Фотограф

Ломовой Извозчик
 - Пожалуйста, покучнее. Ближе друг к другу… Улыбочку… Сейчас вылетит… нет, не птичка… а корова… Вот уже лучше!
   Он снимал на фотокамеру очередную свадьбу. С тех пор как он стал работать фотографом, его часто приглашали на свадьбы друзья и знакомые. А их было, хоть отбавляй. И свадеб в те годы играли очень много. Вот он и подрабатывал. Да и с финансовой точки зрения это занятие было оправданно – пусть небольшие деньги, но оно приносило, да ещё в выходные…
   В этот раз была свадьба его бывшего сокурсника. И никого, кроме парня, с которым провел 5 лет в одном институте, там не знал. Сборы жениха, сборы невесты, выкуп, поездка в загс и по городу – всё это лежало уже в кофре, отснятое на пленку. Сейчас возле снятого на день кафе собирались гости, в том числе и те, которым не хватило места в трех "волгах" свадебного кортежа. И тут, среди незнакомых лиц, как импульс фотовспышки, мелькнула ОНА. Её он узнал бы среди миллиона лиц. Она жила в доме, напротив, на другой стороне проспекта, разделявшего их дома как река. И бог его знает, какими путями занесла судьба ее на эту свадьбу.
   Познакомились они возле её Жигулей. Шестёрка сиротливо стояла во дворе, обиженно скособочась на спущенное колесо. Отчаянно упираясь, она пыталась открутить колесо. Ей просто не хватало сил… И он не смог пройти мимо. Пока он неторопливо выполнял знакомую работу, она, переведя дух, трещала без умолку…О своей работе, - на которую безнадёжно опоздала, о Жигулях, что оставил ей отец, – переехав жить на другой конец страны, о хапугах-слесарях на ближайшем сервисе…Слов было сказано много, особенно когда они катили колесо на шиномонтаж и обратно (запаска оказалась ещё хуже).
   В тот день он так и не попал на работу – регулировал зажигание и карбюратор на её шестёрке… Потом, стеснительно пряча за спину грязные ладошки и, смутившись, покраснев, она в благодарность пригласила его домой – помыть руки и выпить кофе. Он был даже накормлен… Из бара была выставлена початая бутылка коньяка… И был неумолимо выставлен вон из квартиры, когда, забывшись, попытался поцеловать ее.
   Она запала в его сердце. Несколько раз он предпринимал безуспешные попытки объяснить что-то, помириться. Та, начальная теплота в отношениях, была утрачена. Она не запрещала заходить, звонить, холодно выслушивала его… и только. Все попытки хоть как-то вывести разговор на лирику мгновенно блокировались ею… Лед в её голосе заставлял менять тему на нейтральную. Учитывая, что сердце её было свободно, он мучался вдвойне. Влюблённость не давала покоя, хотелось видеть её и днём и ночью… разговаривать, обнимать, целовать… Он звонил, слушал её бесстрастный голос, вздыхал… она вешала трубку всегда первой. Вместе они никуда не ходили. Кино, театр, выставки, концерты – всё отвергалось. Нельзя сказать, что бы она была затворницей, она бывала везде – с подругами, но не с ним.
   Он устал ждать, устал надеяться на взаимное чувство. И было уже, поверил в свою невозможность увлечь её. И на этой свадьбе, не ожидая никаких изменений в её поведении, он был ошарашен, когда вдруг, крепко взяв его за руку, она увлекла его за собой в како-то безлюдный боковой коридор. Завела за плотную, длинную штору и буквально повисла на нём, целуя так, что у обоих едва хватало дыхания. Она утопила его в урагане страсти, едва уместившись на узком подоконнике. После всего, пока он приходил в себя, поправляя одежду, вырвалась и ушла, как ни в чем не бывало, оставив его, ошалевшего от неожиданно свалившегося на него счастья. Растерянного, довольного и немного испуганного, как потерявшегося в магазине игрушек, ребёнка… Когда он, наконец, справившись с волнением, пришел в банкетный зал, её уже там не было. Она уехала. Бросившись вдогонку, он увидел только задние фонари такси, увозящего её в ночь. Дома её не было… Или не хотела открывать. К телефону тоже не подходила. На следующий день он прекратил попытки… Он не смог примириться с её определением произошедшего на свадьбе – с её точки зрения, он просто попользовался немного перебравшей девушкой, своевременно подвернувшись под руку… Прошел месяц. Больше её расположения он так и не добился. Контакты были прерваны полностью. Она оттолкнула его и вычеркнула из своей жизни, о чём он был оповещён по телефону…
   В ту ночь он поставил мотоцикл на стоянку поздно. Домой, учитывая редкие ночные машины и недавно прошедший дождь, шел по разделительной линии. Он вообще любил ходить по проезжей части ночью, как бы продолжая движение, начатое ещё при свете дня. Шел и обдумывал завтрашнюю фотосессию. Модель, чем-то неуловимо напоминала ту, что отвергла его любовь. Это сходство мешало собраться с мыслями, саднило в душе, а при съёмке он должен быть беспристрастен и собран. Воспоминания вернули его назад во времени. Снова и снова он проигрывал перед мысленным взором ту ситуацию в поиске роковой ошибки и снова не находил её. Мимо проехала скорая, затем никчемная после дождя поливальная машина. Дорога свернула за здание какого-то склада, когда он услышал натужный, на высоких оборотах рёв двигателя за спиной. Мысль о том, что кто-то спешит, была последней, перед тем как раздался визг, или скорее шипение резины по мокрому асфальту.
   Удар отбросил его на газон… Пахло мокрой травой... Лежать было мягко и спокойно…Тоненькая струйка крови стекала из-за уха… По губам… Вкус крови… Боли не было… Щелчок замка двери сменился дробным стуком каблучков по асфальту. Чьи то руки перевернули его на спину… Женские руки… Полувздох-полукрик… Свет от фонаря на столбе проникал в глаза сквозь сомкнутые веки… Женщина звала его по имени, её ладошки звонко шлёпали его по щекам. Что-то капало на лицо, когда она умоляла не уходить его… не оставлять её одну…она кричала, что не сможет жить без него… Плач и причитания надоели ему. Веки нехотя подчинились. С трудом он раскрыл глаза.
     И едва узнал заплаканное, искаженное горем лицо любимой.
                Лицо той, к которой стремился всей душой последние полгода.
                Лицо женщины, с которой навсегда связал свою жизнь…


Ломовой извозчик