А художник всё смотрел сон про свой пионерлагерь:
//великолепно срочно в обработку//
Представление было в самом разгаре, когда я - дежурный по территории, с невиданной скоростью закончил работу, загнав метлой шишки под крыльцо, и помчался по обезлюдевшему пионерлагерю. Запыхавшись, я с трудом втиснулся между поварихой и врачихой в переполненную столовую, переделанную под концертный зал.
На сцене на трёх стульях лежала самая длинная девица из первого отряда, кстати ужасно высокомерная и вредная до невозможности. Нам, мелюзге, она не давала проходу ещё хуже, чем воспитатели - явно собиралась стать вожатой и посвятить себя педагогике, поэтому "доставала" нас как Мальвина Буратино. Пожилой гипнотизёр с черно-седой шевелюрой и острым взглядом был вовсе не в колпаке и накидке со звёздами, как цирковые иллюзионисты, а в обыкновенном костюме.
- Явно импортный и дорогой, - шепнула Медсанчасть у меня над головой,
- Очень, очень дорогой! - поддержала её Пищеблок сдобной комплекции.
Да, вообще-то он выглядел подозрительно, если и не как шпион, то уж как иностранец точно, ну а когда он ещё и заговорил с акцентом...
А ведь только что мы разучили маршировальную отрядную песню про то, как "Случайно иль нарошно, того не зная точно (я пел "тошно"), на пуговку Алёшка ногою наступил". Дальше выяснялось, что дети хорошо осведомлены об ассортименте отечественной продукции, поэтому шли слова:" А пуговка не наша",- сказали все ребята... Далее они срочно сообщили об этом пограничникам, те потом ( для рифмы ) куда-то целых четыре дня скакали и "на пятый повстречали седого незнакомца"...- он и оказался тем самым шпионом, потерявшим пуговицу, из за которой так быстро попался...
Но это длилось лишь первую секунду, а потом и я оказался под своеобразным обаянием этого человека. Вот он вынул средний стул и... ничего не случилось! Будущая вожатая осталась лежать на двух крайних стульях, опираясь только на затылок и на пятки. Мало того! Гипнотизёр пригласил желающих выйти на сцену и сесть на неё, - вот тут эффект превзошёл все его ожидания! Желающих оказалось столько, что выстроилась очередь из той самой мелюзги, счастливой от возможности безнаказанно посидеть на животе у вредной Мальвины. Зал ревел от восторга, а я от досады, что оказался зажатым между двумя могучими белыми халатами с запахом пирогов и валерьянки.
Далее было ещё много всего: от угадывания мыслей и цифр до нахождения карманных часов Директора лагеря, чуть ли не спрятанных в горячем борще. Конечно, это предложение было отвергнуто. Но и закопать часы в кадку с фикусом - тоже надо догадаться! Когда из чернозёма, политого остатками обеденного компота из сухофруктов, гипнотизёр достал за цепочку золотые часы, он констатировал:
- Фсё! Идьёт?! - (то ли хронометр идёт, то ли хозяин часов идиот? Ну акцент, ну, что скажешь!...)
Но в лагере уже пошло брожение. Эпидемия гипномании захлестнула всех поголовно, и не успел ещё Артист с ассистенткой принять приглашение Директора "Отобедать, чем Бог послал", как одна половина лагеря успела "загипнотизировать" другую. И началось незапланированное продолжение концерта: от корпуса к корпусу энергично шагает Гипнотизёр, так и не узнавший, что же послано было на обед? За ним в "свите" по чиноубыванию вся администрация лагеря, ведущая за уши виновников, показывающих дорогу, следом зрители-зеваки, с удовольствием стаптывающие клумбы, на которых отборными шишками выкладывался нынешний День, Месяц, Год и № отряда. Гипнотизёр брал очередного пациента за руку и на счёт "три" тот безотказно открывал глаза не понимая, что же произошло и зачем столько внимания к его персоне? Но, под шумок, самое большое количество "загипнотизированных" переростков из первого отряда оказалось в бассейне, где они перед перепуганными вожатыми нахально изображали плавающих "сомнамбул" до тех пор, пока на горизонте не показался Директор лагеря.
После триумфального отъезда Гипнотизёра наши вожатые совсем помешались... Достали какую-то дореволюционную книженцию ещё с "Я"-тями, и, делая идиотские пасы руками, пуча глаза, бормотали: -Ты засыпаешь... - или - Слушай мой голос! Сейчас я досчитаю до двадцати и ты заснё-ё-шь! - но всё безуспешно, было жалко смотреть. И как только Директор, под угрозой удаления из лагеря, запретил заниматься всей этой "подрывающей дисциплину чертовщиной", так мне тут же захотелось помочь нашему Вожатому Косте (тем более, что в эту книгу я тоже заглянул, и по картинкам поведение "медиума" хорошо себе представлял).
И когда у Кости "вдруг стало получаться", особенно с моим участием, то началось паломничество. По вечерам, после отбоя, начиналось представление сильно поверившего в себя Константина, тайно влюблённого, поэтому желавшего произвести неизгладимое впечатление на противоположный пол вообще, а в лице младшей пионервожатой, сильно страдавшей от поведения доверенного ей первого отряда, в частности. Я, сочувствуя ему, "под гипнозом", то собирал грибы или цветы, то ловил рыбу, сидя на одеяле,- одним словом, выполнял массу всяких дурацких фантазий, на которые горазды особы, юные головки которых недавно расстались с косичками и уже перешли на "начёс", но ещё критиковали "Бабетту"( не иначе как за то, что она "идёт на войну"). Популярность и моей персоны уже достигла того уровня, когда таинственные барышни начали писать записки с припиской - Жду атвета, как саловей лета! - И всё бы прекрасно и хорошо, но оказалось, что у Кости есть могучий соперник Физрук, не менее его претендующий на оказание всесторонней помощи беспомощной младшей пионервожатой отряда №1. Физрук, по всем статьям обходивший нашего хрупкого Вожатого, но вдруг споткнувшийся о его "гипнотический дар", быстро понял, что количеством отжиманий или подтягиваний, даже на одной руке, проблему не решить. Он тоже заглянул в дореволюционный учебник "Гипнотического влияния на людей и внушения мысли медиуму в любой удалённости" (название даётся очень приблизительно, причём многократно сокращено) и выудил крайне неприятные моменты ( для меня, конечно), где даны варварские примеры проверки глубины гипнотизма. А примеры состояли в том, что загипнотизированный человек, если ему повелеть, не чувствует боли, и хоть иглой протыкай его, хоть жги раскалённой кочергой...!!! И тут же он злорадно потребовал от новоявленного "кудесника" именно этих доказательств. Случайно подслушав этот разговор, я почувствовал как корейско-китайский чубчик мой, сбросив таджикскую тюбетейку, встал дыбом! Что делать? Признаться и с позором пасть с вершины славы?! А Вожатый с его любовью?! Конечно, он, уверенный в себе, даже не спросив моего согласия, пылко назначил "материализацию чуда" на "После отбоя"! Я не слышал продолжения переговоров, я уже брёл, считая часы, оставшиеся мне до "момента истины". Выходило мало: одно купание, одна весёлая викторина, две еды и вечерняя линейка со строевой песней на оценку, где три первых места пойдут в поход вокруг озера на весь день с купанием и обедом у костра! Но это уже меня не касалось, ведь жить-то мне осталось...
Как я пел! Как шагал! Я был тот самый Алёшка, я наступил на пуговицу и бежал -Скорей! Скорей! Скорей! - Мы заняли первое место! Наш отряд идёт в поход! А я?..
Стемнело. Отбой. Я отрешенно шагаю на "эшафот" - в данном случае это была судомодельная мастерская, так сказать, нейтральная территория, хозяином которой был бывший боцман, купавшийся только в тельняшке, по причине виртуознейших наколок и по личной просьбе Директора. В эту мастерскую и из старших-то отрядов не каждого балбеса пускали, а младшие только через окно и могли видеть эти необыкновенной красоты и тончайшей работы пышные парусники и колёсные пароходы. Мне больше нравилась ажурная яхта с каютой, рулевым колёсиком и сверкающим якорьком на тонкой цепочке.
Итак, трое - Физрук, Вожатый и "Джордано Бруно" молча входят в мастерскую. Боцман только мне пожимает руку своей кочегарской лопатой, на которой свободно уместился якорь от Авроры в натуральную величину. В окно не видно было и половины моделей, созданных этими самыми руками. А "моя" яхта вблизи была так хороша, что её не портил даже огромный киль, куда, оказывается, загружается балласт и без которого на воде она просто перевернётся. Где-то с этого момента уже спокойно, с борта моей яхты, я наблюдал со стороны за происходящими событиями. Я видел надоевшие Костины пассы и слышал его занудный счёт, а когда понял, что надо-то всего-навсего проткнуть руку иглой, а не жечь кочергой, то даже развеселился. Глаза мои были уже открыты, но никто этого не увидел. Я запросто сделал свою руку тяжелой и бесчувственной, а наш балбес-вожатый на глазах у смертельно побледневшего Физрука крупной иглой, смоченной в одеколоне "Шипр", дважды насквозь проткнул то место, где мой большой палец соединялся с остальными. Тут же, за окном, ойкнув, рухнула пирамида тайком подсматривавших мальчишек, которые, подсаживая друг друга, всё это время стойко кормили ночных комаров.
Шум привёл всех в чувство. Физрук с Вожатым почему-то бросились наружу, а восхищённый Боцман аж сдёрнул тельник, забыв, что в комнате есть несовершеннолетние. Увидев его наколки, я тут же забыл про "гипноз". Он сначала посмотрел на мою руку с запекшимися точками, потом в мои восхищённые глаза, по достоинству оценившие "картинную галерею, долго скрывавшуюся в запасниках", и сказал:
- Не-е, Паря! Я бы так не смог! - и торжественно сняв со стапелей ТУ САМУЮ МОЮ ЯХТУ добавил:
- Вот. Моя первая работа! Держи ка на память! И заходи. В любое время заходи -
//подготовить материал к реализации вне очереди//