«Да, странствовать хорошо. Дома лучше» - думал Шевчук, сидя в своей маленькой комнатке, где он не появлялся несколько лет. Неудачная попытка жениться. Попытки заработать. Судимость, пусть условная, но в изоляторе два месяца провёл. И вот дома. На стене нарисованная им в детстве картина, иллюстрация к «войне миров» Уэллса, и фото «машины времени» восемьдесят четвёртого года. Родители в его отсутствие видно комнату не пользовали, а он кроме полного отсутствия около восьми лет, после армии вообще здесь эпизодично появлялся. И хотя уже дядька с залысиной и проседями, хорошо когда рядом мама с папой.
Было около полудня, он был в квартире один. Отец ещё работал сторожем в типографии, где когда-то был главным инженером. Мама, она всегда любила куда-то ходить.
Вообще-то надо трудоустроится, варианты были, но несколько дней Шевчук решил отдохнуть, денег он с собой немного привёз и ещё ждал перевод. Хотел кого-нибудь из старых друзей встретить, да что-то не нашёл.
В один момент жизни у него были проблемы со злоупотреблением алкоголя, и он лишний раз старался не пить. Но вот что-то потянуло. И раз ни кого не нашёл решил один совсем немножко. В магазине, что теперь открылся прямо в его дворе, он взял малёк, очень качественной, весьма дорогой. Если пить – то хорошее. И на закусь банку килек, и тоже не самую дешёвую, а подороже, пряного посолу. «Все, кто берёт, хвалят, очень вкусно» - сказал продавец (кажется, это была, девушка, которую он последний раз видел ещё школьницей начальных классов).
Ну всё готово к пиршеству: водка, стопка, кильки, тарелочка, вилочка, хлеб. Ну сперва надо открыть банку, не нужен даже нож, теперь всё по евростандарту, дёрнул за колечко и…
Сперва Шевчук почему-то вдруг чуть не рассмеялся, потом в глазах потемнело, наверно это для того, чтобы он их закрыл, открыл и увидел, что в банке кильки. Он так и сделал, но килек не увидел, а увидел то, что и в первый момент. В банке лежали люди.
Как кильки, прижавшись друг к другу, слоями лежали маленькие человечки. Они были, подготовлены к употреблению: то есть без одежды, а так же с выбритыми волосами, на голове и в других местах.
Шевчук присмотрелся, в верхнем ряду лежало четверо. Две девушки лет двадцати (с оговоркой если эти лилипутики, так же живут и развиваются как люди), с очень красивыми. Просто модельными фигурками. Женщина под сорок, но так же с прекрасной фигурой. Шевчук это определил несмотря на мелкоразмерность сразу, ему всю жизнь нравились женщины такого возраста. Сочетание стройной фигурки (может животик чуть-чуть подряблей, и жилки на стопах) с чуть тронутым морщинками лицом. Эта было такая. А четвёртый был мужик, тоже под сорок, толстый громила, Похож на механика Васю. С геологической партии где Шевчук в последнее время работал. Шевчуку в один момент стало интересно. Он всмотрелся. Особенно в женщину, И здесь его передёрнуло, на лицах (кверху лицами лежала женщина и одна из девушек) была ужасная сморщенность смерти.
В жизни Шевчуку пришлось провести несколько часов в морге. Это было когда рядовой Абдувалиив, по непонятным причинам (версия неуставных исключена) покончил собой. Шевчук был при и штабе на посылках. И послали его в морг. В городке и для гражданских, и для военных заведение было одно. Ему поручили поступить в распоряжение патологоанатома (в морге на тот момент не было санитара) что бы тот за пару часов дал по бедному Абдувалиеву заключение, во избежание кривотолков и скандалов. Рядом с Абдувалиевым лежал накрытый простынёй труп. «Вот тоже суицид. Девчонка семнадцати лет, от несчастной любви травонулась. Всё в порядке с вашим Абдувалиевым: следов избиений, наркотиков и прочего нет. Одену я его сам, хоть не моя обязанность. Ну ты пол чуть подмети, а я за банками схожу» -- сказал патологоанатом.
И как только он вышел, Шевчук, влекомый желанием обозреть голое девичье тело, сорвал простынь с трупа девушки. Но увидел. Там не то что ожидал. В общем, с виду то, не было травм, фигуркой покойная была хороша. Но при этом не то, жёлтая гримаса смерти, не ужаса. Ни таинственности, тупость бессмысленности, беспомощности. Он испытал дикий ужас и отвращение, с трудом он покрыл тело обратно простынёй.
Сейчас эти чувства многократно было сильней. Шевчука потянуло блевать. Он прямо из горла хлебнул, выбежал из комнаты, отдышался, вернулся. Содержимое банки не изменилось. Он выпил ещё чуть, съел кусочек хлеба. « В нижнем ящике стола. Должен быть пинцет». «Да за восемь лет ни кто в ящик не заглядывал, пинцет на месте» Шевчук решил извлечь им тела на тарелку, что им руководило, он не знал.
Во втором ряду лежал опять таки мужик довольно крупный, но не с жиром, а рельефной мышцой. По бокам от него два парня лет по семнадцать, с лицами «дворовых пацанов», к том же совсем одинаковыми братья-близнецы наверно. А с краю женщина лет тридцати пяти, ангельского вида.. Похоже, её раздели точно до того как убили. Она руками классически прикрывала наготу. А на лице выражение святой невинности, при этом совсем в ней не чувствовалось смерти, просто глаза от испугу будто закрыла.
В третьем ряду было двое, потому что лежали по диагонали. Мужичина лет тридцати, образцовый супермен. Высокий (учитывая относительные размеры конечно).стройный, с красивой мускулатурой). Но вот лицо может нечего, но просто перекошено А рядом с ним девушка лет двадцати пяти. Тоже высокая, примерно с ранее упомянутых мужчин; с пышными, как принято говорить, спелыми бёдрами и грудями, с крупноватой для девушки, но всё равно женственными стопами. Допивая остатки водки, Шевчук, всмотрелся ей в лицо: «Нос крупноват, еврейка или хачка что ли». Аккуратно выложил парочку (они оказалось держались руками) на поднос ко всем.
Ну и последний ряд. Опять женщина и мужчина под сорок. Он крупноват, она стройна. Парень лет двадцати и девушка, ну совсем молодая, пятнадцать, наверное.
Шевчук сидел и думал, о чём, сам не понимал, наверно скорей пытался о чём-то подумать.
За свою неоднообразную и несколько рисковую жизнь смерть он как раз встречал мало. Самое первое, и наверно страшное во втором классе: одноклассник попал под машину. За час до этого Шевчук у него за жвачку солдатика выменял. Тот наверно и жвачку не успел сживать, а солдатик, наверно вот в том ящике покопаться там лежит.
Да больше что-то на глазах, кроме этого, да истории в армии не припомнит. На похоронах родственников бывал, но все старые, своей смертью. У них в роду долгожители. У него, далеко не юноши, ещё дед с бабкой живы были. Много знакомых уж умерло, своей или не своей смертью, но не рядом с ними был Шевчук в этот сакральный момент.
И ещё случай пришёл на память Шевчуку, когда он через плёнку опьянения всматривался в мёртвые нагие тельца. Да вспомнил, смерть на нём, не человека, кошки. В Мончегорске, в общежитии жил с ним Руслан, дагестанец, но весьма обрусевший, говорил без акцента, но кавказкой темперамент нет-нет да проявится. И завёл он кошечку, и очень он её полюбил. А у Шевчука с кошкой как-то не заладилось. Как-то отъехал Руслан на пору недель, попросив за киской присмотреть. Шевчук с ней церемонится не стал, пинал когда не туда лезла, корм давал раз в день. Кошка ему в постель и насрала. Шевчук её выгнал, а через два дня она погибла. Руслан сразу обнаружил её труп по приезду. Трудно было поверить - кавказский мужчина плакал по кошке. Шевчук сказал: сама сбежала. Он поглядывал на кулаки Руслана, кмс по боксу сосед был, и думал, куда эти кулаки обрушатся, узнает тот правду.
«Да, интересно, а это при чём тут» - почти вслух сказал Шевчук. Скоро должна была прийти мама. Ох, огорчится, что сын пьяный. А если это увидит. Возникла мысль просто выбросить в окно, но наверно не стоит. Он открыл ящик секретера, набитый доверху книгами,
Вынул с верху пару, и засунул туда поднос с трупами. По закону жанра, дверцу удалось закрыть не сразу. А потом Шевчук упал на диван.
Продолжение http://proza.ru/2009/02/08/810