачь, родная, - обнимал ее Ретт, - все кончилось, мы спаслись, не плачь, любовь моя…
Он покрывал поцелуями ее мокрые щеки и соленые губы, он согревал своим дыханием и целовал ее шею, грудь, живот – каждый дюйм ее тела, и этим возрождал к жизни. Он сбросил свою мокрую одежду, и в отблесках пламени Скарлетт увидела, как он хорош, как силен - ее спаситель, ее муж. Всем своим существом потянулась она к нему, чтобы он поделился своей силой, вдохнул жизнь в ее еще не согревшееся тело. Она обвила руками могучую шею, прижимаясь крепче, желая слиться с ним. Поцелуи его становились все жарче, все требовательнее, и она так же страстно отвечала на них, отдаваясь во власть его желания.
Скарлетт совершенно утратила всякое представление о том, где находится, забыла, что недавно погибала в море и умирала от холода – теперь она пылала от страсти – с ней был Ретт, ее любимый, ее единственный Ретт! Она так тесно прильнула, что слышала, как бухает его сердце, ощущала твердость мускулов его груди и бедер. Он сжимал ее в объятиях, целовал, шептал ласковые слова… Она вновь почувствовала себя качающейся на волнах, только это были сладостные волны, волны его и ее страсти, которые набегали, надвигались… Пока последняя, самая жаркая из них не подняла ее на недосягаемую вершину наслаждения.
Глава 32
«Похоже, я от счастья потеряла сознание», - подумала Скарлетт, очнувшись. Она была в постели одна, заботливо укрытая одеялом.
Ретт, должно быть, подкинул дров в печку и теперь сидел в одних брюках в ногах топчана. Отблески огня освещали его мощный торс и сосредоточенное и замкнутое лицо. Казалось, мысли его бродили далеко – и невеселые это были мысли.
«Отчего он грустит? – смотрела на него сквозь ресницы Скарлетт. – Он переживает, что чуть не погубил меня? Но ведь все кончилось хорошо! Даже лучше, чем можно было себе представить! Мы опять вместе и теперь уже навсегда! Так о чем же грустить?»
И вдруг, будто озарение снизошло на нее, она впервые поняла, что он чувствует, о чем думает. Не в силах видеть, как он страдает, она приподнялась на локте и коснулась его плеча.
- Ретт, не надо раскаиваться и переживать, - она вложила в свой голос всю любовь, на какую была способна. – Мы муж и жена. Мы любим друг друга, и только что доказали это.
Ретт провел по лицу рукой, будто стирая с него боль. Когда он обернулся, лицо его было похоже на маску.
- То, что сейчас произошло, ничего не значит, Скарлетт. Мы чуть не погибли, но все же спаслись и были рады этому. Опасность, близость гибели… Счастье избавления выплеснулось наружу и придало остроту ощущениям. После окончания войны люди тоже обнимаются и целуются с первым встречным – с мужчиной, с женщиной или старухой… Это была всего лишь радость, что мы выжили, и никакой любви…
Но ведь несколько минут назад он шептал: «любовь моя… жизнь моя…» и он говорил это искренне, Скарлетт сердцем ощутила это. Неужели он по-прежнему боится, что она не любит его?
- Ретт, я очень люблю тебя… И ты любишь и желаешь меня… я же чувствую…
Ретт отрицательно покачал головой, поднялся и, стоя к ней спиной, хлебнул виски прямо из бутылки.
- Ты любишь меня, это правда, я знаю: любишь, любишь… - упрямо повторяла она, вставая с постели и обвивая руками крепкую шею мужа. – Посмотри на меня, Ретт, и попробуй сказать, что не любишь.
Он обернулся, и она на мгновение прильнула к нему, и он крепко обнял ее, но всего лишь на мгновение… Затем Ретт с видимым усилием оторвал ее от себя и, держа за плечи вытянутыми руками, глядя прямо в лицо, с невыразимой горечью в голосе заговорил:
- Да, господи Боже! Это правда! Я люблю тебя, и я хочу тебя! Но эта любовь как болезнь, как зараза, как чума! Или как опиум. Ты видела, как умирают курильщики опиума? Нет, конечно! А я видел, в ливерпульских притонах… Впервые попробовав опиум, человек испытывает неизъяснимое блаженство, и желает испытать его снова, и снова и снова… Постепенно он становится рабом опиума и уже не может обходиться без него. Он неимоверно страдает, когда не может достать зелье, и умирает от боли и страданий. Но он умирает и когда опиума вдоволь, эта отрава постепенно убивает его. Много лет ты была тем зельем, без которого я не мог обходиться. Я еле выжил, еле спасся. Я почти забыл тебя, когда ты появилась в Чарльстоне, а теперь еще… Нет!
Он толкнул ее на топчан и отвернулся, чтобы не смотреть на ее наготу.
Никогда Скарлетт не видела его таким беспомощным. Она почти физически ощущала, как он страдает, как мечется его душа…
- Любимый мой, прости, - прошептала она, не понимая, за что сейчас просит прощения, просто чувствуя, что ему больно.
Не глядя на нее, он натянул мокрую рубашку, допил остатки виски и пошел к двери.
- Куда ты?
- В той стороне форт Моултри, - указал он на мутное окошко. – Пролив между ним и островом не больше тысячи футов, и даже если не найду лодку, я сумею доплыть и попросить о помощи, - голос Ретта уже звучал бесстрастно. – Накройся одеялом и постарайся заснуть. Ты переохладилась и будет большим чудом, если не схватишь воспаление легких.
Он открыл дверь, в комнату ворвался холодный ветер
- Не уходи, Ретт, не покидай меня! - кричала она ему в спину, но дверь уже захлопнулась…
В безмерном отчаянии она упала на топчан, одеяло валялось на полу, а она все кричала, все выла, все билась в истерике:
- Не покидай меня, Ретт!.. Не покидай меня!.. Не покидай!..
Она рыдала, пока зубы ее не стали выбивать дробь. Дрова прогорели, и комната быстро выстыла, но у Скарлетт не было сил растопить печку вновь. Она подняла с пола одеяло, свернулась под ним клубочком, продолжая плакать, дрожать и шептать: «Зачем ты ушел, Ретт?»… Она плакала долго, пока силы совсем не покинули ее, и тогда она заснула.
Но сон Скарлетт больше походил на беспамятство. Она не проснулась, когда вернулся Ретт, когда он, укутав ее в одеяло, нес к большому восьмивесельному ялу, в котором сидели солдаты с форта. Не очнулась она и когда лодка причалила к молу, и когда четверть мили Ретт нес ее на руках до дома…
Она проспала почти сутки. Несколько раз сознание возвращалось на какие-то мгновения, она видела перед собой озабоченное лицо мисс Элеоноры, серьезное лицо незнакомого мужчины, Розмари, склонившуюся над ней, и почему-то Мелли.
Когда она окончательно пришла в себя, и поняла, что лежит в постели у себя в спальне, Мелли сидела у окна с книгой.
«Что делает Мелли в Чарльстоне?» - пронеслось в голове у Скарлетт прежде, чем она сообразила, что это не ее покойная подруга, а Анна Хэмптон.
- Анна? Я долго спала? – спросила она хриплым голосом. За окном было серо и не понять, утро сейчас или вечер.
Анна бросила книгу и подбежала к ней.
- Скарлетт, наконец-то вы очнулись! Доктор, конечно, успокоил всех, сказал, что у вас даже горло не покраснело и в беспамятстве вы от переутомления, но все-таки мы волновались!
Скарлетт хотелось спросить, где Ретт, но она не могла задать этот вопрос Анне.
- Вас вчера вечером принес на руках мистер Батлер. Все так перепугались, увидев его - он был в форме янки! Кто бы мог подумать, что солдаты предложат ему переодеться в сухое, и помогут спасти вас! Пока мистер Батлер не появился, вас уже искала половина Чарльстона, но в такой шторм никто не отважился выйти в море. Знали бы вы, как переживала мисс Элеонора, она просто места себе не находила… Я была с ней почти весь день, пыталась как-то успокоить. А потом появился мистер Батлер…
Щеки Анны покрылись румянцем, когда она произнесла это имя, но Скарлетт больше не ревновала, она знала, что муж любит только ее.
- Как Ретт? – все-таки спросила она.
- Очень устал, кажется, он тоже спит. Скарлетт, вам надо подкрепиться. Я сейчас принесу крепкого мясного бульона с пирожками. А оладьи с сиропом вы будете?
- Буду, - кивнула Скарлетт. Она только сейчас поняла, насколько проголодалась.
Она доедала обед, когда в комнату заглянула мисс Элеонора.
- Дорогая, я так рада, что ты очнулась. Лежи-лежи… - остановила она Скарлетт, видя, что та собирается присесть в кровати. – Как ты себя чувствуешь?
- Немного ослабла, но это, должно быть, от голода…
- Бедняжка! Ты столько перенесла! Ретт говорил, ты держалась очень мужественно. Знала бы ты, как он раскаивается и ругает себя, что позвал тебя кататься в такую переменчивую погоду! Я, конечно, тоже отчитала его. Разве можно проявлять такое легкомыслие! Но во всем, что касается моря – Ретт просто как ребенок!
- Он не простудился? – забеспокоилась Скарлетт. – Он промерз не меньше моего.
- Слава Богу, нет. Вы оба родились под счастливой звездой – провести столько времени в холодной воде, и не заболеть! Сейчас Ретт спит, но он отказывался лечь, пока тебя не осмотрел доктор и не успокоил его, сказав, что ты вне опасности.
Скарлетт облегченно откинулась на подушки. Все хорошо. Она дома, она не заболела. Мисс Элеонора заботится о ней. Ретт любит ее и спит сейчас в соседней комнате. И она, наконец, сыта. Теперь все будет хорошо. Ей можно отдохнуть.
- Я еще посплю.
- Конечно, дорогая, отдыхай. Пойдем, Анна.
Как давно, бесконечно давно Скарлетт не засыпала с ощущением настоящего счастья. Она была с Реттом, он страстно любит и желает ее. И теперь они снова будут вместе, что бы он там ни говорил. И она вновь и вновь будет испытывать это нечеловеческое блаженство, экстаз, который испытала вчера в его объятьях.
Когда наутро Скарлетт открыла глаза, первое, что она увидела, были свежие цветы на туалетном столике и прислоненный к вазе конверт. Скарлетт вскочила с кровати и жадно схватила письмо, она еще издали узнала крупный почерк Ретта.
«Скарлетт!
Я не могу выразить словами то, что пережил, чуть не став причиной Вашей гибели. В минуту опасности Вы вели себя поистине героически, и я никогда не перестану уважать Вас за это. Я восхищаюсь Вами так, как только может восхищаться мужчина женщиной.
Но мы больше никогда не увидимся. Я не вернусь ни в Чарльстон, ни в Данмор Лэндинг, пока не получу известия, что Вы покинули город. Не пытайтесь опять искать меня, Вам это не удастся.
Согласно нашей договоренности Вы можете остаться в доме моей матери до апреля, но надеюсь, не сделаете этого. Деньги, которые я Вам обещал, будут переданы Вашему адвокату Генри Гамильтону.
P.S. Прошу извинить меня за все неприятности, которые я когда-либо Вам причинил. Будьте счастливы, Скарлетт.
Ретт Батлер».
Скарлетт дважды перечитала письмо, прежде чем до нее дошел его смысл. Он сбежал! Он опять сбежал от нее! В злости она скомкала листок и стала рвать его на мелкие кусочки, приговаривая сквозь зубы:
- Черт бы тебя побрал, Ретт! Опять ты ускользнул от меня! А впрочем, нет – ты пытаешься сбежать от самого себя. Потому что сердце твое принадлежит мне, теперь-то я знаю это наверняка! Ты сам мне сказал, что любишь и хочешь меня. И я это чувствую, знаю… Почему-то я стала понимать тебя, Ретт Батлер, хотя всегда ты был загадкой для меня. И сейчас я знаю, что мне делать. Ты думаешь, я буду сидеть здесь и плакать, или ждать тебя с распростертыми объятьями? Черта с два! Я уеду, и теперь тебе придется погоняться за мной, потому что твое сердце я увезу с собой.
«Позавчера была суббота, - высчитывала Скарлетт, - значит, сегодня понедельник. Тетушки уехали в Саванну вчера, но сегодня тоже есть поезд, я поеду вслед за ними. Посмотрю на старого краба, который забился в своей раковине, и заодно переговорю с настоятельницей, а может, и с самим епископом».
Взглянув на часы, Скарлетт дернула за шнурок звонка. У нее осталось совсем немного времени, чтобы собраться.
- Доброе утро мисс Скарлетт, - присела в поклоне горничная. – Слава Господу нашему, что вы не захворали! Знали б вы, сколько мы тут страху за вас натерпелись!
- Хватит причитать, Панси, - перебила ее излияния Скарлетт. - Достань мои чемоданы и собери все вещи. Сейчас я надену зеленый прогулочный костюм. И сбегай к Маниго, пусть срочно вызовет наемный экипаж.
- Какой такой зеленый костюм? Ваш прогулочный костюм коричневый! И зачем чемоданы, мисс Скарлетт?
- Ах ты, черная бестолочь! – в сердцах воскликнула Скарлетт. – Зеленый переливающийся шелковый костюм, который я сшила в Атланте. Эти коричневые лохмотья я больше не надену! В чемоданы запакуй только платья из Атланты. Все поняла?
- Поняла. Чего ж не понять-то! Не такая уж я дура. А куда мы едем, мисс Скарлетт?
- Не твоего ума дело! Давай платье и помоги мне одеться. Причешусь я сама. Ну же, поворачивайся, ты, колода!
Она уже была одета, ворох платьев валялся на кровати, и Панси их укладывала в сундуки по одному, когда в комнату вошла Розмари.
- Ты тоже куда-то едешь? – поинтересовалась она, с любопытством разглядывая наряды Скарлетт. – А мама думала, что ты проспишь целый день…
- Где мисс Элеонора? Я хочу попрощаться с ней.
- Она ушла на Брод-стрит, вернется к обеду. Я могу ей передать или напиши записку.
Скарлетт посмотрела на часы. Времени в обрез. Конверты и писчая бумага только в кабинете и в библиотеке.
В кабинете Ретта она принялась шарить в ящиках стола. Вдруг рука ее наткнулась на что-то твердое, со стеклом. Это оказался ее портрет, второй такой же, как дома, в Атланте. Выходит, Ретт тогда заказал два, и один тайком хранил у себя? Улыбаясь, Скарлетт осторожно положила дагерротип на место. Она еще больше уверилась в том, что Ретт приедет за ней в Саванну очень скоро. Так и быть, она не будет затруднять ему поиски, а подождет там.
Скарлетт набросала на листке всего несколько строчек:
«Мисс Элеонора!
Я еду в Саванну на день рождения деда. Тетя Евлалия и тетя Полин уже ждут меня там. Жалею, что не увидела вас перед отъездом. В Саванне у меня есть еще дела. Ретт все объяснит вам.
С любовью и уважением, Ваша Скарлетт».
Сложив записку, она вернулась в спальню и отдала ее Розмари.
- Передай, пожалуйста, мисс Элеоноре.
- Мисс Скарлетт, - позвала от двери Панси. – Маниго сказал, карета подъехала, он уже отнес вниз сундуки.
- Я должна спешить. Счастливо. - Скарлетт чмокнула золовку в щеку.
- Прощай, Скарлетт, - ответила Розмари.
Она вышла на балкон и наблюдала, как Панси с Маниго привязывают чемоданы и сундуки на задке коляски. Скарлетт в последний раз обернулась и помахала Розмари рукой. Экипаж отъехал.
Куда она так срочно укатила? И Ретт вчера поздно вечером так же быстро собрался. Розмари просила, умоляла его, но он уехал, не сообщив куда, и не сказав, когда вернется. Он был сильно расстроен, и так плохо выглядел… Розмари догадывалась, что он бежал от Скарлетт.
Немного поколебавшись, она прошла в кабинет Ретта, взяла со стола спички и, не разворачивая записки, подожгла ее.
- Я даже из любопытства не буду интересоваться, куда ты поехала, Скарлетт. Скатертью дорога!
Проследив, как бумага в большой серебряной пепельнице догорела, Розмари вышла из кабинета.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.
Продолжение
http://www.proza.ru/2008/12/01/649