("Эта вещь написана в качестве "квенты" моему другу, поэтому не претендует на какую-либо художественную ценность. Но, будучи все же литературным текстом, по моему мнению заслуживает публикации. А может, кому и понравится..." - прим. автора)
---------------------------------------------------------
..Лезвие, сверкнув в лунном свете, прошло скозь шею. Снерр приземлился и присел на одно колено, вытянув руку с мечем в сторону. Отрубленная голова глухо упала на дорогу. Снерр поднялся и резко махнул клинком. Капли упавшей крови прочертили багровую линию на сухой земле. Снерр постоял, прислушался к тишине вокруг и вложил меч в ножны за спиной. А затем растаял в темноте улицы...
* * *
Снерр присел на деревянный пол и прислонился к стене. Затем, тихо и отчетливо, заговорил:
- Родители отказались от меня в детстве. Их не заботило ничего кроме пьянки и буйных веселий. Они меня предали. Они меня продали. Я плохо их запомнил. Наверное, просто не хотел запоминать. Они умерли. Я не знаю, живы они сейчас или нет. Они умерли для меня.
Я переходил из рук в руки как товар, как вещь, как ненужное барахло, негодное даже для того, чтобы его выбросить. И тогда я ушел сам. Я ушел тихо, не оставив за собой никого, кто мог бы об этом сказать. Они умерли, не поняв, что их убило. А я и не собирался открывать им глаза. Я уходил и мне было абсолютно безразлично, что они думают. Тех, кто мешал, просто больше нет.
Так я рос. Добывал себе еду так, как единственно умел - просто забирал. Иногда - чаще всего - с безжизненного тела. Мертвые не говорят. Мертвые не кричат: "Грабят! Держи вора!". С мертвыми вообще поразительно легко и приятно иметь дело. Понимаешь, о чем я?
А потом пришел Он и объяснил мне Правила. Нет, не удивляйся, ничего особенного. Он сказал, что пора мне уже заняться делом, а не мотаться как стиранное белье на веревке. Так я стал тем, кем я являюсь сейчас. Правила были просты. Мне платят - я убиваю. И всё. Никаких исключений для женщин или детей. Женщины могут вскружить тебе голову, а затем отрезать её пока ты будешь спать. Дети? Из них, случается, вырастают взрослые. И, как правило, ничуть не лучше своих родителей. Ты согласен? Это хорошо.
Рука в узкой черной перчатке достала кинжал. Снерр замолчал на некоторое время, вырезая что-то на деревянном полу.
- Так то, друг мой. Я вижу по глазам, ты хочешь что-то сказать. Что? Я убийца?
Снерринот рассмеялся, перестав вырезать что-то на полу.
- Нет. Я - уборщик. Я убираюсь на улицах. На них сейчас слишком много отходов... Слишком много... Сейчас я тоже на работе. Скоро мимо этого дома пройдет отряд солдат, сопровождающих... Не буду тебе говорить кого. Это не имеет значения ни для тебя, ни для меня. Просто ещё один отход нашего протухшего как рыба - с головы - общества. Отброс, мусор. А мусор нужно кому-то убирать.
Снерр замолчал и поднял голову, прислушиваясь.
- Они уже близко. Раньше, чем я их ожидал. Ну, бывай, брат. С тобой приятно было поболтать. Мне нужно было, чтобы меня кто-нибудь выслушал. Увидимся как-нибудь.
Чистильщик бесшумно поднялся с пола и вышел. Бакалейщик ничего не сказал ему вслед, бесстрастно уставившись в одну точку с открытым ртом. Мертвые не говорят.
* * *
- Не-ет. Я говорю тебе, я сам это видел... - Стражник попытался сделать убедительное лицо.
- Да ври ты больше. Так я тебе и поверил.
- Эй, тише там! Вам не за болтавню платят!
Стражники замолчали, покосившись на кричавшего нобиля в длинной расшитой рясе. Черная тень над ними перемахнула с одной крыши на другую. Тихий свист прорезал ночной прохладный воздух. Следом за первым практически мгновенно последовал второй. Стражники упали как подкошенные не издав ни звука. Кинжал с черной рукоятью вошел ровно между глаз недоверчивого стражника. Точно такой же кинжал торчал из шеи стражника-свидетеля некоего события.
Тень спрыгнула с крыши и перебежала дорогу. В полумраке тускло сверкнуло изящное изгонутое лезвие. Свист. Ещё два стражника осели на дорогу. Человек в черном спрятал меч и нырнул в тень.
- Вы слышали?.. - Вельможа в рясе замер на полуслове.
За ним никого не было.
- Эй, вы где? - С дрожью в визглявом голосе спросил он у темноты.
- Здесь. - Глухо ответила темнота и, приняв форму, понеслась на него, на ходу доставая меч из-за спины.
Снерр подпрыгнул, сворачиваясь в воздухе в черный клубок. Свист разрезаемого воздуха. Лезвие, сверкнув в лунном свете, прошло скозь шею. Снерр приземлился и присел на одно колено, вытянув руку с мечем в сторону. Отрубленная голова глухо упала на дорогу. Снерр поднялся и резко махнул клинком. Капли упавшей крови прочертили багровую линию на сухой земле. Снерр постоял, прислушался к тишине вокруг и вложил меч в ножны за спиной. А затем растаял в темноте улицы...
* * *
Люди толпились вокруг тел, оставленных после учиненной ночью резни. Начальник стражи допрашивал живущих по соседству. Никто ничего не слышал. Как всегда. Начальник отошел в сторону и шепнул одному из солдат:
- Это опять он. Те же раны у солдат и отрубленная голова у сопровождаемого. Да хоть кто-нибудь видел эту тварь??
Начальник стражи с досадой ударил кулаком в стену дома.
- Ладно. Уберите пока тела с улицы. Вон уже какая толпа собралась.
* * *
- Слыхал, бакалейщика тоже нашли мертвым у себя дома. А живет он в аккурат рядом с улицей, где была резня.
- Чем им мог старик-то помешать? Жил себе и жил, не мешал никому.
- Вот и я не могу понять. В голове не укладывается... Говорили, в доме бакалейщика на полу рядом с ним было вырезано какое-то слово. Неринтианот или как-то так чтоли...
- Снеретинрианнот. - Вмешался в разговор стоящий неподалеку эльф. - Snerheth in rhian noth. Смотрящий в долгую ночь. Наверное, он хочет, чтобы мы его так называли.
- Ишь чего захотел. Убийца он. Выродок проклятый. Чиновник зарвался, но бакалейщика было зачем убивать?
- Теперь никто уже не узнает... - эльф отвернулся от говорящих и задумался.
После того, как тела погрузили на телегу и узвезли, толпа пошумела ещё некоторое время и разошлась в разные стороны.
* * *
Снерр достал кинжал и вновь оглядел его. Идеально гладкая поверхность. Острое лезвие. Холодная сталь. Снерр положил кинжал рядом с его близнецом. Глаза убийцы остановились на диске луны, вышедшем из-за облаков и освещающим город неверным светом.
- Какие здесь длинные ночи... Они просто созданы для этой работы.