Валькирии с фарандора. слепок будущего

Ник.Чарус
22:40 02.01.97    
                С Л Е П О К     Б У Д У Щ Е Г О .


Худощавый и подтянутый сорокалетний врач Андрей Андреевич Захаров или просто Андрюша, как за глаза называли его врачи и медсёстры барологического отделения североморского госпиталя, в большинстве своём жёны и дочери военных из офицерского городка, потёр лоб рукой, вспоминая неотложные дела, которые надо было записать в ежедневник и задумчиво приоткрыл дверь своего кабинета, уже отомкнутого после утренней уборки тётей Тоней, которая убиралась на четвертом этаже госпиталя с незапамятных времен. Возникшая перед ним сцена заставила его затаить дыхание. Задумчиво переминаясь с ноги на ногу, задом к нему стояла врач-ординатор его отделения Любовь Дмитриевна Ломова, или просто Люба, как называли недавнюю студентку её товарки. Увлёкшись чтением его рабочей тетради в толстом пластиковом переплёте, лежавшего в нижнем ящике стола, она задумчиво переминалась с ноги на ногу и покачивала задом, а через халат, чуть подзолоченный встающим над бухтой Североморска светилом слегка просвечивали её трусики и более, чем стройные ножки, между которыми бугрился весьма примечательный бугорок Евы.
-Как замечательно, что я позавчера уломал дядю Гришу отремонтировать замок и смазать скрипучие петли, да и бесонница, что мучила меня спозаранку, была незряшней, я приехал очень вовремя, хоть и раньше положенного- подумал доктор Захаров и, крадучись, подобрался к Любе.
-А кто это у меня здесь хозяйничает!?- воскликнул он приглушенным голосом, обхватывая руками стройные бёдра молоденькой врачихи.
Люба ойкнула и резко выпрямилась, так что её очки упали в нижний ящик стола, ей пришлось их ловить. Одеть их она уже не успела и стояла перед Захаровым с беспомощным выражением лица.
Она начала неловко оправдываться, одновременно пытаясь отстраниться от Андрея, который беззастенчиво щупал её ягодицы, почти усадив её на свой письменный стол и пользуясь тем, что она могла отталкивать его только одной свободной рукой.
-Простите, ради бога, я искала историю болезни на водолаза Пикина, и неожиданно натолкнулась на ваши записи. Я не знала, что вы пишите фантастику и немного… кажется, зачиталась- сдавленно проговорила Люба, пытаясь вырваться из его объятий.
-Любочка, по правилам нашего госпиталя, когда мужчина старше вас держит вас за задницу, вы уже можете говорить ему ты…
-Да, отпусти меня, ты, придурок!-воскликнула Люба, по своему истолковав его разрешение, после того, как рука Андрея осторожно полезла к ней между ног.
-Хамло и бабник!Вот ты кто!-в сердцах воскликнула Люба и бросилась вон из кабинета заведующего.
-А что же мне мужелюбом что ли надо быть?-задал себе риторический вопрос Андрей и стремительно распахнул захлопнутую Любой дверь.
Люба, цокая каблучками, уже подлетела к пульту нового для госпиталя скоростного лифта финской фирмы «Коне» и нажала кнопку. Андрею ничего не оставалось, как окликнут её властным голосом.
-Любовь Дмитриевна! Вернитесь, пожалуйста! У меня к вам есть ещё один вопрос.
Люба недовольно оглянулась, и, поколебавшись, сунула руки в карманы халата и, чуть повесив голову, вернулась к нему. Доктор Захаров подождал её у двери своего кабинета и широким жестом пригласил внутрь. Люба встала у его стола, всем своим видом показывая,  что в любую минуту готова к бегству.
Но Захаров спокойно обошёл её и сел в кресло.
-Люба!  Точнее Любовь Дмитриевна! Ради бога простите мою несдержанность! Я давно к вам приглядываюсь, и всё время откладываю очень важный для нас обоих разговор. Да, вы сядьте пожалуйста! Разговор будет, действительно, более чем серьёзный и я бы сказал весьма секретный.
Люба осторожно присела на краешек стула и постаралась придать своему лицу недоверчивое выражение. Она намерено не смотрела на Захарова, рассматривая золотой диск солнца над морем и одинокий буксир, осторожно выводящий в море огромное стремительное тело, как будто ещё спящего подводного ракетоносца.
Доктор Захаров порылся в столе и бросил на него несколько общих тетрадей, присовокупив сверху пакет с магнитофонными кассетами. Затем он полез в стол ещё раз и достал оттуда историю болезни водолазного старшины Пикина.
-Давайте закончим с Пикиным. Вот то, что вы искали. Вас настораживает длительный паралич ног, который не удаётся снять обычными средствами?
-Я думаю, что если вы хотели поговорить со мной о деле, то вовсе не обязательно было лезть руками мне под халат-прошипела всё ещё красная и рассерженная Люба.
-Люба! Ну, я же извинился, простите ради бога ещё раз. Давайте поговорим серьёзно. Я собираюсь поговорить с вами уже больше месяца, почти с тех пор как вы приступили к работе у нас, расставшись с работой на кафедре в ивановской медакадемии. Постарайтесь отнестись серьёзно к нашему разговору.
-Нет проблем! После ваших подготовительных методов очень легко сосредоточиться на больничных делах-фыркнула Люба.
Захаров кашлянул, но ничего не сказал в ответ. Он продолжил разговор скучным бесцветным голосом.
-Да, сначала о больничных делах…  Пожалуйста, увеличьте Пикину давление в барокамере на десять процентов и назначьте пять каждодневных сеансов в ней. Обезболивающие тоже колите каждый день, и сеансы массажа доведите до получаса в день.
-Это очень легко сделать, если учесть, что в госпитале вторая камера уже месяц, как не работает, а массажист остался один. Нам скоро придётся ему руки целовать. Больше пятнадцати минут с одним больным он не будет возиться.
Захаров снял очки в тонкой металлической оправе и задумчиво протер их.
-Давайте сделаем вот что…   У вас есть шесть практиканток из медучилища. Обучите их массажу и пообещайте выдать удостоверения массажисток. Это сейчас модная профессия и девчонки, думаю, за неё ухватятся. Семихвостова и Баткова подойдут лучше всего. Они крупные и решительные девчонки.
-Надеюсь, у вас всё и я могу идти? - ядовито осведомилась  доктор Ломова, всё ещё сидевшая в независимой позе. - А то мне надо ещё сдать дежурство и позвонить электрикам насчёт барокамеры. Может они, наконец, найдут время, чтобы заняться ею вместо своего бесконечного домино.
-У меня ещё полчаса до начала работы, да и вы можете один раз задержаться. Ручаюсь, что смогу вас заинтересовать своим предложением.
Люба не ответила, но села на стуле поудобнее, приготовившись слушать своего начальника. Она опять гордо откинула голову и поправила очки. Молодая докторша смотрела на своего заведующего немигающим взглядом за холодным блеском, которого нельзя было прочитать её собственные мысли. А мысли, которые роились в её голове, были довольно интересные во всех отношениях и к тому же довольно неожиданные для Захарова. Не то, чтобы Люба была сильно влюблена в плечистого худощавого доктора с копной белокурых волос и серыми глазами, но он был ей не совсем безразличен, и она не раз думала о том, а не затеять ли с ним какую-нибудь интрижку. Но пока этому замыслу мешала толпа молодых лейтенантов в морских шинелях, которые настойчиво пытались завладеть вниманием красивой врачихи, чем иногда очень раздражали её. К её чисто женскому любопытству правда примешивалось изрядное отвращение к его личности, поскольку ни одни женские посиделки не проходили без подсчёта жертв его неотразимости.
В этом списке уже нельзя было стать первой, а стать последней Люба вряд ли могла, поскольку не была так уж сильно уверена в своём обаянии и очаровании. Её тело только начало приобретать женские округлые черты, а в движениях исчезла девическая порывистость. Но внутри она оставалась хотя и  двадцатичетырёхлетней, но слегка наивной девушкой.  День её рождения прошёл почти незаметно, совпав с прибытием в госпиталь, и с тех пор она  мучила себя мыслью о том, что ей уже почти двадцать пять, а в её жизни не было ни одного стоящего приключения. Увы! Она была зубрилкой, и годы учёбы тоже прошли для неё в обнимку с учебниками. Неожиданная свобода и уйма свободного времени,   которое появились у неё недавно,  выбили её из привычной колеи.  И вот теперь она сидела, выпрямившись, перед Андреем и позволяла ему обшаривать себя глазами и внутренне удивлялась, а почему она не позволила ему залезть к себе в трусы. Мысленно она представила, что он теперь захочет повторить свою попытку, и её колени предательски дрогнули, будто уже готовясь уступить новому натиску.
-А почему бы не раздвинуть ноги? -думала Люба. Интрига с ним могла бы быть очень интересной. Ну, пусть потом давятся слюной, завидуя и обсуждая наши шашни.
-Теперь Люба, о главном… Вас наверняка удивили записи в моей тетради. Но, то что вы прочли совсем не фантастика. Я стою на пороге потрясающего открытия, благодаря которому могу стать членкором, а вам самое меньшее могу пообещать звание кандидата наук. Вы же хотели остаться на кафедре и поступить в аспирантуру? Но, что то вам помешало?
- Да! Слишком длинные руки моего научного руководителя, такие же, как и у вас. И его слишком большое самомнение.
- Итак, вы отказываетесь работать со мной по этой же причине?
- Мне кажется что вы выбрали неудачный способ совращения своей сотрудницы. Для человека со столь богатым опытом сердцееда вы слишком банальны. Уж лучше бы пригласили в кафе, рассказали о своём одиночестве, о потребности в мягкой женской руке и всё такое. Тоже вышло бы банально, но намного честнее.
Андрей неожиданно разозлился.
-Вы, чёрт возьми, не такие уж куриные мозги имеете, вы хороший аналитик, но в житейских делах совершенно неопытны. Я прошу вас мне действительно помочь…
Дверь кабинета неожиданно распахнулась и в него почти строевым шагом влетела заместительница доктора Захарова Алла Васильевна Зайчикова, рыжеволосая женщина лет сорока, явно измучившая себя диетой. Блестя очками на Любу, она завертела задом перед начальником и защебетала скороговоркой.
-Ах, Андрей Андреевич, вы уже здесь! И вы уже работаете спозаранок. А вы, Люба, не должны загружать с утра своего начальника ненужными вопросами. Идите ко мне в кабинет, я скоро вернусь и вас выслушаю.
С довольной улыбкой она повернулась к Андрею и её улыбка начала медленно гаснуть. У неё слегка задрожали коленки. Она поняла по суровому взгляду начальника, что слегка переборщила, бесцеремонно изгоняя свою соперницу-претендентку на постель начальника. Дело было в том, что Алла на одной из вечеринок пару лет назад смогла подстелиться под своего начальника, но оказалась настолько деревянной, что у него после единственной ночи больше не возникал сексуальный интерес к своей заместительнице. Она стала вести себя развязано, пытаясь доказать, что готова на всё, лишь бы исправить свою ошибку, но только ещё больше оттолкнула от себя Андрея. Она делала вид, что не понимает его отношения, и вела себя с ним почти как его полноправная постоянная любовница, из-за чего постоянно вызывала насмешки со стороны шустрых медсестер и практиканток, время от времени нырявших в постель к Андрею, но не докучавших ему своими чрезмерными требованиями. За глаза они величали её «наш оленерог».
- Извините, Алла Васильевна, но у нас с Любовь Дмитриевной ещё не закончен очень серьёзный разговор, и я пришлю её к вам не раньше, чем через полчаса. Кстати, зачем вы стучите в дверь, если всё равно не дожидаетесь ответа?
Доктор Зайчикова пробормотала что-то невразумительное и,  окатив Любу холодным злобным взглядом, выскочила из кабинета.
-Люба, вы не будете возражать, если я на десять минут запру кабинет, это очень важно.
Люба не ответила и молчаливым взглядом проводила Андрея до двери. У неё слегка порозовели щёки, и она ощутила предательскую  тяжесть в паху. Колени снова дрогнули и она чуть –чуть развела их в стороны.
-Ладно, сплетен всё равно теперь не избежать, пусть лезет в трусы, раз ему так хочется.
Но опять таки к вящему удивлению Любы доктор Захаров целомудренно обошёл её стул и сел на своё место. Сев в кресло он достал ещё целый пакет кассет и новенький японский диктофон. Всё это он положил на тетрадь со своим дневником.
-Надеюсь на вашу порядочность и преданность, поэтому не беру с вас слова хранить эту тайну.  Вот о чём пойдёт речь. Вы помните, как неожиданно от нас забрали всех моряков с аварийной подлодки, которым удалось выжить на дне, находясь там целую неделю под воздействием повышенного давления и радиации?
Люба кивнуа головой , ибо она действительно хорошо помнила газетные очерки об этой нашумевшей аварии.
Когда, возвращаясь из похода, атомный крейсер "Невредимый",
столкнулся с шастающим в российских водах американским атомоходом,
мало кто надеялся, что из двухсот пяти моряков с затонувших атомоходов
кого-нибудь можно будет спасти. Но чудо произошло и, когда через сутки
были начаты водолазные работы, их нашли на мелководье Баренцева моря
подающими признаки жизни и еще надеющимися на спасение. И оно пришло
к ним в лице мрачного и всегда молчаливого старшины Белозерова и двух
старших водолазов, вечно подначивающих друг друга долговязых весельчаков
Горюнова и Хромова, уже давно служившими в отряде водолазов, но вечно зубоскаливших над начальством, из-за чего так и застрявшими в своих невысоких званиях, несмотря на великолепные качества видавших виды, отважных, ничего не боявшихся моряков.
В жестких обвешанных свинцом костюмах они умудрились смонтировать переходные модули и подать свежий воздух в затопленные подлодки. Еще через двенадцать часов началась эвакуация команд в массивные колокола, спущенные с российских и американских кораблей. Обе субмарины легли на плоский участок скалистого хребта на глубине около двухсот метров и были зафиксированы от дальнейшего сползания мощными тросами. Однако сентябрьская северная погода могла внести свои коррективы в любой момент и на спасательных судах работа велась с неослабевающей энергией. Два дня лучшие специалисты водолазного дела стуком общались с задыхающимися экипажами, постепенно выводя их из отсеков. Колокола шли наверх с большой осторожностью, чтобы не повредить людям давно уже находившимся на глубине под избыточным давлением.
Капитан русского атомохода Сергей Нелюбин, перед походом переведенный с Балтийского флота, отказался подниматься, пока на корабле останется хоть один моряк, но когда стуки прекратились в остальных отсеках, он тоже дал "добро" на подъем, еще не зная ,что с полюса задул холодный ветер и спасательный корабль практически не может удержаться над субмариной, мотаясь из стороны в сторону и прыгая на якорях, постоянно маневрируя двигателем. Спасатели схватили его и еще шесть офицеров, сбитых потоком воды и едва высовывающих лица из воды у самого потолка центрального отсека. Один из офицеров все же захлебнулся. Под водой спасать его уже не было возможности и водолазы потащили его к переходному отсеку, но тот сдвинуло в сторону и они едва  протиснулись в узкое отверстие, оставшееся для прохода. Подали команду на аварийный подъем. У поверхности колокол завалило и он черпанул воды. Все офицеры захлебнулись, но их снова откачали и поместили в барокамеру.
Там на них опробовали самые современные методики, и, наконец , с командой
врачей-добровольцев поместили в экспериментальную барокамеру с прыгающим давлением и кислородной атакой, а также другими новшествами из области аппаратной медицины.
Когда Сергей Нелюбин открыл глаза, он увидел перед собой молодое
лицо доктора Захарова. Андрей Андреевич Захаров, или Андрюша, как звали его молоденькие медсестры, с необычным рвением взялся за это необычное дело исцеления спасенных с большой глубины моряков. Он больше полгода уходил от них с тяжелым сердцем. Уж больно тяжкими  были их заболевания. И проклятая кессонка из-за аварийного подъема и длительное захлебывание и жестокая простуда и остаточная радиация. Но на следующий день он приходил с новыми силами, искал лекарства, опробовал новые методики. Вскоре наметился перелом. Моряки начали гулять, разговаривать. Но вдруг случилось непредвиденное. Одна за другой медсестры стали отказываться от ухода за ними.
Первой не выдержала Наташа Атаманцева. Она подошла к Захарову и
шёпотом поведала, что с моряками творяться странные вещи .Они могут ,
поглядев на человека несколько минут, сообщить что - нибудь важное в его су-
дьбе или судьбе близких. Раза четыре они уже предсказали смерть или несчастья с близкими родными. Когда Андрей Захаров, про себя посмеявшись над нелепыми фантазиями медсестер, зашел в палату к офицерам с приветствием "Ну, как здоровье моей бабушки!", они сначала отделались шутками, но после осмотра один из офицеров заметил
-С бабушкой у вас как-будто все в порядке, а вот ваш дядя попадет через восемь дней в серьезную аварию.
Он позднее в шутку сообщил об этом разговоре дяде, и тот через восемь дней поблагодарил его за предупреждение. Будучи фанатично суеверным человеком, он в эту поездку не взял свою семью и ехал довольно осторожно. Однако, неуложившийся в радиус, встречный камаз разбил ему весь борт и выкинул под откос. Только по счастливой случайности машина не загорелась.
Доктор сразу же насторожился и, поговорив с сотрудниками , насчитал
около тридцати случаев сбывшихся предсказаний с периодом от одного до
двенадцати дней. То есть столько, сколько моряки находились у него под на-
блюдением. Но только спустя еще неделю он приступил к серьёзным опытам, результаты которых перевернули всё его представление о человеке и окружающем мире. Он сначала намекнул окружающим о своих открытиях, но затем вдруг замкнулся и замолчал.
Люба встрепенулась и, позабыв о слухах и сплетнях, которые ходили в госпитале и стала внимательно слушать своего начальника.
-Вот здесь, в этих кассетах, возможно, лежит ключ к потрясающей загадке над которой бьётся человечество- как научиться предсказывать своё будущее. Дело в том, что помимо измерительной аппаратуры, я подключил к кровати каждого больного диктофоны и, разбирая записи я поразился похожести их бредовых речей. Позднее я, кроме кассет,спрятал часть анализов крови. У меня их хранить опасно, поскольку мной уже не на шутку заинтересовались не только компетентные органы военно-морской разведки, но и какие-то странные и тёмные личности. Я вас очень прошу забрать их у меня и сегодня перепрятать в надёжное место. Вы ведь помните слухи о необычных способностях моряков предсказывать будущее. Так вот это не пустые слова. Я обнаружил у них в крови необычный вирус, который я назвал «вирус Кассандры»-при определённой концентрации вируса способность предсказывать будущее для отдельных людей становится просто необычайной.
-Я слышала об этом, но посчитала всё это вымыслом. Бред какой-то. Предсказания будущего…
-Пусть для всех это и останется вымыслом- но нам с вами предстоит огромная работа по изучению «вируса Кассандры».  К сожалению… В общем не буду вас пугать, но может случиться и так, что эту работу вам придётся доделывать одной. Я ввёл себе этот вирус в небольшой дозе и, пока он был жизнеспособен, заглянул с его помощью немного вперёд. Короче, чтобы не случилось, я только пытался волочиться за вами. О разговоре и кассетах никому ни слова.
Я на вас надеюсь, очень серьёзно надеюсь. По рукам? Возьмите и спрячьте всё в этот пакет.
Напуганная Люба решила вернуться в госпиталь с остановки автобуса и задать Захарову самый главный вопрос, который она от неожиданности свалившегося на нее испытания не задала ему сразу.
-Почему, чёрт возьми, он выбрал именно меня и никого другого. Скажем с Зайчиковой, он работает очень давно, но, почему- то обошёл её своим откровением?
Злясь на себя за своё простодушие и представляя смех коллег, когда Захаров смеясь, будет рассказывать, как он подшутил над молоденькой докторшей,  она чуть не столкнулась с выходящим из госпиталя верзилой в штатском, он почти оттолкнул её в сторону от двери, но слова возмущения замерли у неё на губах. Следом за верзилой пристёгнутый наручником к одному из морских офицеров, выходил доктор Захаров. Он демонстративно отвернулся от неё, поскольку Люба мгновенно побледнела. Военные моряки довели его до чёрной волжанки и быстро усадили Захарова на заднее сидение. Он не оглянулся ни разу. Как потерянная побрела она домой, и, не ложась спать села читать дневники и прослушивать записи, настороженно прислушиваясь к шагам хозяйки дома, в котором она сняла самую большую комнату.