СЛЕДЫ ВО ВРЕМЕНИ
Елена Фурман. Пути в незримое:
Стихи.
Если внять словам, во-первых, Н. Н. Страхова: «Поэзия… особая область… Странно было бы требовать от поэта, хотя бы воспитавшего своё дарование на самых утончённых философских учениях, связного и последовательного изложения его взглядов, отвлечённой формулировки его мировоззрения. Такие требования мы можем предъявлять к мыслителю, и он должен на них ответить; задачи и средства поэта совершенно другие…», а, во-вторых, Вл. Соловьёва: «Что касается до рациональных (рассудочных) определений времени, то они сводятся к более или менее замаскированным тавтологиям. Так например, когда говорят, что время есть порядок явлений в их последовательности, то здесь разумеется, конечно, не всякая последовательность (напр., логическая), а именно только последовательность феноменальная во времени, и определение оказывается явной тавтологией: время определяется временем», то можно прийти к выводу: поэт должен (по крайней мере, имеет право) говорить тогда, когда бессильна логика, и говорить о том, что не может понять, объяснить ум, что безрассудно, абсурдно, беспричинно. В частности (а, скорее всего, в первую очередь) о времени.
«Путь в незримое» – книга о времени. Не о будущем, настоящем или прошлом, не о временах, а о времени как процессе, как о метафизическом Нечто, о философской категории, как о повелителе и поработителе человека и человечества, как, наконец, об инструменте в Божьих руках (наряду с пространством, сущностью).
Иногда я думаю, время –
Лишь незримая мышеловка…
Человеколовка, людоловка! А когда мы дорожим своим (?!) временем («Каждый миг, что нам здесь отмерен,/ ловим жадно, как мелочь нищий…»), когда на чью-то просьбу отвечаем «времени нет» или «некогда мне», когда живём по распорядку и соблюдаем режим, вот тогда «Снова времени верно служим», вот тогда мы его пленники и слуги.
И хотя
В мышеловку вернёмся прежде,
Чем поймём, что могли бы выйти…
всё же «Пусть время всесильно -/ Оно устаёт быть мерилом судьбы,/ Сгорая, под ноги ссыпается пылью,/ В которой мы все оставляем следы».
А быть свободным от него, значит, пренебрегать им: годы, недели, дни не считать, дневники не вести, а историю не знать.
Ещё эта книга о человечности глупости (наивности) и жестокости ума, рассудка, логики. О реальности чуда. Ведь чудо есть только вера в чудо. Или просто вера. И ничего больше.
Мы науке, как иконам,
Поклоняться научились,
Наша логика спокойна:
Дважды два – всегда четыре.
Смело верим мы расчётам,
Проверяемым на ощупь.
Мир, где физики в почёте,
Постижим намного проще.
И, обманутые этим,
Мы собой горды безмерно.
И результат поклонения логике, последовательности, трезвости, серьёзному взрослому научному отношению к жизни: многие мечтают в этом мире, в этой жизни, на этом свете как можно больше наследить, запечатлеть себя в человеческой памяти и всеобщей истории. И от бессилия иногда превращаются в Геростратов. Что после нас? – спрашивают они себя. Но вот простая, ироничная и наивная, то бишь мудрая, Елена Фурман растеряно говорит: «Но что ж останется со мною?/ Всплески слов?». Вот и у меня есть глупое, наверное, но глубокое убеждение: после жизни земной с нами останутся только слова, может быть, только стихи – свои и чужие.
За соломинку веры в себя
Вновь держаться мы будем.
Но спасём ли себя, никого не умея спасти?
Но и по компасу и карте самого себя не найдёшь. Поиски себя – это всегда блуждание впотьмах и на ощупь, то бег на месте, то бег по кругу. И вера в себя, по-моему, - это не соломинка. По крайней мере, плот. А точнее, корабль. Вера в себя, в отличие от соломинки, спасает всегда. Кто-то ведь и вдохновение назвал верой в собственные силы.