Звонок отвлек Федотовну. В другом случае она с удовольствием оставила хлопоты, но сериал шёл последнюю неделю, клубок распутался, отрываться не хотелось.
Вместо Борисовны в проёме открытой двери оказался Каплуненко из тринадцатой. Всклокоченный волос, круглые, пронзительной голубизны глаза, жёлтая майка, спортивные штаны с выдутыми коленями, тапочки… Сосед живо напомнил ей покойного супруга, человека в бытность безвредного, в меру пьющего, покладистого и часто – не от мира сего. Рассеянный до необъятности взгляд, ходунок кадыка, вибрация в пальцах. Точь-в-точь. Недоставало газеты.
– Дык это… Может, выручишь, Федотовна?
Тон, паузы, обороты – вылитые мужнины друзья-приятели – гости выходного дня. Раздражение таяло.
– Семьдесят пять копеек прошу. А? До пятницы!
Ужимки – копия Антона Павловича, коллеги её Петра: потешные движения скул и подбородка. Федотовна умилилась воспоминаниям, явила просителю добрые старушечьи ямочки на щеках и хохотнула, как в старые добрые времена, обезоруживающе и победительно.
– Пошёл вон, голь кабацкая! – обескуражила, заулыбавшегося было Каплуненко. – В пятницу тебя ещё не хватало…