Чистый лист взывает к чистосердечному раскаянию, тщетно подбрасывая несостоявшиеся образы в мою температурящую среду. Он рвёт меня на части, вытягивая всё самое гнусное, тёмное, осевшее среди невысказанного. Я безжалостно переворачиваю его и обнаруживаю точно такой же. Опять чистый, опять треплет меня, дразнит и обещает. «Ты не готова», - вопиет он мне, - «Остынь, позволь мыслям течь своим чередом, затем перетасуй их легкими, изящными движениями и когда будешь уверена в измыслимости рождённой идеи, сними, как снимают колоду карт, чтобы увидеть совершенно новое, принадлежащее не тебе, но открытое лишь для тебя. Полюбуйся на сотворённое. Тебе не нравится? Ты в восторге? Не думай, теперь главное не думай, просто верь».
Чуда не произошло. Я вновь и вновь тасую неповоротливую колоду своих мыслей, больше напоминающую гирю, намертво прикованную к моим мозгам и отрешенно смотрю на лист. Надо поверить. Чему? Кому? Идее, бьющейся в судорогах между истиной и истиной же? Судьям, недоуменно переворачивающим лист и так и эдак?
И переворачиваю очередной лист, и вижу его, своего героя, бредущего по пустынной глади моего ссохшегося воображения. Нет фона, но пожалуйста, без претензий, герой — это уже немало. Пока он еле-еле переставляет ноги, таща те самые котурны, скотчем примотанные к ступням. Возможно, он даже в маске, я не уверена, я жду, когда он приблизиться ко мне, посмотрит в глаза, произнесёт первую фразу. Я решила быть приветливой, даже доброжелательной, терпеливо жду, силясь рассмотреть детали, пытаюсь угадать, что за характер прячется за слипшимися прядями длинных волос, безвольно повисших вдоль узкого лица. Он немного сутулится, и вся его фигура кажется слишком отрешённой, я начинаю волноваться, проходит время, но его движение нисколько не сокращает расстояние, изначально возникшее между нами. Я понимаю, что обязана помочь ему и кидаюсь навстречу. Я бегу изо всех сил, но вязкое, бесплотное окружающее превращает моё стремление в застывшую картинку. Мы оба на холсте, мы движемся. Он медленно, с натугой, я порывисто, моя фигура выражает нетерпение. Пустота, мы одни в целом мире, вокруг нет ни предметов, ни пейзажа, нет даже цвета, света тоже как-будто нет, я вижу только две фигуры, устремлённые друг к другу, неведомый художник хотел бы нашей встречи, но мы застыли в нелепых, вороватых позах. Запечатлено намерение, надежда, но я не знаю, что произойдёт в следующий миг. Он может упасть замертво, я могу легкомысленно передумать и умчаться прочь, нам могут помешать. Например, внезапный ураган разметает нас в разные стороны или возникшие фантомом злые кочевники порубят саблями. Мне страшно, я кричу, моля моего героя поспешить мне навстречу.
Он откликается, машет мне рукой, кричит мне что-то в ответ, но, возможно, он только шепчет, я не слышу ни слова. Я даже не знаю какой у него голос и на каком языке он говорит. Теперь я вижу, что у него широкие скулы и коротко стриженные волосы, плотно облегающие почти круглый череп, тонкие губы искривлены в полуулыбке, плотная, словно утрамбованная фигура с дурно выпирающим животом дико выплясывает на колодах, прикрепленных к тонким ногам. Он показывает на меня пальцем, затем подхватывает невидимую партнёршу, и прижимая её к себе, пытается вальсировать. Я замираю. Отчего-то он напоминает мне клоуна. Обернувшись, он исподтишка наблюдает за мной, словно оценивая степень моего терпения. Я расплываюсь в улыбке. Если ты такой, ничего не поделаешь, значит, буду любить такого, автор не выбирает своих героев. Как минимум, ты не вызываешь жалость, это уже неплохо. Довольно миленькое зрелище, особенно в этой короткой тоге и намечающейся лысине, с масляным взглядом, выдающем похоть, спешащую впереди тебя.
Стараюсь отвлечься, опускаю глаза, но любопытство сильнее. Прислушиваюсь. Тишина. В нетерпении ищу тебя взглядом. Седая шевелюра, с тщательно уложенным пробором, безукоризненный костюм и завораживающий взгляд. Наконец-то я вижу твои глаза, настоящие, без обмана, именно те, в которых читатели найдут душу. Герой открытый, бескомпромиссный, честный. Герой, обладающий не просто жизненным опытом, но и массой добродетелей. Герой, достойный любви. Иди ко мне, хочу рассмотреть тебя поближе, узнать получше, хочу почувствовать твою боль, сомнения, страхи. У тебя есть страхи? Ну, конечно, ты же не можешь быть идеальным, если ты живой.
Я уже почти рядом, хочу пожать твою руку, но ты делаешь мне знак «не сейчас», я остаюсь с протянутой ладонью, всё ещё надеясь на взаимность, и ощущаю холод, мертвенный холод. Я обманулась, ты не мой герой.
Я вижу его не только снаружи, но и изнутри. Его тепло согреет, его огонь очистит. Теперь я знаю. Я верю в своего героя. Он придёт. И тогда я напишу на чистом листе.