Ловушка для Осьминога. Глава 5. Бросок на Запад

          Белорусский вокзал гудел, как потревоженный улей. Одновре­менно отправлялись несколько ночных поездов. Толкались пассажи­ры с тележками, нагруженными одинаковыми полосатыми китайскими сумками. 0сьминьог со своим жиденьким багажом выделялся в толпе.

          Пеликан даже пошутил:

          - Может быть, тебе сумку полосатую купить и набить ее турецкими спортивными костюмами для отвода глаз? Будешь единствен­ным туристом в плацкартном вагоне.

          Осьминог улыбнулся. Странная парочка медленно шла по пер­рону, раздражая обгонявших их пассажиров. Наконец дошли до ва­гона и остановились, пропуская толпу.

          - С богом! - сказал Пеликан, обнимая Сергея. - Теперь все в твоих руках. Или в Его.

          Они поцеловались.

          - Вроде бы ничего на забыли,- волновался Пеликан. - Ну, я не буду дожидаться отправления поезда.

          Пеликан махнул рукой и растворился. Сергей вошел в вагон и сразу же окунулся в раздраженную сутолоку баульниц, распихи-вавших свои вещи по всем углам. Компания челночниц, купившая би­леты вразброс, уговорила Сергея перебазироваться на боковушку. Он не стал долго упираться, представляя, что они все равно бы не дали ему спокойно уснуть, беспрерывно переговариваясь и пе­ремещаясь. Так он сказался соседом парнишки, тоже ехавшим в Ви­льнюс. Познакомившись, они вместе перекусили и стали готовиться ко сну.

          Утром по вагону прошли белорусский пограничник в знакомой родной форме и таможенник. У Сергея засосало под ложечкой. Он впервые пересекал границу развалившегося Союза. Можно было зага­дать желание, и он попросил у судьбы удачи. Никто не обратил на него внимания. Поезд, простояв полчаса, пересек границу и опять остановился, теперь уже на литовской территории. В вагоне поя­вились литовские пограничники в болотной форме с мрачным видом.

          Один из них недовольно полистал паспорт на имя Ножкина. Немецкая виза убедила его, и он поставил штамп, без слов вернув паспорт Сергею. Позднее по вагону пробежал литовский таможен­ник с пачкой деклараций в руке.

          Сергей спросил у своего соседа, нужно ли ему заполнять де­кларацию, если он следует через территорию Литвы транзитом.

          - Да, ерунда,- ответил Алексей. - Вообще-то, конечно, нуж­но, нo если у тебя мало товара и нет больших сумм денег, то что они тебе скажут? Придерутся, придумаешь что-нибудь: потерял, забыл...

          Через час они сошли с поезда в Вильнюсе. Алексей показал, где находится автовокзал, нужно было только перейти площадь. Сергей побродил по зданию автовокзала, усиленно соображая, в какой кассе могут продаваться билеты на международные рейсы. Услышав русскую речь, он спросил у пожилой деревенской женщины с утомленным лицом, где находится международная касса. «А-а, это там»,- равнодушно махнула она рукой, указывая в угол.

          В небольшом отсеке действительно продавались билеты на подобные рейсы, в основном в польские города. Автобус "Балтик туре" был единственным, шедшим в Германию и Данию. Сергей без проблем приобрел билет до Берлина на дорогой и непопулярный рейс. Автобус уходил в девятом часу вечера, и Сергей не пред­ставлял себе, как убить такую уйму времени.

          Он отправился бродить по городу, планируя, на что потратить оставшиеся после покупки билета литы. На фоне пасмурной погоды Вильнюс казался серым, мрачным и неуютным. Вдоль улиц теснились такие же, как в Москве, коммерческие палатки с такими же ценами по курсу в долларах на «Сникерсы», пиво и сигареты.

          "Поменьше бы приключений, подобных чимкентскому",- трусливо загадал Сергей, не чувствуя в себе достаточных сил для новых отпоров хитросплетениям судьбы. Первое пересечение почти настоя­щей белорусско-литовской границы, а не условной узбекско-казахской, которую он преодолел играючи, вызвало в нем болезненное ощущение беспомощности и инертности, подчиненности воле случая, слава Богу, пока равнодушно-высокомерного, но коварного, капризного и ветреного по своей природе, а это значит, что впереди следует ожидать всяческих каверз и неприятных подвохов и быть, по возможности, к ним готовым.

          «Если бы знать ответы на все вопросы»,- подумал Сергей. Внешне он оставался абсолютно спокойным, по-литовски каменно-безразличным. Его везде принимали за литовца, заговаривая с ним на непонятном языке, который он слышал в первый раз в жиз­ни, но подсознательно допускал, что, может быть, владел этим языком в каком-нибудь из предыдущих перевоплощений. И в магазин­чиках,   и в платном туалете, и в видеосалоне к нему обращались по-литовски. После второго такого случая Сергей сразу же пере­ходил на русский, который здесь понимали все, но говорили с ок­ругло-протяжным акцентом.

          Сергей благополучно убил время, побродив по городу, пос­мотрев в видеосалоне боевик, во время которого он легкомыслен­но уснул, и запасшись провизией, чтобы не умереть с голоду в автобусе, был готов к отправлению. Синий автобус, снабженный туалетом и местом помощника водителя, подъехал к площадке ров­но за пять минут до отправления, демонстрируя европейскую пунктуальность.

          Пассажиров было немного, они скопились с левой стороны авто­буса и терпеливо ждали, когда второй водитель-датчанин в белых перчатках откроет багажные отсеки у самого днища и разместит там их чемоданы. Спортивная сумкa с осмием затесалась между огромны­ми черными чемоданами на колесиках. Датчанин высокомерно посмот­рел на бедного пассажира. Сергей фыркнул и еле сдержался, чтобы не сказать колкость.

          Первый водитель записал пассажира по фамилии Ножкин в лист и проверил наличие виз в паспорте. Комфортабельный автобус тро­нулся секунда в секунду согласно расписанию. Через два часа ав­тобус начал обгонять длинную очередь автомобилистов, ожидавших
таможенного досмотра, и подъехал к пропускному пункту Лаздияй на литовско-польской границе. Водитель собрал у пассажиров пас­порта. Государственные границы начали ассоциироваться у Сергея с неприятными ощущениями в животе. Предстояло победить эту новую форму страха.

          Литовцы пропустили автобус без проблем, и Сергей оценил по достоинству дороговизну билета, предусматривавшего внеочередной сервис на границе. Автобус проехал с десяток метров и оказался на территории Польши. Польский пограничник на стал штамповать паспорта по заочному списку и предпочел лично щелкать штампом перед носом каждого пассажира. Таможенник махнул рукой, багаж туристов его не интересовал. Автобус въехал на территорию ночной Польши.

          Теплый дождь омыл асфальт и игрушечные перелески вдоль до­роги. Мирно спали двухэтажные коттеджи на хуторах и местечках, островерхие шпили костелов прокалывали мерцающие звезды. Пассажиры автобуса посапывали в неудобных позах. В середине ночи ав­тобус подъехал к центральному варшавскому автовокзалу, и многие сошли.

          К утру приблизились к немецко-польской границе. За мутно-зеленой ленивой рекой стоял бывший гэдээровский форпост - Франкфурт-на-Одере. У Сергея начались кошмары наяву, Мерещелись оз­верелые зсэсовцы, пихающиеся "Шмайсерами" и гавкающие знакомыми по военным кинофильмам словами языка философов: «Хальт!», «Цурюк!».

          Это был последняя граница осьминожьего броска и единствен­ная на пути из знакомого мира полусоциалистической Польши в не­ведомую и якобы демократическую Германию. Польский пограничник опять отказался заочно пропускать туристов и вошел в автобус, вглядываясь в лица чужеземцев. Слава Богу, гнетущая для Осьми­нога формальность быстро закончилась, и красный паспорт опять оказался в его pуках.

          Автобус въехал на узкий мост, посверкивая тонированными лобовыми стеклами. Осьминог откинулся на спинку кресла, сохраняя внешнюю невозмутимость, но он не мог отделаться от ощущения то­го, что его спина находится в крестовине оптического прицела невидимого снайпера.

          Настал черед немецкой проверки. Но условиям двустороннего соглашения с поляками они доверяли основную часть рутинной работы  своим соседям. На дверях небольшего белого аккурат-него домика с немецкой надписью "Таможня" висел замок. В воск­ресенье немецкие таможенники отдыхали от трудов праведных.

          Водитель-датчанин вышел из автобуса и о чем-то побеседовалс немецкими пограничниками. Он вернулся один, но через пять ми­нут в автобус вошла женщина-пограничница, упитанная, полногрудая немка, по виду явная чиновница. Она спросила у пассажиров по-немецки, есть ли у них оружие и наркотики. Все хором ответили: "Найн!",- затем она перевела свой вопрос на английский язык и получила ответ: "Ноу!". Пограничница передала водителю кипу пас­портов, дружелюбно махнув рукой и пожелав всем счастливого путе­шествия.

          Синий автобус мощно тронулся и сразу же оказался на террито­рии бывшей социалистической Германии, перекраиваемой новыми хо­зяевами по капиталистическому образцу. Со всех сторон бросались в глаза рекламные щиты и красочные плакаты, расхваливающие сига­реты "Вест", "Кока-Колу" и йогурты "Дане". Вдоль автотрассы спе­шно сооружались модерновые автозаправки и супермаркеты.

          Промчались по деревенскому Франкфурту-на-Одере и попали в землю Бранденбург. Качество асфальта улучшалось с каждым киломе­тром. Чувствовалось, что автобус приближается к сердцу Европы, как гордо именуют свой город берлинцы. Придорожный лес был очень похож на заурядный среднерусский, только берез было поменьше, и своей ухоженностью лес напоминал парк.

          Началась полоса пригородных дач с заботливо ухоженными цве­точными клумбами перед миниатюрными домиками. Вскоре туристичес­кий автобус проехал район аэропорта "Шенефельд" и остановился око­ло станши «S-бана», надземного метро. В Берлине сошло шесть пас­сажиров. Второй водитель снова ритуально натянул свои белые пер­чатки и открыл багажные отсеки.

          Сумка с осмием, повлажневшая от брызг ночного дождя, переко­чевала в руки Сергея. Осьминог впервые за последние двое суток облегченно вздохнул, почувствовав свободу и безответственную окрыленностъ. Под ногами нежилась жирная, благодатная Европа.
Станция надземного метро удивила праздношатающегося по не­метчине гражданина Ножкина отсутствием привычных советских тур­никетов и обилием подлежащих изучению автоматов по продаже билетов и размену денег и напольных компостеров-грибов, располагав­шихся на столбиках на уровне пояса человека среднего роста. Вхо­дившие пассажиры всовывали картонные билетики в щель компостера, и автомат штамповал на них время входа на станцию. Позднее Сергею объяснили, что по этому билету можно кататься на всех городских видах транспорта два часа.

          Осьминог прочитал все надписи на автоматах и все объявления на стенах, расширяя словарный запас интуитивными догадками, изу­чил схему метро и "S-бана", недоуменно пожал плечами, удивляясь доверчивости берлинских транспортников и вошел на платформу без билета, цена которого показалась ему несколько завышенной для вновь прибывшего иммигранта.

          По совету Пеликана Сергей доехал до центральной станции «Цоо» и отправился звонить Фиме Приблудному. По-воскресному сонный центр Берлина продолжал удивлять Осьминога телефонными автомата­ми, выдающими мелочи на сдачу после разговора, начатого монетой в пять марок, длинной вереницей выкрашенных в желтый цвет "Воль­во" и "Мерседесов" около столбика с надписью "Такси" и другими причудами незнакомого быта другой стороны планеты.

          По номеру Приблудного ответил приятный женский голос по-немецки с фальшивым энтузиазмом, и Осьминог запнулся от неожиданно­сти, не зная, как реагировать.

          - Э-э,- промямлил он, но усиленно соображая, уловил иностранный акцент в речи ответившей женщины, слишком уж старательно вы­говаривала она немецкие слова. - Извините, Вы говорите по-русски?

          - Да, конечно,- радостно отозвалась собеседницей - Кого вам?

          - Мне бы Фиму,- осторожно попросил Осьминог.

          - А кто его спрашивает? - поинтересовалась женщина, и в этом вопросе чувствовались явные еврейские интонации.

          - Меня зовут Семен. Я из Москвы,- начал объяснять Осьминог, всемерно контролировавший себя, чтобы не запутаться во вторых име­нах и кличках. - Фиму, наверное, предупреждали обо мне, дело в том, чго я только что приехал и плохо ориентируюсь в чужом горо­де и незнакомой стране.

          - Фимы сейчас нет дома,- разочарованно сообщила родственни­ца, - но если его о Вас предупреждали, то, может быть, Вы зайдете к нам, подождете его, он скоро должен подъехать. Где Вы сейчас находитесь?

          - Рядом со станцией «Цоо»,- ответил Осьминог.

          - О, ну, так это совсем рядом с нами,- воскликнула женщина и начала подробно разъяснять, как пройти, употребляя в своей ре­чи названия магазинов "Билка", "Альди", ничего не говорившие рус­скому путешественнику.

          Сергей понял, чго дойдет до Фиминого дома за пять минут, поэтому не стал очень торопиться, не желая тяготиться искусствен­ной беседой с домочадцами в отсутствии хозяина, а шел по улице имени великого философа Канта праздной походкой, с любопытством разгля­дывая скульптуры немецкой оперы, витрины магазинов, антикварных лавок, туристических агентств, секс-шопов, стриптиз-клубов, кази­но, "шпиль-халле" и самодовольные лица людей, попивающих пиво и сухое вино за столиками, вынесенными предприимчивыми ресторато­рами на улицу в погожий день на расстеленные на тротуаре зеле­ные коврики, изображающие травяной газон.

          Следуя описаниям родственницы Фимы, Осьминог нажал в под­ъезде на кнопку домофона с явно не Фиминой фамилией. В микрофон ответил тот же женский голос:

          - Халло!

          - Это Семен,- ответил Осьминог.

          - Открываю. На лифте поднимайтесь, нажмете кнопку третьего этажа, входная дверь будет открыта,- терпеливо объясняла женщина.

          Этаж на самом деле был четвертым, но Сергею предстояло еще привыкнуть к этим европейским штучкам, когда первый этаж называют «земляным».

          Квартира поразила Сергея великолепием обстановки и тщательно подобранными образцами авангардной живописи. Оставалось только вздыхать, глядя на всю эту развращающую комфортабельность.

          Женщина оказалась Фиминой женой, детей дома не было, ста- ршая дочь уехала в Швейцарию вместе с классом на каникулы, а сына отправили в Израиль к бабушке.

          - Фима любит в воскресенье с друзьями ходить в сауну,- рассказала Соня, так ее звали, но тут же начала расспросы, поражая Сергея любопытством, - А Вы надолго приехали? А откуда Вы знаете Фимy? А вы еврей?

          - Не совсем,- ответил Осьминог на последний вопрос, выкручиваясь, как уж на сковородке.

          - А-а, понятно,- многозначительно произнесла Соня и поджала губы. - Ой, что же я это вам ничего не предложила,-  вдруг всплеснула она руками. - Вы же, Семен, наверное, голодны с до­роги, сейчас я вас накормлю. И Фима как раз подойдет.

          Осьминог отдал должное Сониной хлебосольности, через пол­часа он налопался так, что в животе урчало от заморских разно­солов и невежливо потянуло на сон. Соня от души уважала мужчин, не страдающих отсутствием аппетита. Одобрительно глядя на насы­щающегося Семена, она продолжала свои неделикатные расспросы и к концу трапезы знала, что свалившийся на голову гость прибыл нео­бычным способом - на автобусе из Вильнюса, и что он - не женат.

          Фима подошел вовремя, иначе Осьминог захрапел бы, утонув в мягком кресле, несмотря на выпитый кофе. Приблудный был похож на заурядного одесского цеховика, раздобревшего и облысевшего от жизни, не требовавшей особых напряжений ума и тела. Он сразу же налил гостю замысловатого бутылочного пива, но был более вежлив, чем жена, и не досаждал осоловевшему  Осьминогу занудными расспросами.

          Позевывавший Осьминог зауважал деловитость Приблудного, когда он после непременной вежливой болтовни перешел к решению насущных проблем. Поневоле пришлось проснуться.

          - Семен,- осторожно начал Фима,- надо тебя как-то устроить на первых порах. У меня вообще-то есть гостевая хата. Я специа­льно держу одну квартиру для визитеров, за которых мне ручаются проверенные люди. Сам понимаешь, не все русские любят останавли­ваться в гостиницах, тем более у всех проблемы с иностранными языками. Но сейчас как раз эта гостевая хата занята. Из Питера прибыл один важный человек, там возникли проблемы с отгрузкой алюминия. Он уезжает обратно буквально завтра-послезавтра, и я тебя сразу же там поселю, и ты будешь устроен на первых порах. Но надо тебе где-то перекантоваться эту ночь, ты пойми меня пра­вильно, чтобы без обиды. У меня есть два предложения. Если хо­чешь я тебя отвезу в пансион, здесь так называют маленькие, тихие частные гостиницы, у нас тут буквально на соседней улице есть такой пансион, одна моя знакомая пожилая немка держит уже много лет этот гешефт. Она меня хорошо знает, я ей всегда поста­вляю гостей. Она, правда, удивляется, что они все сильно пьют и поздно заявляются спать, но она к этому уже привыкла, потерпит, это не беда, я думаю, ты не страдаешь этими недостатками. И вто­рой вариант наипростейший: можешь переночевать у нас.

          - Я выбираю пансион,- твердо решил очухавшийся Осьминог. - Что я буду вас с Соней напрягать, лучше сразу окунуться в немец­кую жизнь. У меня есть деньги,- добавил он, чтобы в этом вопро­се не было двусмысленности.

          - Дело не в деньгах. Я одобряю твой выбор,- похвалил Приблудный. - Ты не думай, ты не очень нас стеснишь, мы привыкли к гостям из Союза. У нас тут как перевалочная база, да и своих ро­дственников из разных стран хватает. Ты уже заметил, что Соня очень гостеприимная, в этом вопросе мы очень отличаемся от немцев, они - жуткие скупердяи.

          - Спасибо, Фима,- перебил его Осьминог,- надо попробовать вкус самостоятельной жизни, хорошо, что ты есть, а если бы мне одному пришлось нырять в эту незнакомую страну.

          - Да, в этом плане наша волна эмиграции была первопроходческой, здесь многие говна на первых порах нахлебались, но со временем встали на ноги,- предался воспоминаниям Фима. - Вам бу­дет легче. Мы вам поможем, если не делом, то хотя бы советом, а это тоже немаловажно.

          - Да,- кивнул Осьминог, но по его интонациям трудно было определить, положительно или отрицательно реагирует он на завер­шение беседы. - Ну, что, поехали?

          - Посмотришь, как немцы живут,- обрадовался Фима. - Это то­же нужно. А вечером я приглашаю тебя в русский ресторан. Я за тобой заеду.

          Они поднялись и направились к выходу.

          - Куда же вы, Семен? - вдруг выскочила из кухни Соня, - Фима, в чем дело? Пусть остается у нас, детей же нет.

          - Соня, не вмешивайся не в свои дела,- одернул жену Приблу­дный. - Человек хочет отдохнуть в одиночестве. Ему же не пятьде­сят лет. В конце концов пусть посмотрит на местных девушек. Что ему твои разговоры?

          Это был веский аргумент, остудивший пыл хлебосольной Сони.

          - Нy, ладно, Семен, заходите к нам, всегда будем вам рады,- попрощалась хозяйка, давая понять последней фразой, что гость пришелся ей по душе.

          Приблудный с Осьминогом спустились в подземный гараж, пройдя в него через внутренний дворик дома. Хозяин оседлал темно-вишне­вый «БМВ» последней серии и выехал из гаража, открыв шлагбаум пластиковой карточкой, не выходя из машины. Фима никогда не ходил
пешком. В выходной день машин на улице было мало, местные жители рассекали на спортивных велосипедах, бежали в трусах и майках или шли пешком в сторону парков и водоемов.

          - Отмороженные немцы,- кивнул в их сторону Приблудный.

          Они проехали всего полквартала до Виландштрассе, и Фима указал в сторону пятиэтажного дома постройки прошлого века с недавно обновленным фасадом. «Земляной» этаж занимала аптека. Это был центральный район Берлина - Шарлоттенбург, и Осьминог предста­вил, что кафель на полу и мраморные ступеньки старинного здания были отполированы сапогами высокопоставленных чиновников и офи­церов амбициозных рейхов, а дубовых перил касались ручки лучших европейских красавиц. Он спросил об этом Приблудного, и тот по­дтвердил:

          - Это точно. В этом районе жили одни эсэсовцы.

          Пансион фрау Кинцер произвел на Осьминога еще большее впечатление, высоченные потолки, старинная ореховая мебель, расписные мэйсенские тарелки и гравюры по стенам. Седая, под­жарая, типичная немка радушно встретила Фиму, своего старого знакомого, изобразив на лице предельно натянутую улыбку.

          Хер Ножкин получил в свое распоряжение стерилъную комнату, от чистоты которой веяло арктическим холодом. В центре комнаты красовалась трехспалъная кровать, на которую страшно было упасть, потому что она фиксировала отпечатки тела. Фима перевел Осьми­ногу фразу фрау Кинцер о том, что завтрак входит в стоимость оплаты комнаты и время его строго в восемь тридцать, а распла­титься он может перед отъездом. После этого они расстались с Приблудным до вечера.

         Сергей нахально развалился в дорожной одежде поперек широ­ченной кровати, сначала просто испытывая ее пружинящую цепкость, но незаметно для себя уснул, безрезультатно отгоняя навяз­чивые образы зримых картин, где героями выступали вымуштрован­ные эсэсовские штабс-офицеры, властно заголявшие холеные рубенсовские бедра оперных певичек, о еврейском происхождении которых им случайно стало известно.

         Проснулся в холодном поту, вспомнив сквозь сонную дрему, что безоговорочно обещал позвонить в Москву Пеликану, чтобы сообщить о благополучном прибытии в точку назна-чения. До свидания с Фимой еще оставалось порядочно времени, но Сергей все же решил вый-ти на свежий воздух развеяться и подождать на улице приезда Приблудного. Объяснившись с помощью разговорника с фрау Кинцер, он получил в свое распоряжение два ключа, один от под-ъездной двери, другой - от пансиона, и вышел на Виландштрассе.

        Приблудный пригласил Осьминога в русский ресторан "Ивушка". Внутри маленького ре-сторанчика было довольно уютно, но там шумно гуляла кампания пожилых немцев, для которых русское ухарство было одной из экзотических приправ кулинарии, и Фиме ничего не остава-лось делать, как предложить гостю посидеть за столиком на улице. Он познакомил своего нового приятеля Семена с  дородной дочкой хозяйки заведения, обслуживавшей их, и заказал мясо в горшочках и пиво.

        - Надо подумать, как тебе тут легализоваться,- сразу перешел  к делу Приблудный. - На сколько у тебя виза?

        - На два месяца,- ответил Осьминог.

        - Что я тебе могу предложить? - задумался Фима. - Есть несколько вариантов. Самый простой - сделать фиктивный брак с немкой. Но это стоит солидных денег. Примерно двадцать тысяч марок надо выложить. Все зависит от твоих финансовых возможностей.

        - Если я удачно продам свой товар, то буду располагать этой суммой,- откровенно сказал Осьминог.

        - Хорошо,- удовлетворенно вымолвил Приблудный. - Есть, конечно, и более дешевые способы. Например, устроить тебя здесь по еврейской линии, здесь очень сильная еврейская община, перед ко­торой пасует немецкая бюрократия, для этого нужно свидетельство о рождении, подтверждающее, что твоя мать - еврейка.

        - Это сложно,- осторожно отказался Осьминог, вспомнив, что у Семена Ножкина в Грозном неизвестно кто был матерью.

        - Нe думаю,- покачал головой Фима. - Такие дела прокручива­ли многие мои знакомые. В России за деньги можно все купить, здесь - тоже, но нужны соответствующие связи. Я бы советовал дать задание твоим людям, чтобы они соорудили тебе необходимое свидетельство о рождении, может быть, успеют передать сюда за пару месяцев. Остальное я беру на себя, у меня есть связи в ев­рейской общине. И наконец, есть третий способ - купить в Герма­нии какую-нибудь недвижимость и под нее получить вид на житель­ство. В принципе можно в небольшой деревне найти дом подешевле. Примерно те же деньги затратишь, что и на фиктивный брак.

         - Я бы, конечно, выбрал первый способ - фиктивный брак, чтобы провернуть всю операцию побыстрее,- выразил свое желание Осьминог. - Если невеста - человек надежный.

         - Решено,- хлопнул ладонью по колену Приблудный. - Я подыщу тебе подходящую невесту из бывших русских.

         - Невесте двадцать тысяч надо отвалить, а сколько я тебе буду должен за посредничество? - спросил Осьминог в деловом то­не, взятом Фимой с самого начала беседы.

         - За это я ничего с тебя не возьму, будем считать это про­стой дружеской услугой,- радушно улыбнулся Фима. - мы же все здесь в одном котле варимся. Надо поддерживать отношения.

         - Есть еще одна проблема,- решил играть в открытую Осьминог. - Я привез с собой довольно сложный для реализации товар. Если есть возможность помочь его продать, то мы рассчитаемся за эту услугу.

         - Что за товар? Здесь нет такого, чего нельзя было бы пере­продать,- маленькие глазки Приблудного забегали, видно было, что он заинтригован.

         - Осмий,- просто ответил Осьминог.

         - Осмий? - переспросил похолодевший Приблудный, выгадывая себе время для усваивания получение и информации. - Это же что-то радиоактивное. Первый раз с такой херней сталкиваюсь.

         - Да, есть немного радиоактивности,- подтвердил Осьминог. - Но ты не волнуйся, самая малость, и товар в безопасной упаковке. На него даже есть бумаги, годные для продажи на территории СНГ.

         - Я сам этим заниматься не буду,- трусливо вильнул Приблуд­ный. - Но я сведу тебя с одним человеком, который уде занимался этими редкоземельными и драгоценными.

         - Как оплачивать твое участие? - деловито спросил Осьминог.

         - Десять процентов от сделки,- по-божески определил Приблуд­ный. - Расчет будет происходить между вами, если цена устроит обе стороны, других посредников не будет.

         - Идет. Я готов хоть сейчас,- сходу согласился Осьминог на это предложение.

         - Нy, вот, два вопроса обмозговали,- удовлетворенно  рассла­бился Приблудный. - Остальное в принципе дело техники, если выгодно продашь свой товар и брак вовремя оформишь, чтобы не было неприятностей с иностранной полицией. Что там? 

         - Квартиру, наверное, надо снять,- планировал Осьминог. Но больше всего мне нужно срочно зарегистрировать собственную фирму.

         - Чем будешь заниматься? - поинтересовался Приблудный.

         - Для начала - импортом продуктов питания, алкогольных на­питков и сигарет в СНГ и экспортом оттуда цветных металлов,- от­ветил Осьминог.

         - Круто,- похвалил удивившийся Приблудный. - Скромно, но со вкусом. Дело стоящее, но очень нудное. Что я тебе могу посоветовать? Вперед! Один будешь крутиться или возьмешь себе компаньо­на?

         - Это, наверное, и будет последней просьбой. Мне бы подыс­кать надежного партнера, который уже сталкивался со всей этой кухней бюрократической, чтобы он мне помог в период становле­ния,- попросил Осьминог.

         - Понимаю,- кивнул Приблудный. - На первых порах, действи­тельно, очень тяжело. Пока язык освоишь и все эти тонкости немецкие. Я запомнил твою просьбу. Буду иметь в виду. Есть у меня один человек на примете. Он давно здесь живет, язык хорошо знает. Можно было бы его подключить. А он тебе параллельно поможет снять хорошую квартиру и помещение для офиса.

          Фима щедро расплатился с хозяйкой, и они с Осьминогом сели в «БМВ». На десерт Приблудный повел своего нового знакомого в бордель, который он на немецкий манер называл «пуф». Заведение «У мадам Софи» находилось на углу одной из центральных площадей города. Уютный зеленый парковый ансамбль площади, обрамленной старинными зданиями, периодически разрушал зверский грохот надземного метро.

         У входа с непременным красным фонарем двух с шиком подкативших клиентов встретили две своеобразные особы далеко не юного возраста, одна из них была шоколадная негритянка с излишним весом, выпиравшим из узкой одежонки, с животиком, способным выполнять роль надувного матраца, другая - в неизвестно что прикрывавшем купальнике и белом коротком пиджачке была чересчур рослой, заметно выше Фимы и почти вровень с Осьминогом, ее лошадиные ноги, росшие от шеи, были покрыты искусственным коричневым загаром, что подчеркивало выбранный профессиональный имидж «итальянки», но лицо испещрила сеть морщин, придавая дамочке apoмат второй свежести и не первой молодости.

         Командирша путан, облаченная в красные шорты, мадам Софи собственной персоной, ласково кивнула Приблудному. Сергею трудно было представить себе что-нибудь более безобразное, чем состарившуюся проститутку. Это был ходячий сосуд похоти и блудливости. Мадам Софи, очевидно, была ровесницей века, но с маниакальным упорством внутренне ощущала себя прыткой молодухой и думала, что этот самообман разделяют все окружающие.

         Приблудный и Осьминог сели на высокие стулья у стойки бара, и Фима деловито заказал неизменное пиво. В различных точках бара было несколько посетителей, они угощали напитками выбранных девиц, время от времени дефилировавших по бару и холлу в весьма откровенных нарядах,  демонстрируя товар лицом Среди них попадались довольно симпатичные и молоденькие, мадам Софи хорошо изучила сексуальные вкусы мужчин.

         - Здесь полно болгарок, полек, югославок,- поведал Фима. Выбирай. Хочешь я спрошу, есть ли среди них русские?

         Осьминог стеснительно пожал плечами и глупо улыбнулся, он чувствовал себя закомплексованно в незнакомой, полусветской обстановке. Приблудный, выждав подходящий момент, все-таки поинтересовался у мадам насчет русских моделей, и через несколько минут к Осьминогу подсела пышнозадая блондинка, а у левого плеча назойливо завертелась миниатюрная болгарка с каштановыми волосами, хорошо говорившая по-русски со времен рас-
цвета социалистического лагеря. Фима предложил им обеим пс бокалу шампанского, болгарка не заставила себя долго упрашивать, а блондинка выбрала пиво.

        - Иди, иди,- подзадоривал Осьминога Приблудный. - Пусть сделает тебе по- французски. Спид так не передается. А немки даже минет делают с двумя презервативами.

        - Тебе понравится. Я постараюсь,- подтвердила блондинка с мягким прибалтийским акцентом, улыбаясь во весъ свой очаровательный ротик, единственную привлекательную деталь на деревянном лице, и прижимаясь к плечу Осьминога дряблой грудью.

        Красивая болгарка с фигуркой гимнастки-художницы показалась Осьминогу чересчур нахальной и грубоватой, его не стимулировали подобные девицы, а рыхловатая блондинка, оказавшаяся на самом деле латышкой из Риги, назвавшейся Виолеттой, годилась ему в бабушки.

        Легкий хмель и театрализованность обстановки  сыграли свою икусительную роль, и Осьминог отправился с Виолеттой в номера под одобряющую ухмылку Приблудного и удивленные
взгляды праздношатающихся жриц любви. Сам Фима никуда не двинулся от стойки бара и смачно продолжал посасывать пиво.

        Странные правила "пуфа" сильно удивили Осьминога. Виолетта первым делом завела настенные часы над дверью номера на двадать минут, пояснив, что ровно столько времени отводилось кли­енту для разгрузки, а просрочка грозила путане штрафом. Из всей мебели в номере была огромная кровать "а ля фюрер с нами", де­ревянная родственница той, что сдала Осьминогу фрау Кинцер в пансионе, и якобы платяной шкаф, в котором висели хлысты для мазохистов со специфическими желаниями.

        - Раздевайся,- кинула Виолетта Осьминогу, закончив заводить часы, от души придавая своему голосу нежные интонации.

        Сама она освободилась от купальника, как змея от старой кожи, и подошла к умывальнику, расположенному в углу комнаты около окна на высоте, рассчитанной для гулливеров. Виолетта под­ставила себе под ноги скамеечку, последний мебельный атрибут но­мера, и только тогда смогла выполнить предусмотренные этикетом водные процедуры.

        Тело ее оказалось гораздо моложе морщинистого лица, она старалась быть отзывчивой и покладистой, что положительно отли­чало ее от молоденькой, и может быть, несовершеннолетней, но не по годам прыткой болгарки. За двадцать минут Осьминог узнал, что в Риге у нее есть законный муж и сын. Виолетта откровенно рас­сказывала мужу о своих побочных заработках, являвшихся для се­мьи основным источником дохода и благосостояния.

        В "пуфе" мадам Софи Виолетта работала "по-черному", т.е. приезжала в Германию по туристической визе, не дававшей права трудоустраиваться, и вкалывала на своей плодоносней ниве до ис­течения срока гостьбы или до первого полицейского налета на не­законных ночных бабочек. Мадам Софи, таким образом, экономила огромные деньги на зарплате и социальном страховании.

        Через двадцать минут все было закончено. Секс механическихманекенов не вызвал у Осьминога никаких эмоций, кроме отрицатель­ных, типа отвращения и брезгливости, а то и нервных судорог от навязываемых поцелуев с земноводными,- все это способно было на веки вечные сделать импотентом, и он поклялся себе, как можно скорее выписать к себе Наргизу, а старательная Виолетта даже за-сомневалась в получении им полноценного оргазма. Но уравновешен­ный клиент успокоил проститутку, похвалив ее за профессиональное рвение, и продолжая джентльменствовать, поднял тяжеловесную ла­тышку над умывальником для баскетболистов, чтобы она отдала не­избежную дань гигиене.

        - Ну, как? - поинтересовался Фима, когда сладкая парочка вернулась в бар.

        - Да так себе,- разочарованно промямлил Осьминог, впервые за вечер оскорбив гостеприимные чувства Приблудного.

        - Я думал, ты с маленькой болгаркой пойдешь,- пожалел его Фима. - Она вертлявая, дал бы ей в ухо, она вертолетом крутилась бы на тебе, пока ты не кончил. Ничего, привыкай, здесь секс-сер­вис поставлен на высокий уровень. Немцы уже настолько пресыти­-
лись всем этим, что их трудно чем-нибудь удивить. Здесь у мадам Софи есть одна стройная негритяночка, что-то я сегодня ее не ви­жу, вот та, действительно, суперзвезда. На нее очередь выстраи­вается.

        - Не все сразу и не всех сразу,- мудро изрек Осьминог, до­гадавшись, что Фима больше любит болтать о сексе, чем им зани­маться.

        - Это точно,- подтвердил Фима. - Сейчас пиво допьем и пое­дем.

        - Да, надо ехать,- заторопился Осьминог. - Я опять забыл позвонить Пеликану. Как здесь звонят в Москву?

        - Семен, здесь нет никаких проблем со связью, дозвонимся даже до островов Фиджи,- поучал Приблудный, - Надо только доехать до ближайшего автомата.

        - Отлично,- произнес Осьминог.

        До ближайшего телефона они дошли пешком. Сергей оценил пре­имущества западной жизни, когда после набора кода России, Москвы и номера извозчика Славика ему ясно ответили, будто находились на соседней улице, что Пеликан, утомившись долгим ожиданием, уснул беспробудным сном на диване. Осьминог попросил Славика пере­дать Пеликану наиважнейшее сообщение о своем удачном прибытии к месту назначения и о начале второго этапа операции.

        - Оставь вот этот телефон,- посоветовал Фима, протянув за­писку,- это номер моей гостевой хаты, куда ты переедешь на днях. Если понадобится, они могут тебя там найти.
Разговор окончился, Осьминог положил трубку на рычаг, и автомат выдал сдачу, зазвеневшую серебряным дождем.


                *              *               *


        Невыносимая жара в Ташкенте начала спадать. Появились пер­вые арбузы и дыни. Базарчики около станций метро бойко сбывали этот медовый товар. Шухрат любил недолгий период полного изобилия, когда еще окончательно не отошли фрукты и овощи-скороспелки, а им на смену уже ринулись зимние сорта, бахчевые, орехи и горные яго­ды.

        События последнего месяца не позволяли насладиться буйным великолепием плодородия. Работа отнимала слишком много времени,- вернее: она отнимала его полностью, заставляя даже во сне фонтанировать в глубинах подсознания новыми идеями и оригинальными комбинациями.

        Посланная им разведка, состоявшая из Залетного, Алиша и Рафика с его хищным Греем, прочесала все дороги вдоль железнодо­рожного полотна чимкентского участка. Поначалу поиски ничего не дали. Насыпь была огорожена внизу колючей проволокой на многие
километры для того, чтобы заблудившийся скот не выходил на рель­сы.

        Ничего подозрительного на всем пути поисковая бригада не заметила. Решили возвращаться, и Залетный на переезде переехал на другую сторону железнодорожной ветки, чтобы прочесать ее на обратном пути, потому что не было  известно точно, на какую сторону выбросил тело шпионки Осьминог.

        - Выпусти Грея, пусть побегает,- предложил развалившийся на переднем сидении Алиш во время небольшой остановки.

        Рафик отстегнул поводок и открыл дверь, выпуская собаку. Грей, порезвившись на воле, вдруг повел себя очень странно. Он стал усердно что-то вынюхивать и, казалось, взял след неведомого зверя. Залетный с Рафиком многозначительно переглянулись, а Алиш манерно закурил сигарету, как будто ничего другого от Грея и не ожидал.

        Залетный, немного подумав, пустил потихоньку джип вдогонку за Греем. Через сотню метров злобный пес привел следопытов к камышовому шалашу, которые обычно устраивают пастухи в теплые но­чи. Недалеко от шалаша Грей стал усиленно рыть песок. Рафик и Алиш вышли из машины, интересуясь находкой. С первого взгляда бы­ло ясно, что псина нашла скрытое захоронение.

        - Жалко, у нас нет лопаты,- процедил сквозь зубы Алиш, но порывшись затем в инструментальных запасах Залетного, воору­жился самой длинной отверткой и стал помогать Грею разгребать податливый грунт.

        Рафик откидывал не успевшую спрессоваться глину руками. Труп лежал на глубине всего около полуметра. Заметно было, что хоронившие тело очень сильно торопились. Через несколько минут Алиш докопался до голой женской ступни, вместе с Рафиком они вытяну­ли на песчаную поверхность обнаженное, одеревеневшее женское тело.

        Грей привычно пустил слюну и омерзительно склабился в пред­вкушении трапезы, но Рафик строго одернул его и посадил около джипа, приказав не трогаться с места.

        Залетный наконец-то покинул свое насиженное водительское место, запарившись в нагревающемся джипе, и подошел к копате­лям.

        - Кажется, нашли то, что искали,- брезгливо поморщился он. - Похожа по описанию на ту ментовку, что выкинул из поезда Ось­миног.

        - Я тоже так думаю,- согласился Алиш, пнув труп носком кроссовки, этим как бы ставя точку в поисках. - Нет сомнений. Крашеная блондинка. Кто-то нашел ее раньше нас. Странно. Имен­но это мне и не нравится. Она могла быть еще живой после паден­ия. Тут, что, некрофилы по степям бегают?

        - Некрофилы - не некрофилы, но наше счастье, что по этим степям менты не бегают, и вообще это теперь ближнее зарубежье. Будем считать, что нежелательный свидетель похоронен на даль­нем кладбище,- деловито заключил Залетный, и в его словах убедительно звучали нотки мудрой рассудительности. - Мы свою функ­цию выполнили, Шуха будет доволен. Мы могли вернуться ни с чем. А тут привезем ему успокаивающую информацию о том, что ментовка захоронена в степи неизвестным некрофилом-маньяком. Все шито-крыто.

        - Все шито-крыто,- эхом отозвался Алиш, но через секунду переспросил Залетного: - А ты действительно думаешь, что бабу перед смертью кто-то трахнул?

        - А что ее не трахнуть? - искренне удивился Залетный, буд­то разговаривал с ребенком. - Представляешь, идет себе чабан по степи с отарой баранов, и вдруг около железки видит: баба валя­ется еще тепленькая. Только дурак не воспользуется таким шансом,
думаешь, чем они со скуки занимаются? Они специально за собой ишачиху водят для этих целей. Не все же Дуньку Кулакову гонять. И потом, сам подумай, ментовка прикопана голая. А выкидывал ее Осьминог наверняка одетой. Если маньяки ее не тронули, они бы не стали ее хоронить. Может быть, она еще живая была, а они в экс­тазе ее слегка додушили, для нас это даже лучше, ни один Шерлок Холмс в этом клубке не разберется без поллитры. Таких случаев ми­ллионы: был человек - и нету, бесследно исчез. Никто ее не уби­вал. Инопланетяне ее выкрали.

        - Хм,- удовлетворенно хмыкнул Алиш, одобряя умозрительную конструкцию Залетного. - Неплохая идея. А давай ее проверим. Не думаю, что чабаны далеко ушли.

        Бригада торопливо замела следы раскопок незаконного захоро­нения и лихо запрыгнула в джип. Алиш сел на место водителя, сме­нив Залетного.

        - Стоп,- вдруг тормознул Алиш, едва машина отъехала от бар­хана.

        Все вопросительно уставились на Алиша. Лицо его побледнело на лбу выступили капельки лота. Он о чем-то усиленно думал. Алиш резко развернул джип, пробуксовывая в зыбучем песке. Нико­му ничего не объясняя, он возвращался к могиле.

        - Что опять? - недовольно проворчал Залетный, ударившийся головой о стойку двери.

        - Инопланетяне говоришь? - передразнил его Алиш. - Есть труп - есть дело, инопланетяне не похищают ментовок так, что их трупы валяются по степи. Сам сказал: человек должен исчезнуть бесследно.

        Вернувшись к захоронению, Алиш приказал Рафику и Залетному вновь раскапывать могилу и вытаскивать труп многострадальной оперативницы. Сам же он достал запасную канистру с бензином и облил труп горючей жидкостью. Алиш неосторожно чиркнул зажига­лкой, едва успев оторвать от жадно взметнувшегося пламени руку с затрещавшими волосами.

        Черный дым клубами поднимался к небу. Горизонт изломами плавился в горячем воздухе. Руки и ноги женщины взбрыкивались, оплавляясь в уголья. Залетный молчал, чувствуя правоту в дейст­виях Алиша, но настроение его бесповоротно ухудшилось, лишая его мудрой рассудительности. На скулах Рафика играли желваки, а лоб его покрылся испариной. Грей злобно рычал на жерт­ву, пожираемую жадным огнем. Алиш в запале был похож на сумасшед­шего.

        Через несколько минут все было кончено. Троица поисковиков постаралась как можно лучше скрыть следы своего пребывания, но это практически было невозможно. На бархане все равно были замет­ны полосы рыхления, залысины обгоревшей травы, отпечатки кроссовок и рифленных протекторов джипа.

        Алиш проехал по пыльной грунтовой дороге буквально десять минут и увидел камышовый шалаш чабанов. Бараны разбрелись дале­ко по степи. Чутье подсказывало Алишу, что чабан отдыхает в ша­лаше.

        Он подъехал к шалашу с тыльной стороны, достал из бардачка пистолет иностранного производства с накрученным глушителем и засунул его в задний карман джинсов.

        - Рафик, пошли со мной,- приказал он. - А ты. Залетный, по­дстрахуй нас сзади на всякий случай, если пташки начнут вылетать из гнезда.

        - Только без самодеятельности,- посоветовал осторожный За­летный. - Они нам не очень-то нужны.

        - Посмотрим по обстоятельствам. Что там за лохи,- сплюнул Алиш.

        Алиш и Рафик с Греем крадучись направились ко входу в камы­шовое жилище. Внезапности не получилось. Первым зарычал Грей, почуяв неладное. В следующее мгновение он рванулся вперед, вы­рывая поводок из рук Рафика. Прямо на него летел не уступавший ему в размерах казахский волкодав с обрубленными ушами и хвостом.

        Псы сцепились в яростном клубке. В пасти у Грея оказались клочья свалявшейся грязной шерсти с шеи пастушеской овчарки, а напавший волкодав легкомысленно защелкнул страшными клыками тон­кую шкуру и потянул ее на себя. От досады и удивления он жалобно завыл, потому что шкура Грея стала стягиваться с туловища как презерватив, оставляя в безопасности жизненно важные органы. Сам же Грей все сильнее стискивал челюсти на шее волкодава, за­дыхаясь и захлебываясь в длинной шерсти.

        В первом раунде собачьего боя была явная ничья. Рафик, как и Алиш, тоже растерялся, и все, на что он был способен,- это су­етливо бить волкодава ногами в пах, как заторможенный футболист, вколачивающий в ворота вкопанный мяч.

        Первым адекватно среагировал Алиш, он выхватил пистолет, снял его с предохранителя, передернул затвор, приставил дуло пря­мо к глазу волкодава и нажал на спусковой крючок. От сухого щел­чка волкодав разжал челюсти, жалобно завизжал от обиды за упущен­ную победу и задергался в агонии. Грей радостно принялся рвать мертвую жертву, удовлетворенно чихая.

        В шалаше услышали шум и зашевелились.

        Алиш подскочил с пистолетом в руках ко входу и крикнул:

        - Сидеть!

        Левой рукой он одернул брезентовый полог, загораживавший вход в шалаш, а правой - с пистолетом - водил по онемевшим оби­тателям. Внутри находились два казаха, а не один, как предпола­гал Алиш. Один действительно сидел на войлочной подстилке, и от
страха у него из рук выпал алюминиевый ковшик с водой. Второй чабан лежал на рваном матраце и успел только поднять голову. Она у него так и застыла в неудобном положении, и, завидев пистолет, он так и не решался ни опустить ее на опору, ни подняться само­му. Страх сковал чабанов.

        Алиш быстро оценил обстановку и спросил по-казахски:

        - Около железной дороги вы находили упавшую с поезда русс­кую женщину?

        Чабаны переглянулись и не знали, что ответить. Они приняли Алиша за городского милиционера-оперативника, а Рафика с Греем не могли разглядеть со своих позиций.

        - Да, одна женщина упала с поезда два дня назад,- наконец выдавил из себя старший, лежавший на матраце. - Она упала и умер­ла.

        - Кто ее закопал? - продолжал допрос Алиш.

        - Мы ее закопали,- подтвердил чабан,- а то по степи ночью шакалы бегают.

        - Вы ее изнасиловали? - строго допрашивал Алиш, вошедший в роль.

        - Нет, нет,- в страхе замотал головой чабан, и его младший товарищ кивками подтвердил эти слова.

        Алиш понял, что ему больше ничего от этих олухов не добить­ся, и скомандовал:

        - Ложитесь на землю лицом вниз!

        Молодой чабан, облившийся водой из ковшика, повалился на ко­шму прямо где сидел, второй - перевернулся на живот, и они замер­ли в этой позе валетом, ожидая наихудшего.

        Алиш прошел вперед к старшему чабану и приставил к его за­тылку дуло. Раздался сухой хлопок выстрела. Молодой парень попы­тался поднять голову, но Алиш уже хладнокровно нацелился в его затылок. Щелчкообразный звук повторился. Пуля припечатала голову жертвы к земле и пробуравила в ней скважину для стока мозгов.

        Смерть была мгновенной, и чабаны не успели даже дернуться. Лицо выглядывавшего из-за брезентового полога Рафика было блед­нее полотна. Он был в шоке и не мог произнести ни слова, единст­венное, что он понял, трусливо дрожа,- это то, что, окажись он таким же нежелательным свидетелем в этой непонятной большой иг­ре, его неминуемо постигнет аналогичная участь, и он уже начал сомневаться в резонности крупных денег, которые ему посулили.

        - Наврали сволочи, что не трахнули бабу,- хладнокровно изрек Алиш, будто секунду назад он всего лишь прихлопнул двух назойливых мух, а теперь ему приходится ставить пистолет на предохрани­тель и совать его в задний карман джинсов.

        Рафик не отвечал, стараясь не смотреть на кровавое побоище.

        - Знаешь, почему они так боялись? - придумал Алиш новое обо­снование убийства, и этим вопросом втягивая Рафика в соучастники преступления.

        - Почему? - был вынужден повторить Рафик.

        - Потому что они действительно ее изнасиловали. Некрофилы,- объяснил Алиш.

        Рафик не знал, что сказать в свою очередь, он принялся от­таскивать Грея от истрепанного волкодава и с трясущимися коленя­ми побрел побыстрее назад, к джипу, от этого ужаса подальше.

        Залетный заглянул в шалаш и не одобрил увиденного.

        - Зря. Зря,- скривился он. - Эти были безвредные.

        - Нежелательные свидетели,- оправдывался Алиш. - Поздно их жалеть. У меня не было другого выхода. Они сначала приняли меня за мента. Но я уже убил их собаку. Они бы все равно проболтались, поняв позднее, что я не мент.

        Устав от объяснений, Алиш уже привычным рывком вынул из джипа канистру с бензином и торопливо стал поливать трупы в ша­лаше. Пустую канистру он отшвырнул к джипу. Чиркнул зажигалкой и бросил ее вовнутрь шалаш.

        Взрывная волна ухнула, вырываясь через дверь за кислородом для пламени. Алиш радостно отряхнул руки и огляделся. За его спиной валялась убитая собака. Он взял ее за лапы и забросил в полыхающий шалаш. На земле, где валялась псина, осталось неболь­шое кровавое пятно.

        Залетный сел за руль. Все нервничали, и повисшее молчание стало тягостным.

        - Они неосторожно обращались с огнем,- ухмыльнулся Алиш, оглядываясь на пожар,- а это всегда опасно.

        - Зря, зря,- заладил Залетный. - Эти нам нисколько не меша­ли. Все подозрения падали на них. Шуха будет не доволен.

        - Я все беру на себя,- сказал, как отрезал, Алиш.


                *       *      *


        Лоб Шухрата прорезали преждевременные морщины... Ночами его мучала бессонница. Дьявольская интуиция подсказывала ему, что очень крутой рыболов кинул ему под нос, дразня, аппетитную наживку и сейчас втихаря зорко следит за его действиями, тихо посмеиваясь.

       Шухрат перебирал в голове все возможные варианты и комбина­ции развития событий. Шансы на контригру были отличные, у него и в мыслях не было паникерских настроений, не в его характера было сдаваться без борьбы. Неудачи последнего месяиа и гибель близких друзей только подзадоривали его. С хитрым и изощренным соперником играть было интереснее. То, что он не видел грозную фигуру против­ника перед собой, а лишь догадывался о его серьезности и крутизне по контурам, придавало разыгрываемой партии особую пикантность.

       Шухрат скорее почуял, чем осознал, что новый теневой игрок каким-то образом нейтрализовал его ментовское обеспечение. С таким трудом налаженный канал давал сбой: связной Марат скорее всего вел двойную игру, и через него шла утечка информации. Иначе как бы менты сели на хвост Осьминогу? «Марат, Марат»,- скрежеща зубами повторял Шухрат имя связного. Кулак его судорожно сжимался, и он резко бил по столешнице.
               
       Информации катастрофически не хватало, но Шухрат обрисовывал для себя наметки предстоящей разведывательной операции, основыва­ющейся на предварительном выводе о том, что именно связной Марат был слабым звеном в цепи обеспечения многоходовки "Осьминог". Если бы его шустрый новый кадр не раскусил хитрую слежку за собой, в руки нового закулисного противника попал бы дорогостоящий радио­активный материал, и все усилия по броску на запад пошли бы насмарку.

       Прибывшие после поездки в Казахстан Алиш с Залетным отвлекли внимание Шухрата, но подсознательно он все равно анализировал сложившуюся ситуацию в намеченном направлении.

       - Шухрат, у нас неприятные новости,- издалека начал хитромудрый Залетный, подготавливая патрона, чтобы смягчить его вероятный гнев.

       - Рассказывайте все по порядку,- спокойно отреагировал на это известие Шухрат. - Можете даже слегка приукрасить.

       Алиш с Залетным, перебивая друг друга, поведали об итогах поисков.

       - Грязно, грязно,- недовольно поморщился Шухрат. - Но убра­лись восвояси, надеюсь, беспрепятственно?

       - Без проблем,- удовлетворенно отрапортовал Алиш, довольный тем, что обошлось без крика и назидательных санкций.

       Залетный тоже облегченно вздохнул, поняв, что серьезной взбучки от шефа не последует.

       - Я доволен, ребята,- неожиданно похвалил их Шухрат. - Не нашли случайно сумку с документами этой ментовки?

       - Нет, при ней ничего не было,- строго ответил Залетный, вспомнивший, что упустил во время экспедиции этот важный нюанс.

       - Плохо, плохо, но не смертельно,- отрешенно произнес Шух­рат. - Но впрочем это все равно не меняет сути дела. Тот, кто ее ее послал, догадается, что провалился. А для нас жизненно важным является ответ на вопрос: на кого она работала? А этот ответ, я думаю, надо искать около нашего забора. Вот это меня сейчас волну­ет. Залетный, попробуй по своим каналам узнать, кто ее откоманди­ровал вслед за Осьминогом.

       - Это можно,- радостно откликнулся Залетный, предпочитавший простые и "немокрые" задания.


                *         *         *         *         *