Предсказание

«Волхвы предсказали с того и с сего, что примет он смерть от коня своего» - из «песни о вещем Олеге» Владимира Высоцкого

Вообще-то от судьбы не уйдёшь.
Он рос честным и разумным парнем, учился, старался, влюблялся, дружил. В нём сочеталась совсем не взрослая наивность даже некий налёт инфантильности с проницательностью, добросовестностью и сообразительностью. Всё это было щедро сдобрено почти полным отсутствием лени и фантастической работоспособностью. Под неказистой внешностью скрывался любознательный и аналитический ум. К тому же он был наблюдательным и упорным. Поэтому, несмотря на полное отсутствие харизмы и внешнего лоска, придающих успешному по меркам современного общества человеку некий внушительный имидж, он умудрился чего-то добиться в жизни и практически в любом социуме, куда бы ни попадал, достаточно быстро становился вице-лидером, мнение которого зачастую было гораздо более значимо, чем взгляды первого лица. В 36 лет он, с большим трудом сдав экзамен (были проблемы с координацией движений), получил водительские права, приобрёл машину и с тех пор менял её каждые 3-5 лет. Ещё он писал разнообразные, в основном мрачные стихи, которые нравились только самому и лишь иногда окружающим. Будучи человеком не мстительным, но очень злопамятным и обидчивым, умудрялся это скрывать. Очень любил комфорт и порядок. Опаздывал редко. Всегда выполнял данные обещания, не перекладывал ни на кого ответственность, и считался хорошим товарищем, хотя публичности и корпоративных мероприятий избегал. В общем, про таких говорят:
« С ним плохо праздновать, но хорошо ходить в разведку»
Любимых отдыха у него было три: написание стихов, восприятие музыки  и поездки в Сестрорецк (пригород Ленинграда –Петербурга). Иногда все эти виды отдыха сочетались.
В совсем раннем детстве, лет эдак в пять, на съёмной даче как раз в том самом Сестрорецке он за завтраком подавился тоненькой селёдочной косточкой и несчастного испуганного и плачущего малыша горячо любящий отец (кстати и сам врач, до самозабвения обожавший своего единственного позднего сына) отвёз в детскую поликлинику. Пожилой добрый, и лысый доктор с седой щетиной на пухлом подбородке (естественно, в белом халате и в очках) ласково попросил его широко раскрыть рот и высунуть язык, а потом брызгал в горло мятную холодящую водичку и залезал туда щипчиками. Было очень страшно, но совершенно не больно. По дороге домой отец купил ему мороженое – шоколадный стаканчик. Однако, память о пережитом ужасе сохранилась на всю жизнь.

Спустя много лет, уже в студенческой юности (и тоже достаточно давно) старая толстая цыганка возле метро аж за целый рубль нагадала ему опасаться рыбы и женщин с именем Ольга, а больше ничего не разъяснила. Он хотел выспросить у неё подробности, но она тут же куда-то исчезла (наверное, пошла зарабатывать следующий рубль).
Полушутя, полувсерьёз воспринял он ворожбу, но вспомнив свой детский страх, рыбку есть перестал. Не обзаводился аквариумом. Избегал рыбалки. Не принимал рыбий жир. Не пользовался приправами из рыбных соусов. В гостях отказывался от осетровой икры и рыбных салатов, и даже не намазывал на хлеб селёдочное и лососевое масло. Кота своего рыбой и то не кормил.
Короче, рыба была исключена из его жизни, и  предсказанию цыганки в этой части сбыться не оставалось никаких шансов.

Сложнее обстояло дело с Ольгами. Он был молод, ориентация у него была единственно верная и, естественно, противоположный пол его привлекал. В моменты же парения светлых чувств юношеской влюблённости, едва ли вспоминалось предсказание старой цыганки. И надо же было случиться, что именно Ольга на предприятии, где он начинал свой трудовой путь, стала первым в жизни настоящим предметом его обожания (предыдущие кратковременные увлечения ни по силе ни по продолжительности с этим не могли сравниться). Это была очень энергичная, красивая и умная девушка, студентка-психолог университета, золотая медалистка со школы из далёкого захолустного города Кудымкар, целеустремлённая и знающая себе цену. Вообще, как говаривал товарищ Саахов из известного фильма «Кавказская пленница» - она была «комсомолка, спортсменка и, наконец, просто красавица». Из под копны её густых чёрных волос на собеседника смотрели жгуче шоколадные глубокие-глубокие глаза, в которых либо читался живой интерес, либо раздражение, либо безразличие (в зависимости от того, с кем и о чём она разговаривала). Вежливо и в то же время твёрдо она умела поставить на место любого и удержать его на должном расстоянии. Поэтому на предприятии никто её не домогался, хотя втайне желали многие.

Трепетавший перед нею от юношеского восторга (было им по двадцать одному году, она по звёздам «близнец» на три недели старше его, рождённого под знаком «рака») он даже близко боялся подходить. Зато каждое утро видел из окна со своего рабочего места, как ровно в 9 часов она, гордо откинув голову, шла стремительной, летящей походкой на работу, и именно это ежедневно было для него главным событием, а также являлось причиной того, что он всегда вовремя являлся на завод. Днём же его часто отправляли в местные командировки, он всегда, пусть даже и без необходимости, возвращался, но застать её выход с работы удавалось лишь изредка. Если это удавалось, день считался особо удачным.
Впервые он встретил её в августе 1975 года на выездных сельхозработах, и там в клубе даже умудрился пригласить на медленный танец, а после беседовать не менее 40 минут. Ольга  разговаривала с ним с явным интересом и симпатией, но после этого так и не начавшийся роман с её стороны скоропостижно скончался, а с его стороны безнадёжно и изматывающе продолжался в течение примерно четырёх лет, то чуть остывая, то вспыхивая с новой силой. Он всегда поздравлял её с днём рождения и с 8-м марта, а на окончание Университета (разумеется, с отличием) подарил могучую охапку цветов. При этом умудрялся  знать массу подробностей её биографии, увлекался её специальностью - психологией, но, удерживаемый на дистанции, никогда не произносил слов любви, не читал своих (уже тогда недурных) стихов и вообще близко не подходил, но поблизости всегда старался быть. Впрочем, ему и не надо было ничего объяснять, поскольку на лбу у него было всё итак написано.
За много лет она ни разу не обратила на него внимания, увлеклась в дальнейшем спортивным скалолазанием, и там нашла свою судьбу,успешно выйдя замуж за молодого спортсмена-учёного.
Он же все эти годы не мог нормально ухаживать за девушками и вообще мало на кого обращал внимание, изредка довольствуясь мимолётными и не обязывающими ни к чему встречами (всё-таки зов природы давал о себе знать), ни с кем и не пытаясь развивать серьёзных отношений, покуда не вышла она замуж.
У него остались стихи и воспоминания о несбывшемся.

Дальше он жил ровно, вступил в брак со своей ученицей (он занялся впоследствии частной преподавательской практикой) и даже достиг некоторых карьерных и материальных успехов. Жизнь  его складывалась так, что он всегда успешно преодолевал любые препятствия, но удивительно то, что судьба громоздила эти препятствия совершенно в неадекватных размерах. Многое пришло к нему, но всё что другим давалось даром, он получал с максимальным сопротивлением. Это казалось ему очень несправедливым, и чувствовал он себя в глубине души несчастным и ущемлённым, однако привык к этому состоянию.

Но тут через 12 лет его настигла Ольга вторая. Она оказалась  подругой его жены, была блондинкой и кроме имени вообще не имела ничего общего с Ольгой первой. Вокруг новой Ольги был ореол некоей Золушки, доброй и несчастливой. Натуры сентиментальные склонны таковым покровительствовать, а то и влюбляться. Между ними ровно ничего не было, да и быть не могло (подруга жены – это табу!). И всё бы так и улеглось гораздо быстрее, чем раньше, если бы не стихи. Супруга его догадалась о чувствах мужа и, смертельно обидевшись, превратила их семейную жизнь в ад лет, примерно так на десять, хотя Ольгу вторую он даже наедине с собой никогда не вспоминал. От всего этого осталось лишь одно стихотворение. Короче, Ольга-два, была явной случайностью в цепочке возможных закономерностей.
На сей раз в размышлениях об этих-то закономерностях и пришла ему на ум та цыганка из юности, и  хоть и поздно, но стал он с опаской относиться к  роковому для себя имени.
Теперь он избегал Ольг, не знакомился, уходил из компаний с ними, для служебных контактов отправлял подчинённых. В разговорах обращался подчёркнуто сухо, без комплиментов, которые мастерски другим дамам говорил, и  только на Вы, стараясь не  упоминать имени, а в записных книжках и в памяти телефона записывал лишь инициалы.
Родственники и замужние не в счёт, они для него уже  изначально не являлись женщинами.

Тем не менее, спустя ещё 14 лет, в его жизнь вошла третья, последняя Ольга. Она сама нашла его в интернете на одном из многочисленных сайтов, где он общался в перерывах между работой за компьютером. Привлекли её в нём остроумие, качественная и оригинальная лексика изложения, стихи, эрудиция, а возможно и что-то ещё неуловимо – интуитивное, что и идентифицировать-то нельзя, но что и является основным и необъяснимым мистическим компонентом влечения мужчины и женщины.
Он сразу почуял неладное, но после первого же приглашения общаться, отбросив сомнения, стремительно пошёл на контакт, словно всю жизнь дожидался этого. А зря, может быть.
Третья Ольга – была настоящая Ольга, Ольга с большой буквы, всем Ольгам Ольга - воплощением его лучших иллюзий. Изящная, даже  миниатюрная блондиночка с карими колодцами глаз, и девичьей чёлкой. У неё угадывался красивый бюст, и была осанка Королевы. Нежные черты лица с оттенком некоей глубоко затаённой грусти и совсем лёгким налётом усталости привлекали и завораживали. Высокий каблучок на маленьких лапках придавал трогательной девичьей фигурке дополнительную стройность.
А ещё была скромная, тоненькая, как ниточка жемчуга белая улыбка. Умная, образованная, элегантная с изысканным вкусом и пьянящим, но ненавязчивым запахом нежных духов, проницательная и деликатная, она производила одновременно двоякое впечатление, сочетая хрупкость и самостоятельность, ранимость и независимость, женственность и решительность. Красота её была неброской, но неотвратимо притягательной (именно про таких и говорят: «Женщина с изюминкой»). Между прочим, она была (вот уж совпадение!) по образованию психолог, а по звёздам – «близнец», и он усмотрел в этом не отрицательный, а некий положительный сигнал судьбы. А тоже зря!
Ну, а голос! Боже, какой же у неё был певучий, звонкий и женственный голос. Он завораживал, за его тембром иногда терялось содержание произносимых слов. В нём было что-то от Рождественских колокольчиков, праздничное позвякивание которых просто сводило его с ума. В этом голосе было предчувствие предчувствия, нежность нежности и обаяние обаяния.
С одной стороны Ольга  казалась энергичной и стремительной, с другой  одинокой и несчастной, даже уставшей от жизни, в которой ей досталось вынести немало трудностей на своих хрупких плечиках. В общем, в кино она могла бы без грима сниматься в роли грустного ангела.
Была она разговорчива и в то же время умела  внимательно слушать, легко запоминая сказанное. Такта и доброжелательности в ней было не меньше, чем шарма. Можно сказать, это была одновременно Снегурочка, Золушка, Мэри Поппинс и Зимняя Вишня, и от такого коктейля у него однозначно снесло крышу уже в первые 15 минут их общения. Он, весьма аккуратный и свыше 14-ти  лет безаварийный водитель, даже машину вёл «не пойми как» и умудрился получить трещину снизу бампера на выбоине, которую пропустил из-за того, что думал не о дороге, а о своей спутнице. Но что мог значить сейчас ранее горячо любимый железный конь?

Ещё он всегда гордился множеством своих действительно нужных и полезных навыков, но в её присутствии ни один из них не работал: он сбивался с мысли, когда что-то рассказывал, путал факты, неуверенно и с ошибками вёл машину. Она всё, ну просто всё знала и умела делать лучше него (или, по крайней мере, ему так казалось). Она была лучшим водителем, имела великолепную память, была необычайно умна, образована и начитана. Могла опровергнуть или подтвердить тысячу фактов, знанием которых он гордился и считал эксклюзивным. В общем, она была вершиной совершенства: идеальным творением Господа.
Не было такой темы, которую с ней не хотелось или нельзя было бы обсуждать. Не было такой его мысли, которой она могла бы не понять или неверно истолковать. При ней, он хотя и страшно робел,  а сердце делало ударов 100 в минуту, но  казалось, что снова вернулись его 21 год и жизнь впереди. Без неё же впадал в уныние.
Ему хотелось её утешать и защищать, целовать узенькие беззащитные детские ладошки с длинными пальчиками, гладить волосы и вдыхать аромат духов, бесконечно слушать её звонкое щебетание, служить ей. Дарить подарки и стихи. Ухаживать за ней, если она, не дай Бог, заболеет, во всём облегчать  её непростую жизнь. Гулять с 12-ти летней дочкой, помогать делать уроки, встречать после школы. Дочку, правда, он видел только один раз , но она ему сразу понравилась, как если бы была его собственной, умершей 22 года назад, и он живо представлял, как подружится с нею. Кстати, и со стороны девочки он ощутил какой-то дружелюбный приветственный настрой.
Ему даже хотелось делать глупости: тайно не раскрывая себя присылать подарки, оплачивать счета и (ну полный маразм!) написать где–нибудь на заборе под её окнами что-то вроде: «В мире нет подлунном нашем никого, кто Оли краше!»

Одновременно он ощущал и крылья за спиной и мучительный страх разочаровать и потерять эту, конечно же последнюю и на самом деле единственную и неповторимую Ольгу.
Не было только плотского желания, да и это естественно при том трепете, который он перед ней испытывал. Его искреннее ею восхищение привело к стойкому убеждению, что любой мужчина в Ольгином окружении непременно в неё влюблён. Он просто обязан быть влюблён, ибо иначе не может быть, потому что не может быть никогда. Будучи о себе не самого высокого мнения (негативный жизненный опыт и комплексы с детства), он иногда огорчался этой мыслью - а вдруг есть кто-то лучше, достойнее его, красивее, наконец, увереннее. Уж лучше бы она не была так хороша и нравилась ему одному.
Даже их вкусы к картинам, фильмам, книгам, стихам преимущественно совпадали. У неё дома жил  гладкошерстый серый кот, у него кошка, оба любили пригород Питера  Сестрорецк. Оба, когда что-то не принимали говорили: «Это не моё». Им приходилась по вкусу одна и та же музыка, одни и те же киногерои.
Сначала ему показалось, что Ольге он нравится. Ей было 45 лет (повторный женский расцвет), ему 54 (вершина самоутверждения).
Он мог позволить себе зимой дарить ей букеты цветов (Ольга любила жёлтые), возить через весь город на автомобиле (Ольга любила огни вечернего Питера), оказывать разные мелкие знаки внимания и (не смейтесь) даже покупал ей для здоровья витамины, в действии которых был уверен (на себе опробовал).
Был он мужчиной, уже состоявшимся, имел вполне серьёзный достаток, являясь у себя на фирме вторым лицом (а во многих вопросах по сути первым) Научился преодолевать трудности. То есть, если бы он как-то решился изменить свою жизнь, то, по крайней мере, неразрешимых материальных проблем перед ним не стояло.
Ольге по началу явно нравилось общение с ним, нравились, похоже  даже очень, многие его стихи и вообще,  по всему видно было, что ей с ним комфортно. Поэтому, несмотря на крайнюю свою внешнюю непривлекательность, он допускал возможность, что она оценит его не за наружность, а за содержание и ради неё был готов на любые безумные изменения в жизни.
В итоге  он влюбился да так быстро и сильно, словно наверстывал что-то за все свои тускло прожитые годы.
Дома, как будто стали о чём-то догадываться, но ему было всё равно. Он сидел ночами и извергал из себя потоки стихов и прозы, мучительно дожидаясь интернет - весточек от своей Оли-Олечки. Засыпал её нежными эпитетами, придумывал ласковые прозвища, очень галантно говорил о любви, притом искренно и без излишней патетики.

Но неожиданно грянула катастрофа. То ли он проявил чрезмерную назойливость в своих излияниях, то ли был слишком откровенен и она исчерпала интерес к нему, то ли прежняя жизнь взяла верх (а она на момент с ним встречи пережила сильнейшую душевную драму - расставание с очень достойным и близким человеком, с которым по обстоятельствам  не могла соединиться).
Короче, она вежливо, очень деликатно, но твёрдо прервала свои с ним только начавшие зарождаться отношения.
Может быть, даже сама испугалась возможного развития событий (именно так хотелось ему думать) или пожалела его. В конце концов ему, было высказано предложение остаться друзьями, прекратить оказывать внимание и вообще  довольствоваться тем, что есть.

Это действительно была настоящая катастрофа. Землетрясение. Ядерный удар. Холокост.
Не потому даже, что он был к этому не готов – отказом и безнадёжностью его было давно не удивить. Просто на этот раз попытка была ПОСЛЕДНЕЙ. Он осознал, что то, что не получилось с третьего раза, не получится НИКОГДА, и явственно ощутил, что в 54 года жизнь для него закончилась, так и не начавшись, тогда как все прошлые разы в глубине души не верил в это. Но сейчас не было никаких иллюзий.
Ненависть к самому себе за то, что упустил, не сумел, потерял - заполнила его. Ночной поток стихов и малой прозы (и каких!) усилился и вышел из берегов, затопив поэтические сайты интернета.
Она снилась ему. Он мысленно с ней разговаривал, а иногда, забывшись, вслух за рулём. От каждого звонка на мобильник дёргался, как от удара током (вдруг она?). Возвращаясь домой, сразу лез в почтовый ящик интернета – не было ли писем?
У него появилась новая забава. Днём он надолго отключал мобильный телефон, а потом включал его и просматривал непринятые звонки и сообщения, тем самым создавая себе несколько часов иллюзорной надежды. Но Ольга на связь и не собиралась выходить.
 Она теперь явно избегала общения, а сам он не решался. Наверное,  хотела убить в нём надежду (возможно из лучших побуждений, чтобы уберечь от разочарования). А ведь на самом деле не досталось  ему даже утешительного приза – дружбы. Потому что дружба в неявном виде предполагает, такие мысли: «что мол, кто знает? А вдруг? Может быть? Когда-нибудь?»  Да, чёрт возьми, на кой сдалась ему эта дружба.

На сей раз депрессия прошла по его меркам быстро – месяцев за пять-шесть вместо обычных двух-трёх лет, но зато в силу его немолодого возраста гораздо сокрушительнее, чем прежде. Экономический кризис волной захлестнувший страну существенно убавил объём работы, и ему не надо было преодолевать своё состояние, чтобы трудиться. Он замкнулся в себе, целые дни проводил у компьютера или лежал на диване (стало болеть сердце). Разговаривал короткими односложными фразами. На прежде почти гладкой коже лица обозначились старческие складки. Домашние дела стали безразличны, и выполнял он их бездушно, словно уставший робот. Ходил по 3-4 дня с небритой щетиной, чего раньше себе не позволял.  После семилетнего перерыва вновь начал курить сигареты
Интерес к противоположному полу и ранее сопутствующее ему стремление нравиться иссякли.
В редкие минуты холодных размышлений он даже мысленно благодарил Ольгу – затяни она этот роман дольше  и депрессия была бы и длиннее  и больнее. Единственное, чего он не делал – не пытался даже в фантазиях  представить восстановление их отношений в будущем, поскольку понимал, что судьба уже не оставила ему на это времени.
Отношения в доме разладились и свелись к мирному сосуществованию и совместному ведению хозяйства. Супруга его: женщина очень верная, раньше беззаветно его любившая и по сути отдавшая ему всю свою жизнь, стала к нему безразлична. Он понимал, что предал её, но и осознавал, что это от него никак  не зависело.  Как бы то ни  было, но жалость и  чувство вины перед ней тяжёлым грузом ложились на его уставшую психику.

Летом 1 июня (в день рождения третьей Ольги) он вдруг захотел за город, сел в машину и уехал на весь день в любимый Сестрорецк.
Наверное, представил, что едет с нею.
С этого дня  все выходные он проводил там один, что-то записывал, гулял по берегу залива и озера или часами сидел в машине и курил в одиночестве.
Однако, он смирился со случившимся и с фактом того, что жизнь прожита. Успокоился. В июле ему исполнилось 55 лет, оживилась работа, и он стал отвлекаться от невесёлых мыслей.
Но, ни сном ни духом не ведал, что однажды в конце плаксивого холодного октября в тусклых вечерних сумерках на мокрой дороге под Санкт-Петербургом на скорости 90 километров в час (он соблюдал правила!), возвращаясь из Сестрорецка, вдруг потеряет управление своим серебристым автомобилем, не удержится на трассе и, перелетев  через ограждение виадука, рухнет с семиметровой высоты, перевернувшись на крышу.
Подушка безопасности сработает, но будет поздно. Левая водительская стойка треснет и острым изломом войдёт в его мозг.
(Он, к сожалению, ростом не вышел, иначе бы удар пришёлся в плечо). Смерть наступит мгновенно.

Расследование покажет, что причиной аварии стал разрыв левого переднего колеса, корд которого был вспорот валявшейся на дороге закрученной в спираль крышкой банки из под РЫБНЫХ консервов.
Среди его вещей в багажнике найдут толстую папку со стихами и прозой его сочинения и ещё  цветную фотографию. На ней ему улыбались кареглазая,  хорошенькая, коротко стриженая  блондинка в чёрной кофте-безрукавке и девочка лет двенадцати с каштановыми волосами и добрым открытым лицом.
На обороте снимка мелким почерком написан был трогательный стих:

ВолОс вьющихся светлая чёлка,
Вкус духов, как хмельного вина
В сорок пять для меня ты девчонка
Карий взгляд душу сверлит до дна.

От Фортуны не жду я сюрпризов
У Тебя почти  взрослая дочь.
Вы мне обе могли стать Отчизной,
Но действительность не превозмочь.

Дверь захлопнута в запертом сердце,
Вся судьба  – ожидания зал.
Миражами нельзя отогреться,
А к реальности я опоздал.

Все его стихи и фото почему-то так понравились молодой женщине капитану-дознавателю Сестрорецкого ГИБДД, что она даже скопировала их себе.
Удивительно, но паталогоанатом, невзирая на очевидную  травму головы, не совместимую с жизнью, в своём заключении почему-то напишет: «Смерть наступила от  разрыва сердца, вследствие ранее перенесённого  инфаркта» и будет настаивать, что водитель уже в момент происшествия был мёртв.

Но, пожалуй, главная же ирония судьбы заключается в том, что произойдёт это несчастье при съезде с виадука в направлении из посёлка Лисий Нос в посёлок ОЛЬГИНО, но этот факт уже некому будет сопоставить с предыдущими.
**********************************************************
Можно было бы поставить точку в этом грустном рассказе, но напоследок надо добавить и ещё кое-что.
Молодую женщину капитана-дознавателя (ту самую, что скопировала папку со стихами) звали Алёна Николаевна. Именно она писала заключение по делу о дорожно-транспортном происшествии на виадуке Лисий Нос – Ольгино. Собственное имя её с детства ей чем-то не нравилось, и поэтому представлялась она всегда по имени отчеству как ОЛЬГА Николаевна. Ей было 35 лет, родилась в июне (по зодиаку «Близнец»), закончила с отличием факультет психологии, но в силу невостребованности своей профессии оказалась в ГИБДД. Увлекалась горными видами спорта, прекрасно водила автомобиль, стреляла, плавала и чего только не умела. Ещё могла играть на гитаре и звонким девичьим голосом пела в компаниях студенческие песни.
Миниатюрная, ладненькая, с правильными нежными  чертами лица, обрамлённого волнистыми светлыми волосами (вообще-то она была шатенкой, но красилась под блондинку), Ольга Николаевна в аккуратно подогнанной милицейской форме и изящных черных сапожках на высоком каблучке (36-й размер) походила не на настоящего офицера, а на какую-нибудь французскую или итальянскую кинозвезду из сериала о полицейских.
Строгие и умные карие глаза испытующе смотрели на собеседника из под прямой чёлки мягких каштановых волос (чёлку она не красила). Мужчины провожали её долгими взглядами, а грубые патрульные стеснялись при ней материться.
Несмотря на специфику работы и коллектива, сердце её не очерствело. С детства она сама в глубокой тайне от окружающих пыталась писать стихи  и прозу, но ни то ни другое не получалось, и написанное она либо рвала, либо складывала в старый портфель.
У неё имелся муж, известный предприниматель из Сестрорецка (старше её на 10 лет). Однако отношения после трёхгодичного брака разладились и свелись к простому сожительству.
Стихи, найденные в багажнике разбитой у Виадука машины, чем-то поразили её воображение. Они казались очень искренними и глубокими и в то же время запредельно печальными. Ей почему-то раньше самой хотелось творить именно подобные. Читая, она как бы угадывала автора, понимала его, ощущала его боль. То же, чего не доставало до конкретного образа, восполняла её фантазия. А ещё она представляла, что эти стихи могли бы быть адресованы ей и пыталась понять, как бы в этом случае относилась к их автору, и от этих  неожиданных, незваных мыслей сжималось сердце.
Она несколько вечеров по многу раз перечитывала каждое из стихотворений и, в конце концов, стала знать их наизусть (а ведь их было свыше двухсот).
Спустя месяц Ольга отвезла папку семье погибшего, где пробыла полтора часа, очень по-дружески разговаривала со вдовой  и её даже напоили чаем. Узнав, где он погребён, она отнесла туда четыре гвоздики и стала регулярно и пунктуально каждый год возить цветы на его могилу в июле (в день рождения) и в октябре (в день его гибели).
На следующий год в июле (звездный знак «рак») у Ольги Николаевны родился долгожданный первенец – мальчик. Муж хотел назвать сына в честь своего отца, но она категорически отказалась и назвала мальчика именем неизвестного ей погибшего на виадуке пожилого водителя. Этот конфликт полностью разорвал и без того прохладные отношения супругов, и они развелись.
Она продолжала службу, успешно делала карьеру, перешагнув ступеньки званий майора и подполковника. Защитила кандидатскую диссертацию. Когда мальчику исполнилось пять лет, в Сестрорецкой квартире Ольги Николаевны поселилась гладкошерстная серая кошка с таким же именем, как в квартире покойного.
Ольга всю себя отдавала воспитанию сына, напрочь отказавшись от личной жизни, хотя на её привлекательность и обаяние была масса претендентов и среди них вполне достойные, успешные и обеспеченные мужчины. Но что-то её останавливало, и она так и не разделила ни свой кров, ни свою постель ни с одним из них.
Чудес не бывает, но ребёнок рос отдалённо похожим на автора найденных стихов, портрет которого висел в гостиной её трёхкомнатной квартиры. Возможно причина этого сходства была в том, что Ольга во время беременности часто думала об этом человеке. Время шло и мальчик радовал мать своей добротой, смышлёностью и хорошим здоровьем.

Кто знает, может быть именно эта Ольга и была той самой, настоящей, предназначенной ему Женщиной, на которую не распространялось предсказание цыганки, и с которой Ангелы Судьбы, что-то перепутав, разминули его во Времени и Пространстве. Тогда есть надежда, что когда-нибудь там на небе они исправят это.
**********
По вечерам после работы Ольга перечитывала стихи и, вглядываясь с печальной жемчужной улыбкой в блондинку на фотографии, поправляла причёску, чтобы походить на неё и думала, что она была бы ничем не хуже.


11-18.01.2009 г.