В лесу пахло чем-то, мягко говоря, несвежим. Правильнее сказать – воняло. Он никак не мог понять что могло дать такой запах тления и чего-то сгоревшего одновременно...
Ступая так, что создавать поменьше шума, он постепенно углублялся в чащу. Ему казалось, что даже через толстую рубленую подошву ботинок, чувствовалась влажность пожухших прошлогодних листьев. Лес навсегда был пропитан дождем и сыростью.
.. Он вышел на поляну и сразу же понял причину вони, достававшей его всё утро, пока он шел по лесу. Прямо посередине поляны стоял танк. Точнее, это был не совсем танк – боевой биоробот, сварганеный какими-то умельцами повстанцев из всего, что им попадало под руку в их подпольных лабораториях. Тут была странная компиляция последних достижений электроники, механики и сгустков биомассы – мышц, суставов и прочей плоти. Собственно, эта полусгоревшая плоть и воняла, разлагаясь во влажной тропической атмосфере леса...
Он протянул руку и потрогал висевшие обрывки проводов-нервов. Из утробы чудища вдруг раздался низкий звук, похожий на стон. Жив?? Словно в ответ на его мысли одна из гусениц, склёпанных из металла и чего-то похожего на резину слегка провернулась – боевая машина пыталась развернуться в его сторону, почуяв стоящего рядом человека, почуяв врага...
Он отпрянул и сорвал с плеча бластер. Но монстр замер, словно это последнее усилие отняло у него остававшиеся искры жизни. Он снова подошел, пытаясь сообразить, чем можно поживиться от умирающего робота. Обходя вокруг, обнаружил ракетомёт, плотно приделанный к боковой части корпуса.
- Вот это пойдет, - вслух подумал он, - этого мне как раз не хватало.
Схватившись обеими руками за ложе ракетомёта, он уперся ногами в гусеницу и рванул со всей силы. Тот оторвался от боковины вместе с кусками какой-то плоти, по боку чудища потекла розовая жижа и откуда-то из глубины корпуса снова раздался стон. Ему же больно, подумал он, но мысль тут же ушла. Радость от приобретенного оружия была больше, чем жалость к умирающему монстру...
Веткой и поднятой тут же тряпкой он очистил ложе от розового желе и ошметков плоти, из веревки сделал какое-то подобие ружейного ремня и, закинув свое новое оружие на спину, пошёл дальше по лесу, пахнущему влажной гниющей листвой, сыростью и еще чем-то страшным, как и само слово – война...