Алик Набиуллин был отменный хулиган и вдохновенный лентяй. Мы сидели вместе, на последней парте, в третьем ряду. Сидели дружно и даже весело. Учителя нас почти не замечали - Набиуллин круглый двоечник, его всё-равно бесполезно учить, а Храмцова - отличница, и сама во всём разберется. Так что основным нашим занятием была охота на мух, в буквальном смысле.
- Как только муха сядет мне на голову ты, Любка, бей её что есть силы!
- Чем?
- Чем-чем! Да вон хоть учебником!
И Алька лез под парту, так, чтобы только стриженный затылок торчал. Ни одна муха так и не села на его бедовую голову, хотя под партой ему, видимо, нравилось и,наверное, он сидел бы там все уроки напролёт, но мне-то скучно часами ждать несчастную муху с учебником наизготовку. И я начинала осторожно, карандашиком, шевелить ёжик у него на затылке.
- Бей! - командовал Набиуллин.
- Нна! - со всей-то силы учебником по его башке!
- Попала? - вылезал Алька из-под парты.
- Нет, улетела.
- Мазила! Ну давай ещё разок попробуем!
Наверное, к концу года я бы ему последние мозги вышибла, но скоро нашу дружную парту рассадили - из-за контрольной по математике. Альке лень было списывать, и я, не долго думая, аккуратненьким почерком отличницы, всё что надо написала в его замусоленную тетрадь. Вообщем, Алька досиживал пятый класс в одиночестве на своей последней парте в третьем ряду. И, как следовало ожидать, благополучно остался на второй год.
А потом и вовсе где-то затерялся на школьных путях-дорогах.
Спустя несколько лет, будучи уже семнадцатилетней барышней, я ехала в переполненной электричке. Народ теснился в проходе, а между тем одно место казалось свободным. Пробравшись поближе, я увидела, что на скамейке, вытянувшись во весь рост, спит здоровенный парень. Ножищи в резиновых сапожищах не меньше сорок пятого размера торчали прямо в проходе, но никто не возмущался, даже как-то наоборот старались понизить голос, жалко будить, может устал человек, уработался. В те, не столь уж и далёкие времена, люди были добрее и терпимее друг к другу.
Парень спал сладко, подложив под голову кепку. И я его узнала - Алька Набиуллин. Уж его-то стриженную башку изучила когда-то досконально. Не разбудила, не поговорила - постеснялась отчего-то.
Через много-много лет довелось мне побывать в страшном месте - на военном кладбище.
Могилы, могилы, нет им числа, памятники-близнецы с одинаковым казённым текстом. Год рождения 1959, 1960, 1961... всё мои ровесники. И вдруг, как током:
Набиуллин Альберт Хусейнович.
1961-1980
Погиб, исполняя интернациональный долг.
Алька...
Простите нас, ребята...